Пять невест и одна демоница. Трилогия
Шрифт:
– Смотри.
– Не хочу!
– Тогда не смотри, но слушай. Череп здесь. А остальное? – я сделала шаг, чувствуя, как рука сама к клинку тянется. – Где остальное?
– Где? – послушно повторила Теттенике и все-таки приоткрыла глаз. – Там?
Она указала на груду костей.
– Возможно, но… помнишь? В доме они лежали отдельно. Кости. А тут… тут словно кто-то их взял и стащил.
Зачем?
А главное, пыль… та самая пыль, покрывавшая все здесь. Она собиралась комками, а те… шевелились.
–
– К-кости? – переспросила Теттенике.
– Там, в углу. Пыль… много пыли. Очень много пыли.
Она икнула.
И опять закрыла глаза. А потом с уверенностью сказала:
– Это не пыль. Это что-то… оно нас сожрать попытается.
Вот что за мир, а?! Даже пыль тебя попытается сожрать.
– Отходим! – рявкнула я, пытаясь справиться одновременно и со страхом, и с раздражением. Только хвост щелкнул.
А дом содрогнулся и визг дракона намекнул, что отходить-то особо и некуда.
Пыль же зашевелилась. Медленно. Сперва поползла она со стен, спеша сбиться в сизый ком, к которому устремились комки поменьше.
И в углу заворочалось что-то большое, тяжелое.
Со скрипом шелохнулась дверь, а в проеме повисли тонкие с виду нити, но почему-то сама мысль о прикосновении к ним вызывала дрожь.
Назад… не выйдет.
Вперед?
К костям.
– Что… эт-то т-такое? – поинтересовалась Теттенике, вскарабкавшись на конскую спину.
Вокруг нас пытались сомкнуть кольцо Легионеры, но я откуда-то знала, что не получится.
У них.
Что пыль эта, она… она тем и страшна, что текуча. И ныне ползет, меняется, спешит добраться до темных фигур, оплести их, забраться под доспех.
– Стоять! – рявкнула я так, что даже драссар присел.
Надо же… умею, оказывается.
Пыль тоже замерла. На долю мгновенья, а потом движение возобновилось. По кругу. Чем бы оно ни было, оно обжило и этот дом, и эту комнату. Оно зародилось здесь… из чего?
– Как с ним справиться?
– Н-не знаю! Но если оно… если оно вцепится, мы умрем! Мы все…
– Хватит! Эту часть я уже слышала.
Не надо на меня панику нагонять, и я так уже паникую… будто в водовороте находимся. В огромном пыльном водовороте. И где-то там, за стенами, гневно завопил дракон.
Думай, Жора.
Думай!
Мечом…
– Можешь тыкнуть? – спросила я у ближайшего Легионера, и он молча разрубил ближайший клубок, который рассыпался… да пылью и рассыпался, а потом собрался снова, чтобы слиться с соседним. И тот – с еще одним. С…
Так.
Меч не поможет. Что остается? Ну, кроме надежды на чудо… думай, Жора…
– Да сделай ты что-нибудь! – взвизгнула Теттенике, крутясь. – Пока оно не добралось…
– Что?!
– Не знаю! Ты же… ты же демон!
Ну…
Нормальная.
А эта?
Я поглядела на неё… кошмар любой хозяйки медленно, но вполне успешно воплощался в нечто огромное и уродливое до крайности.
– Станьте теснее, – что-то я там такое помнила. – И лошадей держите.
Крылья сами собой развернулись. И пыль зашипела.
Боится?
Мать твою… попугая мне на плечо… она боится!
– Убирайся…
Монстр все же потянулся ко мне… лапами? Ложноножками? Что бы это ни было, но щелкнул хвост, и искры, упав в скопище пыли, вспыхнули. А потом… потом… я, конечно, слышала, что огонь – это опасно и… и все может загореться очень быстро. Но не настолько же! Тварь вдруг полыхнула и вся. Меня окатило жаром, а потом воздух вдруг вспучился, развернулся, ударив в грудь.
И я полетела.
Кажется.
Куда-то.
И что-то затрещало. Стало жарко. Страшно.
Больно.
Глава 26. Где ночь все-таки проходит
«А паче сластей и цветов, тканей дорогих или же каменьев, злата-серебра, масел и иных малых радостей, любят женщины зверушек всяко разных, особливо, ежели те пушисты и милы с виду. Покажи такую, и самая хмурая улыбнется, а то и вовсе растает, весеннему солнцу подобная»
Совет умудренного жизнью торговца сыну, по младости лет не постигшему сложное женское сути
Мудрослава уснула.
Она не хотела. Она сперва сидела и слушала, потом думала сразу и обо всем, а потом все-таки уснула. Но ровно затем, чтобы проснуться…
В небе.
То было сизым и холодным, и этот холод подстегивал, заставляя махать крылами. А крыла болели после долгого перелета.
Крыла?
Точно.
Черные. И знакомые.
– Здравствуй, – сказала Мудрослава, решив, что вежливость точно не помешает, пусть даже в общении с драконом. – Я скучала.
И это было правдою.
Пусть… пусть не лебедь, пусть огромный и страшный, но все одно скучала. И волновалась, как она тут. И в ответ пришла волна тепла.
Радости.
Дракон тоже скучал.
Скучала.
Теперь Мудрослава чувствовала её куда лучше. И тело, такое огромное и неповоротливое, еще окаменевшее после ночи. Ноющие крылья.
Бок, когда-то продранный, но ныне раны затянулись.