Пять невест и одна демоница. Трилогия
Шрифт:
Она пересечет море.
Достигнет неизведанных земель.
Достигла, что называется. Неизведанней некуда. Только радости никакой.
– Идем. Лучше не отставать. Если здесь хоть что-то работает, то и ловушки будут живы.
Да.
Наверное.
Конечно.
Но Брунгильда бросила взгляд на зеркало. Оно тоже умерло. Как и все здесь.
Они поднялись на второй этаж. Лестница из белого мрамора заросла пылью, но паутины не было, и это странно. В старых домах всегда полно паутины. А здесь…
И жизни тоже.
Оживший виверн устроился на верхней ступеньке, и Брунгильда как-то спокойно переступила его. А вот Мудрослава не удержалась, потрепала по загривку. И виверн приоткрыл желтый глаз.
– Мы не выживем, – Брунгильда провела ладонью по перилам, отмахнувшись от многих образов. Смуглокожий мальчишка в набедренной повязке бежит, перепрыгивая через ступеньку. Он торопится… куда? Она может узнать, но зачем ей это? Или вот женщина сталых лет медленно поднимается. А за ней следуют три служанки, ибо госпоже может понадобиться помощь.
Мужчина.
Мужчины. Женщины. Девушки. Дети… сколько их было? И почему они просто не ушли?
Принцессы обнаружились наверху, в просторной комнате, окна которой выходили в сад. И тот гляделся мирным, почти обыкновенным, разве что луна в пруду была чересчур круглой.
Ненастоящей.
Окна… открытые окна – это плохо. Мало ли, кто заглянет. Решетки есть, но старые, тронутые ржавчиной. Да и они скорее красивы, чем способны защитить. Человек не пролезет, а вот какая тварь помельче – вполне.
– Это мои покои, – призрак обрел плотность. – Здесь все так, как я оставила…
Постель на полу.
Истлевшие простыни. Шерстяной ком покрывала, на котором запеклись бурые пятна. И очередной скелет.
– Какая-то служанка, – дернула плечиком Эония. – Неприятно. Могла умереть где-нибудь еще. Вечно они норовят напакостить.
Брунгильда опустилась на колени. Она… она мертвецов не слышала, но на белых костях темнел браслет. Простенький. Стеклянные бусины, помутневшие от времени, и нитка. Нитка тоже истлела, и от прикосновения бусины рассыпались с громким звуком.
– Боги, Брунгильда, еще и ты! – Летиция вздрогнула. – Тут и так… нервов не хватает.
Она опустилась на пол.
Пол… пол выложен плиткой. Узоры вновь же светятся, как и те, что на стене. Но свет их тусклый, а потому много разглядеть не получается.
– Они опять зовут, – пожаловалась Летиция. – Надо отдохнуть.
Яра просто обошла комнату, не преминув заглянуть в сундуки, что вытянулись вдоль стен. Сундуки были высокими и узкими, а еще, несмотря на прошедшие столетия, сохранили свой вид.
И содержимое.
– Вот, глянь, какая красота, – сказала Яра, вытаскивая бледно-голубую рубашку без рукавов. – Примеришь?
– Это?
– Это туника, нижняя, – Эония повернулась. – Поверх нужно надеть или столу, или паллию…
–
– Здесь все так ходили.
Не все.
Брунгильда вертела в пальцах холодную бусину. Темное стекло. И внутри искорки.
…её подарил Арен. Раб. Хозяева дали другое имя, потому что у них уже был раб с таким, но она все равно называла его Ареном. А он её – Хлои.
У них не было ничего, кроме имен.
А еще надежды.
Хозяева были добрыми. Хлои знала, что иные куда строже, а порой и вовсе… но об этом на рабской половине не говорили, а если вдруг, то шепотом и пока старшие далеко. Старшие преданы. Старшие… они другие. И пугают.
А хозяйка скоро замуж выйдет.
Так говорят.
И она уже не раз и не два заглядывала в сундуки, пересчитывая наряды и украшения, ткани и драгоценные масла, притирания, зелья. Все то, что нужно взять с собой в новый дом.
Рабов тоже возьмет.
Как без них?
Хлои… Хлои очень надеялась, что её оставят. Арен ведь служит при зверинце и принадлежит хозяину, а рабам из разных семей не позволят жить вместе.
Он тоже боялся.
И подарил браслет.
Сколько им осталось? И… и быть может боги, которым Хлои молилась, а еще пожертвовала немного крови и хлеба, не украденного, но честно полученного, смилостивятся? Быть может, они отправят с хозяйкой других рабынь? Помоложе. Покрасивей. Хотя на кухне как раз и шепчутся, что красивых оставят при доме, чтобы не смущали они молодого мужа.
Она подняла простынь, которую следовало заменить. И разогнулась. Выглянула в окно. День сегодня был особым. Император женился. И значит, хозяин в честь праздника может пожертвовать рабам не только меда и белого хлеба, но и по паре монет.
На выкуп все равно не хватит.
Разве что кого-то одного. Арен скопил почти. Если отдать то, что есть у самой Хлои…
Мир изменился. Будто треснуло что-то внутри. Там, под сердцем. И больно стало. На мгновенье. А потом Хлои тряхнула головой, отгоняя и боль, и мысли. Простыни надлежало отнести прачкам, а здесь застелить свежие.
Она и вышла-то. Почти.
Когда перед Хлои появилась Лу на. Лу на была из Старших и обычно не покидала покоев хозяина. Про нее всякое говорили, но очень и очень осторожно.
Кажется, даже прочие старшие её опасались.
Лу на улыбнулась.
И шагнула к Хлои.
Протянула руку. Коснулась щеки.
– Какая красивая…
А потом руки её легли на шею. И сжали. Осторожно. Она убивала очень и очень аккуратно. А в нечеловечески желтых глазах Хлои виделась печаль.