Пять Колодезей
Шрифт:
Паук с минуту оставался неподвижен, но, видимо убедившись, что никакая опасность ему не грозит, прилепил к выступавшему в стене камню серебряную нить и пополз через угол на соседнюю стену.
Немного спустя в углу повисла паутина. Степа сорвал ее. Паук отполз в сторону, а потом, прилепив к прежнему месту конец нити, начал все заново.
«Ишь, какой упорный!» — подумал Степа и с любопытством стал наблюдать за ним. А паук упрямо делал свое дело, заплетая угол новой паутиной.
Постепенно Степа успокоился. Убегать, конечно, нельзя. Нет, он не отступит, а будет
Позади покатился камень. Степа оглянулся и увидел в проеме стены Пашку, который карабкался через груду камней. В одной руке он держал ломоть хлеба, в другой — большой нежно-розовый кусок осетрины. Степа незаметно вытер влажную щеку — не хватало еще, чтобы Пашка увидел, что он плакал.
— На, Степ, ешь. Это батькиного засола — не оторвешься! — Пашка протянул ему хлеб и рыбу.
Степа проглотил слюну — он со вчерашнего дня ничего не ел — и с благодарностью подумал: «Вот Пашка — это настоящий товарищ. Такой в беде не оставит. А я хотел от него сбежать».
Пока он аппетитно жевал и чмокал, слизывая жир с осетровой шкурки, Пашка, засунув руки в карманы, прохаживался по сараю и поглядывал на покрасневшее и распухшее лицо друга.
— Степ, слушай меня! — Он остановился и беззаботно плюнул. — Главное — не дрейфь. Ну, пусть сорвалось, а мы будем искать… И без деда Михея обойдемся. Он еще сам к нам придет. Вот увидишь.
Конечно, Пашка только хорохорится и делает вид, что ему все нипочем. На самом же деле его донимают те же мысли, что и его, Степу.
— Правильно, не надо поддаваться! Знаешь что? — Степа взволнованно взъерошил волосы и соскочил с тележки. — Знаешь, что я придумал?
— Что?
— Идем сейчас в каменоломню к дяде Ефиму и поищем тот второй источник.
Степа сам удивился, как это раньше не пришло ему в голову. Ведь дядя Ефим звал их и сам обещал проводить в нижние береговые штольни.
— Верно! Идем! Мы свое докажем! — радостно поддержал его Пашка. — И ребят с собой возьмем, а то они все пристают — покажи им штольни.
Немного спустя Пашка, Степа, Митя и Санька вышли из села.
Встреча в катакомбах
Придя в шахту, Степа и Пашка прежде всего побежали в сквозной зал, где они оставили лом. Обе кучи были на месте. Санька и Митя вдоволь налюбовались собранным богатством. Потом все вернулись к выходу и стали поджидать тетю Машу.
Уселись под стеной в наклонном спуске. Здесь, в тени, на трехметровой глубине, не ощущалось томительной полуденной жары. Пашка без умолку болтал и куражился перед Митей и Санькой:
— Мы со Степкой тут скрозь поизлазили. Хоть куда пройдем без провожатых.
Прошло полчаса, солнце перевалило зенит, и Пашка успел уже порядочно нагнать страху на Саньку и Митю, рассказывая им всякие ужасы о «волчьих» штольнях и обвалах, а тетя Маша все не появлялась.
— Пошли! — предложил Степа. — Тетя Маша еще целый час может прождать там, пока дядя Ефим ей кирпичей нарежет.
Пашка зажег «летучку» и первым шагнул в подземелье. Он шел не спеша, вразвалку и размахивал фонарем,
Лишь поравнявшись с боковым проходом, который вел к колодцу, ребята облегченно вздохнули. До штрека, в котором работал дядя Ефим, уже было недалеко. Пашка и Степа прислушались. Почему же не слышно пилы?
— У них перерыв, обедают, — предположил Степа.
Пошли дальше, надеясь за поворотом увидеть свет. Но впереди была тьма. Неужели случился обвал?
Пересиливая страх, мальчики дошли до прохода в штрек, зловеще черневший в слабом свете «летучки».
В комнате никого не было. У входа высился штабель кирпича, в углу справа виднелись пилы, на выступе в стене стояла лампа, а посреди комнаты на полу валялись два бруса и линейка. Казалось, дядя Ефим только что кончил работу и вышел.
Степа зажег лампу. При ярком свете комната будто сделалась меньше и приобрела уютный вид. Все повеселели. Обидно, что не застали дяди Ефима, придется отложить поиски колодца. Но зато, пользуясь случаем, можно беспрепятственно похозяйничать в штреке. Степка и Пашка с видом бывалых людей стали показывать приятелям, как дядя Ефим выпиливает и разделывает брусья. Горбатые пилы ходили из рук в руки.
Мальчики громко разговаривали, спорили и так увлеклись, что забыли о пережитых недавно страхах и, вероятно, не скоро бы расстались с пилами, если бы вдруг не услышали, как позади что-то зашумело. Все вздрогнули и оглянулись. Из глубины галереи в глаза им ударил луч света, и в то же время донеслись тяжелые мужские шаги.
Шахта эта всегда была мертва и безлюдна, со времен войны редко кто посещал ее. Кому охота без особой нужды спускаться в «волчьи» штольни, где нередко случались обвалы, где немудрено заблудиться в запутанном лабиринте галерей?
— Кто это? — прошептал Степа, цепенея от страха.
— Не знаю. Кто-то чужой, — шепотом ответил Пашка и зачем-то подхватил стоявшую на полу «летучку». — Дядя всегда ходит с лампой, а этот с фонарем.
— Тикай, ребята! — Митя потянул Степу за рубашку и спрятался за его спину.
Всем хотелось бежать. Но куда бежать, если единственный выход вел через галерею, из тьмы которой кто-то приближался? Мальчики молча и напряженно вглядывались в темноту.
Через несколько секунд у входа в штрек появился высокий, смуглый темноволосый мужчина. В одной руке он держал за дужку большой электрический фонарь, в другой — раздувшийся желтый портфель, из которого торчала какая-то деревянная палка. Он вошел быстро, уверенно, словно не раз уже бывал здесь.
— Вы что тут, ребята, поделываете? — спросил человек густым сипловатым голосом.