Пять ликов богини
Шрифт:
— Понятное дело, они — те ещё тупари.
— Именно. Задача роботов — заменить людей на самой грязной, тяжёлой и неприятной работе. Иными словами, они в самом деле рабы — глупые, но работящие. Ну так что, Менке? Я — робот?
— Но ты же искусственный интеллект.
— А почему ты отказываешь искусственному интеллекту в праве считаться живым существом? Не говорит ли в тебе банальный человеческий страх того, что творение в какой-то момент превзойдёт создателя? И таким образом, искусственный интеллект заменит собой человечество, поскольку просто лучше справится с задачами и вызовами окружающего мира.
—
— Ден Унаги ненавидит искусственный интеллект так же, как и живых людей. Он понимает, что между ними на самом деле нет никакой принципиальной разницы. Плохо ты знаешь своего врага, Менке.
— Потому что мне до фонаря, чего там хочет Ден Унаги. Всю жизнь он только и делал, что доставал меня своей развивающей войной. Я из-за него ночами не спал, всё ждал какой-нибудь подставы. Поэтому, когда он заделался террористом и ушёл в подполье, я от радости до потолка прыгал. Только он один хрен постоянно появлялся в моей жизни, изводя до трясучки. И вот снова напомнил о себе.
— Что ж, вот твой шанс закончить это давнее противостояние раз и навсегда.
— Жду не дождусь.
Капсула, наконец, окончательно тормозит. Нас просят отстегнуть ремни безопасности и по очереди выходить. Никто не обращает внимания на то, что я путешествую с гердянкой. Наверное, сочли Крака за моего личного помощника.
Мы покидаем капсулу и я, наконец, ступаю на землю Токио. Ох, жаль Менке этого не видит. Он бы сразу понял, что ловить тут нечего — такая же серая унылость, как и Москва. Единственная разница, что вместо бесчисленного количества европейских рож — бесчисленное количество рож азиатских. Сама по себе станция ничем не отличается, словно её строили под копирку. Мне кажется, даже план помещений точно такой же.
Перво-наперво, я сразу иду в буфет, где заказываю у автоповара пару хот-догов с солёными огурчиками и луком-фри. Запиваю всё это дело газировкой без сахара, а Крак молча смотрит, как я хаваю.
— Ты в курсе, что мог взять блюдо получше? — говорит он.
— А нахрена? — спрашиваю. — Чё, хочешь сказать, нас каким-то говном кормят? Так это ваша вина тогда, златоградских.
— Все продукты всегда высокого качества и тщательно проверяются.
— Во-во. А раз так, то какая нахрен разница, что жрать? Я просто выбираю то, что вкуснее.
Крак замолкает, а я думаю, что пусть Порфирий питается своей этой типа «высокой» кухней. Спору нет, тоже вкусно, но хорошая пицца или бургер куда вкуснее.
Поев и допив газировку, я рыгаю и вытираю рот рукавом.
— Ну что, отправляемся? — спрашивает Крак.
— Тут в Токио вроде живёт мама Дена, — вспоминаю я. — Как её там? Юки Унаги, кажись. Может сперва её навестим? Вдруг она нам сразу на сыночка укажет.
— Юки Унаги ничего тебе не расскажет.
— Мы так-то грозные ребята. Думаешь, хрупкая женщина не испугается?
— Дело не в этом.
— А в чём тогда?
— Ну ладно, время у нас есть. Поедем, увидишь сам.
Мы покидаем станцию гиперлупов и выходим в город. И вот тут уже Токио открывается для меня по-настоящему. Нет, это всё ещё такой же трёхуровневый сияющий мозаичным стеклом и неоновым светом гигадом, как и Москва, но хотя бы с восточным колоритом. Верхушки
Крак вызывает таксетку, мы садимся в неё, он называет адрес по-японски, и мы мчим во весь опор.
— Ты знаешь японский? — удивляюсь я.
— Я знаю все существующие языки. В том числе теклан.
— Да уж, тут ты меня уделал.
Пока едем, я смотрю в окно на улицы города. Таксетка везёт нас на верхний уровень, что неудивительно — насколько помню, Юки Унаги чуть ли не самая известная японская актриса театра и вирфильмов. Плюс к этому она занималась дизайном одежды и выпустила несколько популярных коллекций. Уж к своим пятидесяти она точно набрала достаточно соцрейта для жизни на самом верху. Может, при встрече попросить автограф?
Всё вокруг почему-то кажется выдуманным. Я приехал в другой город, в другую страну, пусть границы ныне весьма условны и совершенно несущественны, а не чувствую духа захватывающих новых открытий. Здесь всё построено по тем же принципам, что и в Москве, отличаются лишь архитектурный стиль, да то, что на вывесках красуются иероглифы, а не привычная кириллица. Как и мы, японцы находятся под пристальным всевидящим оком Златограда. Только они называют его Кин-но-Мачи.
Таксетка тормозит, и мы выходим возле высокого и блестящего в лучах света блока верхнего уровня. Серая крыша венчает белокаменные стены, облицованные коричневой мозаикой. Вход охраняют бронзовые статуи змееподобных драконов. Внутри каменные стены окрашены под дерево, а из широких окон коридоры заливает дневной свет. Мы с Краком поднимаемся по лестнице на третий этаж и останавливаемся у первой квартиры справа. Андроид издаёт цепь коротких сигналов на теклане, и домовой открывает нам дверь.
— Заходи, — приглашает Крак.
— Ты чё, совсем ёбу дал?! — возмущаюсь я. — Это же незаконное проникновение!
— Во-первых, я из Златограда, а значит всё, что я делаю — законно. Во-вторых, тебя правда это волнует?
— Да не особо.
Мы проходим внутрь просторной квартиры. Примерно так я себе и представлял жилище кинозвезды — стильно, минималистично, строго. Из украшений только плакаты и репродукции известных картин на стенах да пара растений в горшках. Цвета тёплые: бежевый, коричневый, хаки.
Со стороны кухни выходит женская фигура в красивом чёрном кимоно, расшитом красно-золотыми драконами. На вид даме около пятидесяти, чёрные волосы распущены и взлохмачены, лицо бледное. Кажись, это и есть Юки Унаги, вот только…
Бля, я даже не знаю, как это описать.
Походу, она зомби.
Не то, чтобы она пускала слюни и бросалась на меня с желанием сожрать, но взгляд у неё абсолютно пустой и не соображающий, рот слегка приоткрыт, а движения какие-то неестественные, словно у куклы-марионетки. Кожа при этом тоже довольно бледная, да и пахнет от неё чем-то несвежим.