Путеводитель по «Дивному новому миру» и вокруг
Шрифт:
<…> Традиционно Иисус виделся как человек преимущественно эктоморфного сложения, а это подразумевало, что и преимущественно церебротонического темперамента. Сердцевина изначального христианского учения подтверждает верность этой иконографической традиции. Евангельская религия – это то, чего можно ожидать от церебротоника; хотя, конечно же, не от всякого, но от того, кто использовал особенности своего природного психофизиологического строения для того, чтобы превзойти природу, кто, следуя своей особенной дхарме, достиг духовной цели [17] .
17
Хаксли О. Вечная философия. С. 243.
Хаксли считал, что изучение причин и механизмов психосоматических расстройств гораздо важнее спекулятивных рассуждений о стрессах, вытеснении и зажимах. Так, в одном из писем, адресованных брату Джулиану Хаксли, от 27 мая 1945 г.
Если человек не взаимодействует (с Дао, с Таковостью), если считает себя автономной сущностью, если главной его заботой является его самоосознающее эго, тогда все разлаживается на всех уровнях – от физиологического до духовного. Он вмешивается в нормальное функционирование собственного организма, беспокоится и нервничает, доводя себя до язвы желудка, до плохого зрения, гипертонии и всех бесчисленных заболеваний, которые сейчас даже самые консервативные доктора вынуждены связывать с болезненными состояниями сознания. В то же самое время он отрывает себя не только от «животной благодати» нормального и естественного функционирования, но и от ментальной и духовной благодати – благодати, например, эстетического переживания <…> [18] .
18
Huxley A. Letters / Ed. G. Smith. New York; Evanston: Harper & Row, 1969. R 527. (Далее – Letters).
Письма и статьи второй половины 1950-х демонстрируют неослабевающее, несколько наивное желание подыскать панацею, то есть средство, действительно приводящее к более или менее скорому психическому выздоровлению.
С 1956 г. Хаксли увлекается обсуждением такого, казалось бы, далекого от теоретической полемики вопроса, как строительство, обустройство и организация психиатрических лечебниц. Впрочем, ввиду его интереса к терапии, а также в связи с некоторыми семейными обстоятельствами, эта тема оказалась ему небезразличной. Несомненно, писатель запомнил, к чему привело то лечение, что получил его младший брат. Очевидно, писатель осознавал, что депрессия в роду Хаксли – наследственная болезнь.
В 1956 г. Хаксли публикует в Esquire (June 1956) статью «Безумие, грех, печаль» (Madness, Badness, Sadness), где восторженно описывает известную ему психиатрическую клинику, расположенную между Лос-Анджелесом и Лонг Бич, создатели, организаторы и персонал которой делают все, что в их силах, чтобы облегчить страдания тех, кого душевная болезнь заключила в одиночные, отделенные от нашего мира, личные чистилища. В связи с этим Хаксли вспоминает, как в свое время посетил отделение для буйнопомешанных к Кашмирской больнице, где их содержат в грязных и крошечных клетках, меньших, чем обезьяньи вольеры местного зоопарка. Для тех читателей, что спешили объяснять подобное зверство «дикостью населения и отсутствием цивилизации», Хаксли приводит краткий экскурс в историю западной психиатрии, ссылаясь на авторитетный труд Грегори Зильбурга «История медицинской психологии» (1941) [19] . Зильбург приводит душераздирающие подробности жизни в домах скорби и многочисленные примеры насилия со стороны медиков и священников – обычной практики во всех христианских «цивилизованных» странах. Статья Хаксли – призыв к совместным действиям профессионалов и правительства в стране, где, по его сведениям, почти половина больничных коек занята людьми с психическими расстройствами:
19
Zilboorg G. A History of Medical Psychology. New York: W. W. Norton & Co., 1941. Зильбург, обладавший разнообразными талантами, перевел в 1924 г. роман Е. Замятина «Мы» для нью-йоркского издательства Dutton.
Количество неврозов и психозов возрастает. Нам нужны все более крупные больницы, более милосердное обращение с пациентами, больше психиатров, больше таблеток. Все это нужно срочно. Но это не решит нашу проблему В этой области профилактика несравнимо важнее лечения, ибо лечение всего лишь вернет пациента в среду, порождающую душевное расстройство. Как же добиться профилактики? Это вопрос ценой шестьдесят четыре миллиарда долларов… (CE. Vol. VI. Р. 188).
Хаксли был далеко не единственным, кого ужасала леденящая, «готическая», а главное – травмирующая психику атмосфера, царящая в подобных заведениях. Главная ошибка архитекторов, по мнению Хаксли, состояла в планировке огромных корпусов с бесконечными коридорами, которые напоминали «кошмарные туннели, описанные в “Падении Дома Ашеров”» (Letters, 846). До конца жизни Хаксли продолжал интересоваться этой темой, узнавая о любых улучшениях в организации психиатрических клиник.
В марте 1960 г. Хаксли начинает трудиться в «святая святых психоанализа» – в Фонде Меннингера в Топике, получив грант на шесть месяцев. Фонд Меннингера включал в себя тогда 12 больниц, школы для умственно отсталых и малолетних преступников и пр. Штат Фонда насчитывал около 159 психиатров. Хаксли познакомился там с Гарднером Мерфи, с Людвигом Берталанффи, а также с Уильямом
Он читает лекции. Его несколько раз допускают к работе других сотрудников с группой пациентов, страдающих шизофренией. Методы, применявшиеся тогда в клиниках Топики при групповой терапии, были весьма разнообразны. Например, применялась музыкальная терапия. Хаксли также выступил несколько раз в качестве терапевта, использовав один из рецептов своей второй жены, Лауры Арчеры. По его словам, результаты превзошли ожидания. Лишь одному-единственному больному так и не удалось покинуть пределы сумеречного мира искаженного сознания и непосредственно соприкоснуться с действительностью «здесь и сейчас». А между тем, по его словам, до начала упражнения, пациенты не проявляли никакого желания общаться. Выполнив его упражнение участники смогли вступить в контакт и с терапевтами, и друг с другом, начали задавать вопросы и отвечать на них, рассказывать случаи из собственной жизни. Эти рассказы иногда сопровождались весьма здравыми комментариями других участников групповой терапии. Тот факт, замечает Хаксли, что столь тяжело больные люди оказались способными на подобную реакцию, подтверждает действенность метода. Он был совершенно уверен, что невротики, тем более пациенты, чьи проблемы разрешимы еще легче, смогут добиться еще более поразительных результатов [20] .
20
Huxley A. Foreword // Huxley L A. You Are Not the Target. New York: Farrar, Straus & Co., 1963. P. XI–XIV. Об этом подробнее см. Гл. III.
Хаксли стремился к самосовершенствованию не только в психосоматическом плане, но и в этическом, пытаясь найти идеальные рецепты для здоровья души, без которого не может быть достигнута гармония в жизни. Чем старше он становился, тем интенсивнее погружался в размышления о «флоре и фауне глубинного слоя подсознания» (Letters, 693), тем явственнее осознавал иллюзорность своего отшельничества (в принципе, естественного для писателя), тем сильнее было его сочувствие, пришедшее на смену любопытству собирателя характеров.
В обоих браках Хаксли подсознательно искал и, к счастью, обретал поддержку. Первая жена писателя, бельгийка Мария Нис, стала его «глазами», помогая ему не только физически ориентироваться во внешнем мире, но и адаптируя его к отношениям с новыми людьми. Пребывая в оковах, созданных его сознанием ограничений, он, бесспорно, испытывал сильные затруднения в эмоциональной сфере. Поисками большей психосоматической гармонии объясняются его разнообразные опыты телесно-ориентированной терапии.
В одном из писем, отправленных после смерти Марии, Олдос признается: «Если я в какой-то мере научился быть человеком – а у меня были в этом смысле громадные проблемы (курсив мой. – И. Г.) – то этим я обязан ей» (Letters, 740). После ее смерти Грейс Хаббл, вдова великого астронома и близкий друг Хаксли, записала в дневнике, что Олдос часто и с готовностью говорит о покойной жене, но в его словах нет никакой интимности. Эллен Ховди, невестка Хаксли, подтверждала: «Он был несколько не в ладах с собственным телом <…>. Думаю, что это мучило его. Если тебе приходится прибегать к серьезному наркотику, чтобы поплакать, то у тебя проблемы с телом. Думаю, что у него часто были проблемы с телом» [21] .
21
Dunaway D. К. Aldous Huxley Oral History Papers. Huntington Library. HM 56897. P. 36.
Лаура Арчера, дружившая с супругами Хаксли, также неслучайно стала новой женой писателя через год после смерти Марии. Олдосу требовалась новая опора. Однако эта новая поддержка была принципиально иной. В отличие от покойной Марии, Лаура не стала личным шофером и секретарем писателя. Напротив, она, активно занимаясь собственными профессиональными делами, в большой степени предоставила писателя самому себе. Так, на склоне лет он стал самостоятельно путешествовать, ездить на многочисленные конференции и в университеты на обоих побережьях США с целью прочитать единичную лекцию или даже целый лекционный курс. Ему приходилось зачастую подолгу жить одному. Оказалось, что он вполне может со всем этим справиться.
К моменту знакомства с Хаксли Лаура уже практиковала психотерапию. Именно она помогла Олдосу дать выход его горю с помощью гипноза, дианетики и ЛСД. Эти процедуры, как надеялся писатель, должны были, кроме всего прочего, помочь ему восстановить память о детстве. Хаксли считал, что отсутствие ранних детских воспоминаний свидетельствуют о наличии не только психического вытеснения и, возможно, незарубцевавшейся душевной травмы, но и физического «зажима».
Кроме того, писатель признался, что, выполняя упражнения, описанные в книге Лауры, он наконец-то применил на практике то, что, «будучи теоретиком человеческой натуры», проповедовал: человек многогранен, обладает многими качествами и способностями, подобно амфибии. (Об этом его статья «Воспитание амфибии» (The Education of the Amphibian, 1956.) Следовательно, к его проблеме надо подходить со всех сторон, одновременно используя все многообразие психотерапевтических техник.