ПВТ. Тамам Шуд
Шрифт:
Снежный закрут объял его, точно алебастровое пламя.
Нил сильно толкнул Михаила в бок, и оба упали, а рядом рухнуло, зарывшись в сугробы, нечто огромное, содрогающееся и — не видное. Михаила обдало движением воздуха, ледяной волной дыхания.
— Берегись, — запоздало сказал Нил на сурдо и эмоционально продолжил на риохе.
Лин подошел к спутникам, убирая актисы.
Он был спокоен. Михаил, чувствуя себя прескверно и глупо, таращился на желоб. Судя по распашке, создание было не маленьким. Снежинки медленно таяли, сцепляясь между
Очертания были подобными очертанию огромной собаки или же волка.
— Из множества, как один, — Лин, казалось, понял мечущийся взгляд Михаила. — Я его не убил. Нельзя убить, как нельзя воду зарезать. Нарисую тебе его.
— Пожалуйста, не сей момент, — проворчал Нил, отряхиваясь, — видит Лут, у меня снег там, где… он не видит.
Они пошли дальше, и Плотников, сделав над собой усилие, оглянулся только два раза. Первый раз — чтобы бросить взгляд на незримое существо, сотканное роем снега, и второй — когда прошумело гулко, и через купол зонтега в снег охотным ястребом упал веллер.
Путники застыли на месте. Нил даже рот приоткрыл — к счастью, без слов.
Блеск оружия Михаил не столько увидел, сколько угадал.
— Пригнись! — рявкнул Лину.
Нил тоже послушно присел, прикрыл голову руками.
Стреляли густо, но пусто.
Выручал завязавшийся снег, укрывший их от глаз неведомых преследователей. Пришлось значительно ускориться.
— Кто это такие вообще?!
— А я знаю?! — устало огрызнулся Нил. — Они, если заметил, не представились, поросята. Можешь подойти, спросить.
— Как они нашли Хом Полыни? — с тревогой в голосе спросил Лин.
— Я вам справочное бюро, что ли?!
Первый явно растерялся. Кажется, нападение его не смутило, а вот незваные гости — да.
— Я уверен, тут опасно для людей, — поделился он со своими спутниками. — Пожалуйста, не уходите далеко от меня.
— Я буду рядом, — пообещал Михаил. — Не бойся.
Лин ответил странным взглядом.
— Вообще я к тому, что так мне будет легче защитить вас.
— Вообще-то я взрослый мужчина и способен позаботиться о себе сам, — обиделся Михаил.
— Вообще, заткнитесь оба! Спасайте меня хором, я не возражаю.
Преследователи, кем бы они ни были, отстали. Снег же не думал исчезать; загустевал с каждым шагом, как кисель.
— Далеко нам еще? — сипло спросил Нил, вытирая лицо.
Из снега вынырнули первые деревья. Михаил перевел дух — он успел вообразить себе, что окрест лишь пустыня из снега, странных существ и осадков в виде револьверных пуль.
Меж тем стремительно темнело.
Нил с Михаилом брели бок о бок, Лин бодро рысил впереди.
— До чего резвый у нас мальчишечка, одно любование, — умильно сказал Нил, вздохнул, посмотрел скоса на заснеженные брови Михаила, — даже жаль такую красоту арматору в зубы отдавать.
Плотников споткнулся.
— При чем… Зачем здесь Башня?
— Или не знаешь?
— Нет, — нахмурился Михаил.
Лин издал радостный возглас, прервав разговор.
— Смотрите — тяга!
Михаил пригляделся. В самом деле, из-под снега к деревьям тянулась струна, туго натянутая, в сумерках мерцающая самоцветом. Такие струны ставили люди, если случалось им жить и бродить в местах, для этого трудных. Чтобы не теряться, чтобы было за что ухватиться и к укрытию выйти. Плотников точно не помнил, но, кажется, струны те были вылеплены из брошенных шкур великих змей, облегающих горы Хома Полоза.
Лин без колебаний ухватился за струну. Плотников, вздохнув, обогнал его и встал впереди. Лин хотел возразить, но посмотрел на решительную спину Михаила и передумал.
Так шли молча.
— Ты, случаем, не знаком с парнем по имени Гаер? — Спросил все-таки Михаил. Вопрос жег рот, как уголь. — Рыжий такой, виски бритые, рисунки на теле. В юбке ходит и трубку курит.
— Гаер? Да, он мой брат. Ну, побратим…
Михаил остановился и обернулся так резко, что Лин едва не клюнул его под ключицу. Беспокойно вскинул глаза, но различить лица спутника не мог, все прятали сумерки и снежная каша.
— Эй, ты чего?
Михаил молча, ошалело покачал головой. Забыл про холод, про летящий снег забыл. Брат. Гаер, рыжая чума — и названный брат Первому. Уму непостижимо.
— Ладно. Ладно, белек, — отмер, двинулся дальше, твердо ставя ноги.
Путеводная струна под ладонью ныла и гудела, точно живая жила. Теплилась.
— Но…
— Не спрашивай.
— Хорошо, — Лин с трудом проглотил рвущиеся с языка вопросы.
Михаил молчал. Первый видел его широкие плечи в рваном белом плаще. Иванов старался идти не быстро, чтобы, как понимал Лин, принимать на себя основной удар ветра. Лину перепадали только легкие оплеухи.
— Прости, — чуя за собой вину, проговорил Первый, — я не знал, что у вас с ним какие-то разногласия. Кажется.
Михаил молчал.
Нил тоже помалкивал, тихо фырча на снег.
***
Спрашивать у Лута было опасно. Он всегда выполнял просьбы, но — в собственноличной манере.
Как давно Михаил просил дать ему шанс отомстить, как прикидывал сотни вариантов отыгрышей рыжему и, когда уже перестал ждать и зажил собственной жизнью, прошение сбылось. Упало в руки, обернулось белобрысым мальчиком с глазами цвета лазури.
Плотников повернул голову, оглядывая дремлющего Первого. Лин спал неспокойно, вздыхал и постанывал. Под конец пути снег перестал, но сильный, кряжистый ветер принес ледяной дождь, сбивший капюшон у спутника. Трепал белое пламя волос.
Струна вывела их к грубо устроенному, заброшенному укрытию. Отнятая у какого-то зверя нора-землянка, изнутри выстланная старой травой. Зато с вкопанным чугунным горшком, чтобы жар завести, и с дверью из материала, похожего на теплое легкое железо. Устроились как-то, решили переждать до света.