Пути Господни
Шрифт:
Юра, ее Юра! Какой талант! Какие стихи!.. лира, человек…
Он первый!
Он, безусловно, первый!
Еще одно радовало девушку – мымра из святош куда-то запропастилась.
Хорошо бы – навечно.
Как она могла пропустить такое! Его триумф! Как после этого он может не только разговаривать, думать о ней!
То ли дело она – Марта!
Девушка продолжала кричать даже, когда поднялся Великий Пастырь для объявления победителя.
Она продолжала орать, пока не поняла, что
В тот же миг, Марта заткнулась.
– Единогласно, победителем конкурса поэтов, признан…
Что же он тянет, ну же! Марта чувствовала – еще чуть-чуть и бешенное от волнения сердце вырвется из груди.
– … участник под номером… один! Член цеха обслуги Виктор…
– У-у-у! – дружный недовольный гул, выразил общее мнение.
– Опять жополиза выбрали! – сплюнул под ноги один из соседей девушки.
Марта на некоторое время потеряла связь с окружающим.
Нет, этого не может быть! Ошибка! Они ошиблись. Юра! Ее Юра! Он лучший!
– Следовало ожидать.
Общее недовольство не укрылось и от Великого Пастыря. Маленькая рука поднялась.
– Специальные поощрительные призы, вручаются двум остальным финалистам…
– Засунь себе эти призы!
Сказали не громко, но отчетливо.
Великий Пастырь побелел.
Не дожидаясь приказа, к предполагаемому местоположению смутьяна потянулись воины Армии Веры.
Тихо, но этот тихий голос внезапно заглушил прочие звуки, с помоста зазвучали стихи.
Говорил Юрий Гопко. Ее Юра!
Ты невинна,
А я грешен.
Ты – серьезна,
Я – потешен.
Я хочу,
Ты – пресекаешь.
Больно мне,
Ты – понукаешь.
Ты – всезнайка,
Я глупец.
Ты – скромняга,
Я – гордец.
Голос твой,
То голос мира!
Речи клира,
Как секира.
Называюсь я –
Народ.
Ты же окликаешь –
Сброд!
Открывайся Люк
Бегом.
Поиграем в бой
С врагом.
Пусть схоронятся
Напасти.
Жизнь и смерть,
В твоей лишь власти.
На любой вопрос
Ответ –
Люк!
И спроса больше нет!
Великий Пастырь побелел, словно его вываляли в муке.
После непродолжительной тишины, зрители взорвались аплодисментами.
***
Свершилось обещанное.
Сбылось пророчество.
Пришло время разделения.
Опустилась длань карающая.
Как и было речено: «Богохульники, святотатцы, отступники падут, сраженные гневом Моим! Истинно же верующих, не трону!»
Летопись Исхода
Линкольн Черчь лез на трибуну - несколько скрученных меж собой пластмассовых табуретов. Кряхтя и отдуваясь, словно после пьянки.
Взгромоздившись и широко расставив крепкие свои ноги, обутые в пластиковые сандалии, он начал речь.
– Братья и сестры! Единодумцы! Проклятые Александрийцы, Махонцы и прочие богочеловеки не позволяют нам вдохнуть ни вдоха! Они притесняют идеи, оставленные Учителем и дают нам по роже!
Взнузданные сандалиями толстые пальцы Черча с желтыми пластинами ногтей дергались норовистыми жеребцами. Данкан Левицкий еще помнил, кто такие жеребцы. Его дед служил на конюшне…
– Они убивают наших братьев. После этого досадного случая, они нам не братья!
– Точно!
– Точно!
Толпа гудела, а Данкан Левицкий, стоящий в первых рядах, никак не мог сосредоточиться на речи. Внимание отвлекали проклятые пальцы. Левицкий даже умудрился рассмотреть мозоль. На левом мизинце, почти у самого основания.
– Что за мода убивать живых людей, я вас спрашиваю?
– Точно!
– Ежели так пойдет дальше, никого не останется совсем. Тогда будем иметь полное безлюдье. То есть не с кем даже пива попить!
– О-о-о! – упоминание пива задело толпу за живое.
– А ежели мы кого убьем? Интересно, кому это понравиться?
Данкан как мог пытался сосредоточиться на речи. Хмурил лоб, вытягивал губы в трубочку… усилия привели к обнаружению второго мозоля, на этот раз на лодыжке, в аккурат под криво сидящей пряжкой.
– Поэтому будем бить морды проклятым ап… аппанентам. То есть, доводить до их сведения свою точку зрения.
– Доводить!
– Во имя заповедей Учителя и человеколюбия!
Шум за спиной слегка отвлек Левицкого, а ведь он почти разглядел третий мозоль. Так как Линкольн стоял лицом к шуму, он первым отреагировал на происходящее.
– Что за хрень?
Вслед за всеми, обернулся и Левицкий, широкий проход, ведущий в отсек, перегораживала ребристая металлическая стена. Откуда она взялась?
Данкан и не подозревал, что проход имеет дверь.
Не давая опомниться, раздался шипящий звук. Запахло чесноком и чем-то еще, чем-то цветочным.
– Что за хрень? – Линкольн не растерялся и в этот раз.
Левицкий сделал вдох, словно шило пронзило мозг. В голове помутилось, перед глазами поплыли разноцветные, на редкость красивые круги.
– Что за…
Родив неимоверный грохот, Черчь свалился с табуретов.
***
Списано:
Круп 1 т