Пути Господни
Шрифт:
Летопись Исхода
«Деяния Пастырей»
Глава 1 «Великий Сонаролла»
Седой вечер. Тягучая нега растягивает уставшее тело по отсекам и каютам, коридорам и переходам, опустевшим темным цехам и садам. Простирает маслянистые крылья над местом встреч и прощаний, споров и стычек, местом страсти и безразличия, с недавнего времени – местом смерти – Майданом.
Они давно в космосе. Достаточно, чтобы братья,
Но вечер, седой вечер, наступает и здесь, в царстве негаснущих ламп.
В каюте – типовой комнате с типовой мебелью, которой даже не пытались придать отблеск индивидуальности, сидели двое.
Мужчины. Седые. Яблоки глаз вращались каменными глыбами.
– Ты знаешь, что творится – лазареты переполнены, мало того – каждый день доставляют новых, потому что стычки…- Говорил высокий, и большие уши, словно нарочно приклеенные к худому черепу, алели революционными знаменами.
– Уровень жизни стремительно падает. Работать мало кто желает. Митинг – вот их работа. Чесать с утра до вечера языки, в перерывах колошматя оппонентов – трудовые будни.
Собеседник, или слушатель восседал напротив. Камень недвижимых рук сросся с серой поверхностью стола. Серые кустистые брови были сдвинуты. То ли силою привычки, то ли словами собеседника.
– Некоторые, как например, Махо, или Несторий захватили целые сектора. Именно захватили. Выселили инакомыслящих, установили что-то вроде контрольных пунктов, никого не пускают… Как ты думаешь, чем они там занимаются?
Единственным ярким пятном в комнате, была синяя куртка, небрежно брошенная на кровать, позади бровастого.
– Пол года назад бастовали химики, потом эти – металлурги, - слово было выдавлено не без труда, - я не говорю за себя – без новой одежды так сяк можно перекантоваться, но что случиться, если забастуют аграрии…
Кусты бровей неожиданно разошлись.
– Подумай об этом, - кивнул ушастый. – Теперь еще недавний смертельный случай. Пока только один, пока…
Лампы отбрасывали маслянистые тени и брови начали медленно сходиться.
– Скажи, брат, - ушастый старательно отводил взгляд, - мы знаем, или можем узнать, где собираются, э-э-э, зачинщики волнений, существует ли способ как-то… отделить данные сектора, или скорее комнаты, ведь все управляется электроникой, а всем известно, кто повелевает электроникой. Если мы возьмем лидеров, так, чтобы не пострадали остальные… наши сторонники в химическом цехе уже работают над неким соединением… подачей воздуха, ведь тоже управляют техники…
Брови разошлись, даже поднялись, слушатель впервые взглянул на говорящего. Прямо, в упор, зрачки глаз завертелись острыми буравчиками.
– Не ради меня, даже не ради взглядов – моих и сторонников. Ради общего блага! Идеи Учителя, сам Ковчег не должен погибнуть, погрязнув в междоусобных сварах! Ради человеколюбия, наконец!
Брови опустились, вновь заняв привычное место у переносицы.
***
Всяк
Из сборника «Устное народное творчество»
– Осторожнее голову, здесь балка.
– Думаешь, я не вижу?
– Не знаю… темно.
По мере удаления, гул праздника затухал догорающей свечой, сменяясь звенящей тишиной.
Тишиной заброшенных секторов.
В сочетании с синюшными потемками – холодящее сердце зрелище.
– Смотри под ноги.
– Сам смотри!
Молодые люди пробирались лестницами, переходами и площадками заброшенных секторов.
Парень и девушка.
– Кажется, сюда, - невысокий, крепкий парень почесал ежик остриженных волос.
– Не полезем, не узнаем, - девичье тело перегнулось и первым юркнуло в округлый лаз, темнеющий в метре от пола.
Вздохнув, парень последовал за спутницей.
Они не ошиблись, это было именно то отверстие.
С небольшой площадки, сквозь широкое окно, открывался величественный вид на… звезды.
– Как красиво!
Словно в первый раз, Рената отступила, нащупав спиной спасительную твердь стены.
– Очень, - Брайен Гайдуковский снова взлохматил ежик волос. Звезды удостоились лишь мимолетного взгляда юноши.
– Брайен…
– Да, Рената.
– Тебе никогда не говорили – у тебя очень красивые глаза.
– Говорили, это от деда…
– И ты ими бессовестно пялишься!
– На кого?
Девушка оторвалась от звезд, посмотрела на юношу. Взгляды встретились…
Волны – жара и холода окатили юношу. Одновременно. Он словно был здесь, и вместе с тем, воспарив, душа сторонним зрителем наблюдала картину.
Вот он стоит.
А вот делает шаг.
Малюсенький шаг.
Вперед.
Как зеркальное отражение, девушка повторяет его движения.
Еще шаг.
Еще.
Душа вернулась в тело, как раз перед тем, как губы молодых людей слились в самом первом, самом жарком, самом запоминающимся и самом долгожданном поцелуе.
– Я люблю тебя, - когда губы вновь обрели возможность говорить, произнесла девушка.
– Я люблю тебя, - эхом заброшенных секторов повторил парень.
Звезды за стеклом – невольные свидетели, равнодушно взирали на зародившееся перед их глазами чувство.
***
Я – инвалид второй группы, потерял здоровье и палец на фабрике, в связи с этим не могу резво бегать, как молодые. Отсюда, на казни вынужден находиться в задних рядах, откуда ничего не видно и не слышно. Прошу Совет Церкви с оглядкой на подорванное здоровье и заслуги перед Ковчегом, выделить мне персональное место у огорожи, дабы, как всякий истинный сын Матери Церкви, я мог во всех подробностях лицезреть мучения проклятых еретиков.
С уважением Аристарх Громов – труженик и инвалид.