ПВТ. Тамам Шуд
Шрифт:
Манучер стоял, наблюдая. Юга танцевал. Обычно собранные волосы были спущены со сворок, лежали на спине и плечах. Блестели темной водой, перекликались с белизной абалонов.
Третий повторял одну и ту же вязь движений, с прихотливыми вариациями. Замирал, опускал руки, иногда с досадой поддевал ногой песок. Начинал сначала.
Не смотри долго, напомнил себе Выпь, когда закружилась от танца голова, потянуло глаза. Дрогнул воздух, как вода от брошенного камня. Сместились тени.
Выпь
— Эй.
Юга обернулся в движении. Глаза его, кажется, стали совсем черными, прозрачными, как летняя ночь.
— Долго тебя не было, — сказал непонятное.
Лицо его постепенно прояснилось. Выпь подошел, тронул волосы на затылке, ощутил ладонью жар кожи под ними.
— Что делаешь? — спросил с любопытством.
— Танец вытягиваю, — Юга помотал головой, отбрасывая со лба волосы. Стащил на шею наушники. — Не зря же с пластунами мотался. Вплетаю песни и музыку Хангар, встраиваю. Сдается мне, из этого будет толк. Пока, правда…
Щелкнул языком, досадуя.
Выпь наклонился, подобрал речной камень. Круглобокий, солнцем выжаренный в уголь. В его руках он треснул скорлупой и растекся, просочился между пальцами черными тягучими каплями.
Юга упер руки в боки.
— Ай, или выходит что-то, — проговорил задумчиво.
Глава 32
32.
— Везде обман, Мигелито, — пожаловался Нил, — и не черный он совсем, и полыни не видно. Вообще ничего не видно, откровенно говоря.
Плотников отмолчался. С утра он вообще разговорчивостью не блистал, а тут все совпало: не завтракали, не спали толком, а Хом не внушал доверия.
После встречи с витражницами, когда вароток пошел на спад, им удалось счалиться с трафаретом торговцев — громоздкой метафорой. Такие же безумцы, удачно отсидевшиеся под прикрытием паруса из закостеневшего купола-роговицы, сброшенной кем-то из Лутовых обитателей. Благодаря надстройкам, сплетенным из лозы и черной соли, метафора легко наводила стыковку с покупателями в открытом пространстве.
Взяли теплую одежду и некоторые припасы. Михаил же отдельно прикупил для Оловянного светлую куртку с мехом. Тот принял ее со словами благодарности и, надеясь, что Плотников не заметит, тут же дополнил разрезами — чтобы ловчее двигалось и воевалось.
— Друзья мои, — сказал Лин проникновенно, в волнении до хруста сжимая тонкими пальцами плечи спутников, — мы добрались. Ваша помощь неоценима, мне сложно найти слова признательности, но дальше я пойду один.
— На здоровье, мальчик мой.
— Оденься потеплее и идем, — проворчал Михаил, по-медвежьи ворочаясь в тесном пространстве их капсулы.
—
— Шапку бы тебе, там уши отморозишь, — сказал на это Михаил, глядя в окно под ногами.
Лин всплеснул руками. Иванов был непоколебим.
Отпускать лила одного Михаил не собирался. Хом Черной Полыни на проверку оказался белоснежным, матовым, закутанным в снег, как елочный шар в вату. Один Лут знал, какие ловушки, какая опасность подстерегали там, внизу.
Сидеть в капсуле, пока мальчик шастает в одиночку? Ха. Михаил Плотников, прозванный Ледоколом, был не из таких.
Он был из тех, кто верен до конца.
Михаил сдержал тяжелый вздох, некстати припомнив Волоху и продолжил сборы.
Нил, глядя на них, вдруг нервно выругался и тоже подхватился.
В снег вышли втроем.
— Скажите на милость, какая сумятица, — сказал Нил, прикрываясь рукой от снежной пыли, — а я ведь даже лыжи не взял. Кто бы знал. Ты знал, зайчик?
— Я не знал, — честно ответил Лин и тут же фыркнул, спохватившись, — я не зайчик.
Михаил подавил улыбку. На белом снегу Лин в новой куртке почти не виднелся и действительно походил на зайца-беляка. Только клыкастого.
Пахло фиалками. Свежий и сильный запах, будто цветы цвели вот — под ногами. Под снегом.
— Не заблудиться бы, — Михаил озабоченно оглянулся на капсулу.
Вьюга зализывала следы. Кругом не было ничего приметного — ни камня, ни деревца, ни шва горизонта. Сплошная снежная замазка.
— Не заблудимся, — уверенно пообещал Лин и вдруг насторожился.
Поднял руку. Михаил застыл в движении. Нил, не сразу, но тоже замер.
— Что? — спросил свистящим шепотом.
— Там, впереди, — Лин сощурился, — что-то движется.
Михаил без лишних слов обнажил саблю, проверил револьвер. Нил, сопя, вытащил наваху.
Что-то шло в их сторону, перемещаясь стремительно и бесшумно. Михаил не успевал разобрать движение. Мелькало, как мушки-ниточки перед глазами. Без подсказки Первого он бы и не обратил внимание; подумал бы — то зрения обман, снеговая нелепица.
Лин сорвался с места.
Разбежался и прыгнул.
Как заяц, ошеломленно подумал Михаил, впервые наблюдая воочию то, о чем прежде только слышал.
В устройстве их заложены дополнительные механизмы биологии, в частности, белковые волокна, сообщающие ногам особую силу. Ммм, как у блох, проще говоря.
Лин прыгнул на три человеческих роста вверх, в движении раскрывая руки, как крылья. Лезвия актисов скорее угадывались, чем были видны.