Путевые заметки от Корнгиля до Каира, через Лиссабон, Афины, Константинополь и Иерусалим

Теккерей Уильям Мейкпис

Нельзя сказать, чтобы эти люди были несчастны. Они смотрятъ на васъ такими же глазами, какъ бдная двушка глядятъ въ Англіи на фабрику, куда бы хотлось наняться ей. Съ купленными Неграми обходятся здсь ласково и одваютъ ихъ хорошо; они скоро жирютъ и становятся очень веселы. Но мн показалось, что эти невольницы очень дики въ сравненіи съ тми, которыхъ видлъ я на константинопольскихъ базарахъ. Когда я разсматривалъ тамъ одну Негритянку и слишкомъ патетически удивлялся полнот ея формъ, она улыбалась очень весело и поручила драгоману попросять меня, чтобы я купилъ ее за двадцать фунтовъ стерлинговъ.

За гробницами Калифовъ начинается уже степь. Она подходитъ къ самымъ стнамъ Каира и замыкается зеленью садовъ, которые темнютъ на южной ея оконечности. Отсюда можете видть вы первую станцію суэзской дороги и хать по ней безъ проводника, направляя путь свой отъ одного станціоннаго дома къ другому,

Оселъ мой бжалъ четверть часа очень порядочной

рысцою. Здсь, оборотясь спиной къ городу, мы находились въ настоящей степи: песчаные холмы, подымаясь другъ изъ-за друга, тяпулись такъ далеко, что, наконецъ, взоръ мой не могъ отличить безцвтной перспективы ихъ отъ желтаго небосклона. Объ этой картинъ я составилъ уже прекрасную идею изъ Эстена. Можетъ быть, она получаетъ боле грозный характеръ, когда дуетъ здсь симумъ. Во время дороги случилось со мною одно только происшествіе: переднія ноги осла глубоко увязли въ яму; я перескочилъ черезъ его голову, растянулся во весь ростъ и отвдалъ песочку. Посл этого приключенія отправился я обратно въ городъ. Въ продолженіе двухдневной зды по этой степи, вы такъ приглядитесь къ ней, что она совершенно потеряетъ для васъ грандіозный характеръ и сдлается только некомфортабельною.

Вскор посл моего паденія, солнце также увязло въ песокъ, но оно не поднялось изъ него съ моей быстротою. Пріятно было смотрть мн на закатъ его, потому что въ этотъ вечеръ пригласилъ меня обдать старинный другъ нашъ Ди…. который поселился здсь и живетъ совершенно на восточный ладъ.

Вы помните, какой дэнди былъ этотъ Ди…; помните безукоризненность его сапоговъ, галстуховъ, перчатокъ и отличный фасонъ жилетовъ. Мы видли его въ полномъ блеск на Реджентъ-Стрит, въ Тюльери и Толедо. Здсь поселился онъ въ арабскомъ квартал, вдали отъ тихъ норъ, въ которыхъ пріютилась европейская цивилизація. Домъ его стоитъ въ прохладной, тнистой, узкой алле, такъ узкой, что маленькій поздъ мой, состоявшій изъ двухъ лошаковъ, на которыхъ халъ я съ проводникомъ, и двухъ погоньщиковъ, долженъ былъ прижаться къ стнк, чтобы дать дорогу Ибрагиму паши, который встртился намъ съ своей кавалькадою. Прежде всего въхали мы на широкій дворъ, прикрытый навсомъ. Здсь находился на сторож смуглый арабъ, въ синемъ халатъ и блой чалм. Слуги на Востокъ лежатъ, кажется, у всхъ дверей; чтобы позвать ихъ, вы должны хлопнуть въ ладоши, какъ длается это въ Арабскихъ Ночахъ.

Этотъ человкъ, юркнувши въ маленькую калитку, которую онъ затворилъ за собою, пошелъ во внутреннія комнаты, доложить о насъ своему господину. Скоро возвратился онъ; я спрыгнулъ съ лошака, отдалъ поводья погоньщику и вошелъ въ таинственную дверь.

За нею находился большой открытый дворъ, обнесенный съ одной стороны глухой галереею. На трав лежалъ верблюдъ; подл него стояла газель, а поодаль отъ нихъ пестрло цлое стадо куръ и цыплятъ, доставляющихъ необходимый матеріялъ для роскошнаго стола хозяина. Противъ галереи подымались стны его длиннаго, испещреннаго окнами и балконами дома. Стрльчатыя окна прикрывались деревянными ршетками; сквозь одну изъ нихъ пристально глядли на меня необыкновенно большіе, черные и такіе восхитительные глаза, какихъ никогда еще не случалось мн видть. Подлъ оконъ летали, суетились и ворковали голуби. Счастливыя созданія! Безъ сомннія, васъ кормятъ крошками хлба хорошенькія пальчики милой Зюлейки! Весь этотъ дворъ, освщаемый солнцемъ и удивительно блестящими глазами, которые смотрятъ на него сквозь оконную ршетку, имлъ такую же старую, заплсневлую наружность, какъ запущенное мстопребываніе ирландскаго джентельмена. Краска посколупалась съ вычурныхъ, расписанныхъ галерей; арабески свалились съ оконъ; но эта ветхость удвоивала живописный эффектъ общей картины. Однако же я слишкомъ долго удерживаю васъ на двери. Но на кой же чортъ блеснули здсь черные глаза этой Зюлейки?

Отсюда вошелъ я въ большую комнату, посреди которой журчалъ фонтанъ. Тутъ встртилъ меня другой человкъ, весь въ синемъ, съ краснымъ поясомъ и блой бородою. Онъ поднялъ темное драпри двери и ввелъ меня въ большую залу съ мавританскимъ окномъ. Здсь усадилъ онъ меня на диванъ, вышелъ на минуту и возвратился съ длинной трубкою и мдной жаровнею, откуда вынулъ уголь, раздулъ его, положилъ на табакъ и, предложивъ мн трубку, удалился съ почтительнымъ поклономъ. Таинственность слугъ и вншній дворъ съ его верблюдомъ, черноокой газелью и другими прекрасными глазками произвели на меня удивительное впечатлніе. Пока сидлъ я здсь, разсматривая эту странную комнату со всей ея обстановкою, робкое уваженіе мое къ владтелю дома достигло огромныхъ размровъ.

Такъ какъ вамъ пріятно будетъ узнать внутренность и меблировку восточнаго аристократическаго дома, то позвольте мн описать эту пріемную. Она длинна и высока; лпной потолокъ ея расписанъ, позолоченъ и обведенъ арабесками, перемшанными съ надписями изъ Алькорана. Домъ этотъ вроятно принадлежалъ сперва какому-нибудь мамелюкскому аг или бею, котораго умертвилъ Мегметъ-Али, пригласивши къ себ на завтракъ.

Его не подновляли съ тхъ поръ, и онъ устарлъ, хотя, можетъ быть, и сталъ отъ этого живописне. Въ ниш, противъ дивана, находится большое круглое окно; подл него стоятъ также диваны. Окно выходитъ въ садъ, окруженный высокими домами сосдей. Въ саду много зелени; посреди него журчитъ фонтанъ и подымается высокая пальма, обсаженная кустарниками. Въ комнат, кром дивановъ, есть еще сосновый столъ, цною въ пять шиллинговъ, четыре деревянныхъ стула, которые стоятъ не дороже шести шиллинговъ, два ковра и пара цыновокъ. Столъ и стулья — это роскошь, вывезенная изъ Европы; на Восток дятъ обыкновенно изъ мдныхъ судковъ, поставленныхъ на низенькія скамеечки, а потому можно сказать, что домъ эффенди Ди… меблированъ роскошне, нежели домы агъ и беевъ, живущихъ по сосдству съ нимъ.

Когда я поразсмотрелъ эти вещи, въ комнату вошелъ Ди…. Неужели это тотъ франтъ, которому удивлялись въ Европ? Передо мною стоялъ мужчина въ желтомъ архалук; длинная борода его была съ просдью; бритую голову прикрывалъ красный тарбушъ, надтый сверхъ благо миткалеваго колпака, подбитаго ватою. Прошло нсколько минутъ прежде, нжели я могъ, какъ говорятъ Американцы, реализировать этого semiliant… прежнихъ временъ.

Садясь на диванъ рядомъ со мною, онъ скинулъ туфли, потомъ хлопнулъ руками и произнесъ слабымъ голосомъ: Мустафа! На зовъ явился человкъ со свчами, трубками и кофе. Тутъ начали мы толковать о Лондон. Я сообщилъ ему новости о прежнихъ товарищахъ. Во время разговора восточная холодность его поддалась англійскому радушію, и я, къ своему удовольствію, нашелъ въ немъ того же веселаго и разбитнаго малаго, какимъ слылъ онъ въ клуб.

Онъ усвоилъ всю вншнюю обстановку восточной жизни: вызжаетъ на сромъ кон, прикрытомъ красной попоною, въ сопровожденіи двухъ пшихъ слугъ, которые идутъ по сторонамъ его; носитъ очень красивый темно-синій жакетъ и такіе широкіе шаравары, что ихъ достало бы на экипировку цлаго англійскаго семейства. Курчавая борода его величаво покоится на груди, а при бедр блеститъ дамасская сабля. Красная шапка придаетъ ему почтенную наружность бея. И надобно сказать, чти это не павлиныя перья, не театральный костюмъ, нтъ! Пріятель нашъ инженерный генералъ-маіоръ, то есть одинъ изъ важныхъ сановниковъ Египта. За столомъ засталъ насъ одинъ отуречившійся Европеецъ, и мы, по окончаніи обда, торжественно возсли на диванъ съ длинными трубками.

Обды Ди… превосходны. Кушанье готовитъ ему обыкновенная египетская кухарка. Намъ подали огурцовъ, фаршированныхъ рубленымъ мясомъ; желтый, дымящійся пилафъ, которымъ гордится восточная кухня; козленка и куръ `a l'Aboukr и `a la pyramide; нсколько очень вкусныхъ блюдъ, приготовленныхъ изъ зелени; кибобъ, приправленный превосходнымъ соусомъ изъ сливъ и острыхъ на вкусъ кореньевъ. Обдъ заключился сплыми гранатами; он были разрзаны на кусочки, холодны и чрезвычайно вкусны. Съ мясными блюдами управлялись мы съ помощью ножей и вилокъ; но плоды брали съ тарелокъ и клали въ ротъ по восточному: рукою. Я освдомился о ягнятин, фисташкахъ и кремъ-торт au poivre; но повариха Ди… не умла приготовить ни одного изъ этихъ историческихъ блюдъ. Пили мы воду, охлажденную въ небольшихъ глиняныхъ горшечкахъ; попробовали также и шербетовъ, приготовленныхъ двумя соперниками: Гаджи Годсономъ и Бассь Беемъ — самые горчайшіе и самые сладостные изъ напитковъ. О, несравненный Годсонъ! Когда были мы въ Іерусалим, туда пришелъ изъ Бейрута верблюдъ, нагруженный портеромъ. Никогда не забыть мн той радости, которая одушевила насъ при видъ прохладной пны, наполнившей стаканъ, подставленный подъ горлышко широкоплечей, приземистой бутылки.

Живя на свер, мы не понимаемъ всей роскоши этой жгучей жажды, которая томитъ человка въ знойномъ климатъ; по-крайней-мр сидячіе городскіе жители рдко испытываютъ ее; но во время путешествія земляки наши узнаютъ это благо. Воя дорога отъ Каира до Суэза усыпана пробками изъ бутылокъ содовой воды. Маленькій Томъ Томбъ съ своимъ братомъ не заблудились бы въ египетской пустын, идя по этимъ знакамъ.

Каиръ чрезвычайно живописенъ; пріятно имть въ саду у себя пальмы и здить на верблюд; но все-таки очень хотлось развдать мн, какія особенныя причины привязываютъ нашего пріятеля къ восточной жизни. По своимъ склонностямъ и привычкамъ онъ въ полномъ смыслъ городской житель. Семейство его живетъ въ Лондонъ и ничего не слышатъ о немъ; а между тмъ имя его все еще находится въ списк членовъ клуба, комната, въ которой жилъ онъ, содержится въ томъ же вид, въ какомъ была при немъ, и забытыя сестры дрожатъ отъ страха при мысли, что Фридерикъ ихъ отпустилъ длинную бороду, привсилъ изогнутую саблю, облекся въ турецкій костюмъ и разгуливаетъ въ какой-то дальней сторонушк. Конечно, въ сказк очень хорошъ этотъ костюмъ; но въ дйствительности жизни родина, Лондонъ, бритва, сестра, которая поитъ васъ чаемъ, и узкіе, англійскіе штаники несравненно лучше необозримыхъ турецкихъ шараваровъ. Такъ что же заставило его обратиться въ бгство отъ этихъ приличныхъ и законныхъ удовольствій жизни?