Пять невест и одна демоница. Трилогия
Шрифт:
– Молодец… ложечку за… за кого-нибудь.
Тьма подползает ближе. Ей тоже холодно, и Ричард поделился бы теплом, но его осталось так ничтожно мало. Нечем делиться. Но потом, когда тот, кто не жив – странно, что его присутствие не внушает страха – уходит, Ричард приподнимает шкуру, позволяя тьме забраться под неё.
И она окутывает.
Успокаивает.
Она… всегда рядом.
Сны.
Просто сны. Или память все-таки возвращается? Но почему здесь, в Проклятом городе? Совпадение? Или… здесь тьмы больше, а значит, и сил у неё.
У
– Смотри, дорогой, – матушка позволяет сесть перед зеркалом. Это другое. То, которое подарил Ричард, лежит на столике. И оправа потускнела. Оно кажется некрасивым, даже жалким. То ли дело новое. Откуда оно взялось?
– Откуда? – спрашивает Ричард, осторожно касаясь темной глади стекла. Надо же, какое оно холодное! И пальцы убирает. А холод все равно не проходит. Подушечки немеют.
– Секрет! – матушка прижимает палец к губам. – Наш с тобой. Хорошо?
Зеркало Ричарду не нравится. Неправильное оно.
– Ты ведь не скажешь отцу? – матушка чувствует его неуверенность. – Пообещай.
– Но…
– Он отберет его у меня. И твой подарок тоже. И мне будет очень плохо. Очень-очень. Я заболею. Ты ведь не хочешь, чтобы я опять заболела?
Нет.
Ему страшно. Одинаково страшно промолчать и сказать. Получается, что бы он ни сделал, он кого-то предаст. Но матушка обнимает его.
– Ты мой защитник… ты такой умный, такой сильный… если ты скажешь, он отошлет меня. Понимаешь? Он только говорит, что любит, а на деле лишь ищет повод. И я уеду. Далеко. А потом умру, потому что сердце мое разорвется от боли. В конце концов, это просто зеркало.
Откуда оно взялось?
Этот вопрос не оставляет Ричарда и утром. Он просыпается незадолго до рассвета и лежит, вперившись невидящим взглядом в небо. Небо серое. Сизое. И с проплешинами. Солнце где-то там, оно не видно, но тепло ощущается.
Он знает, кто он. И где находится. В Проклятом городе. Но вот память не отпускает.
Откуда?
Он вспомнил про то, маленькое, но… большое? Как оно появилось в Замке? Его привезли? Или… сделали? Как? И кто? Матушка? Она не была магом, в этом-то и проблема.
Но…
Голова опять болит.
Надо подниматься. В дневном свете город кажется мертвым. Впрочем, он и мертв, давно уже, только старые развалины не желают принимать этого. Вот и тянутся к серому небу гнилые стены.
Люди…
Люди у костров. Людям страшно, но они сильны и, пытаясь справиться со страхом, находят себе дело. Ричард поежился, но принял кружку с горячим варевом.
Надо поесть.
Это разумно. Поесть и решить, куда двигаться. Хотя выбор невелик, в отличие от самого города. Никто и никогда не заходил дальше внешнего кольца. А внутри? Разве что Лассар бывал.
– Скажи, – Ричард хлебнул густого сытного супа, который закусил пресною лепешкой. – То зеркало, оно было в Замке раньше? Большое?
Лассар задумался.
– Замок большой.
– Но не настолько, чтобы спрятать… подобное.
– Зеркал тоже хватало,
Ричард прощает. Надо… надо с памятью разобраться.
Рога трубят сбор.
Люди…
Раненые. И те, кого оставят рядом, потому что нельзя раненых бросать, даже под присмотром огромных змеев. Те ушли под воду, но Ричард слышит их. Они недалеко. И они рады возвращению.
Людей?
Ричарда?
Не важно. Главное, десятка два остаются. А вот легионеров он всех забирает. В схватке с демоном людям не выстоять. Да и легионерам тоже, но они уже мертвы.
– Хороший день, – в руках Светозарного такая же мятая кружка как у Ричарда. Он щурится, словно солнечный свет слишком ярок. Хотя солнце еще не выбралось на небосвод. – Для подвига – самое оно. Не жарко.
– Это да, – Ричард рад отвлечься, хотя получается не слишком хорошо. Все же, откуда оно взялось? Оно большое. И тяжелое. Даже если отбросить то, что в нем скрывается, зеркало само по себе имеет изрядный вес. И стекло, и рама. Матушка не притащила бы его одна.
Кто тогда?
– По жаре в доспехе тяжко, – на голове Светозарного поблескивает старая корона. Выходит, он в ней спал. – А так… дойдем и не заметим.
– Сомневаюсь.
– И я, но… как-то не хочется о плохом думать.
А кому хочется?
Но и он ушел.
А вот люди собрались. Вместе и врозь. Островитяне держатся наособицу. Вироссцы ревниво поглядывают на ладхемцев, и степняки явно не слишком верят ни тем, ни другим. Легионеры выделяются густой чернотой и, словно в противопоставление, им ярко сияют доспехи Ордена Света.
Плохо.
Слишком их много. Слишком разных.
Дэр Гроббе почесывает шею попугая, который для разнообразия молчит. А вот Лассар машет рукой. И легко представить, как когда-то давно… очень и очень давно он командовал армией.
Тут же не армия, так…
– Ты сегодня особенно мрачен, – Командор, словно почуяв сомнения, появляется рядом, и внутри возникает острое желание сказать что-то…
– Сны, – Ричард давит гнев.
И тьму.
– Зеркало. Не могу выкинуть из головы, – он допивает варево, хотя уже не чувствует вкуса. – То, большое. Откуда оно взялось? Когда?
Лассар задумывается, но ненадолго.
– Я и вправду не знаю. Я ведь проспал пару сотен лет, да и до того в замке если и бывал, то уж точно не в той части, что для живых. Но ты прав, вопрос интересный. И не понятно.
– Что?
– Почему он не заметил. Твой отец должен был заметить. Даже одурманенный, ведь не сразу же он подпустил душницу. Его ведь готовили. Должны были. И если он дожил до своих лет, то готовили его хорошо. И не заметить такое…
– Снова?
– Снова. Допустим, то зеркальце, что ты поднес матери, его можно было как-то упустить из виду. Да и она всегда могла сказать, что купила его. В конце концов, твой отец не требовал ведь у торговцев отчета. Да и вряд ли следил за всеми её приобретениями.