Пять новелл для принцессы книга 7
Шрифт:
– Не вздумай наблюдать за мной. Ты заметен, ты легко выдашь мое присутствие, - предупредила она.
– Привлеки на помощь свой опыт охраны и подумай, как помочь Эйлифориму. Они будут штурмовать обитель, а мы должны прорваться сквозь их осаду. Не ждите меня. Если план созреет, действуйте сами. Я в любой момент приду на помощь.
– Эл. Не вступай в бой, пожалуйста. Мы сами все сделаем.
– Мне противен не сам факт войны, а то, что она возникнет между близкими народами. Фьюла конечно способствовала этому всплеску ненависти. Все. Расходимся. Мне нельзя злиться. Не теперь.
Она дождалась пока он уйдет.
***
–
– Кто он?
– Я бы сказал, это девушка.
– Зови.
В низкую дверь просунулась голова.
– Новый день, стрелок, - шепнул знакомый голос.
Бадараси поднялся во весь свой рост, так что голова почти уткнулась в потолок.
– Ты?! Дела наши видно совсем плохи.
Эл увидела растерянность на лице грозы этих мест.
– Я пришла на помощь. Посоветуемся?
Он пригласил ее сесть.
Эл молча села и установилась тишина. Она позволила рассматривать себя столько, сколько он желал. Он внимательно изучал весь ее облик.
– С трудом верю, что вижу тебя опять, - сказал он.
– Я полагал, что только смерть станет причиной нашей встречи.
– Повод все же весомый. Там, у стены, кучка самонадеянных идиотов пытается попасть сюда. Им нужна не дверь, а ты и твои подопечные. Их послали расчистить дорогу и убить вас всех. Тебе известно, что подобная затея может меня возмутить. Сколько у тебя осталось?
– Нас двадцать. А было почти пять десятков, - ответил он.
– Почти половина. Я было смирилась, что не успею. Спасибо тебе.
– Что?
Он был удивлен. Визит, мало сказать, неожиданный. Он не лукавил, когда говорил, что не ждал ее больше никогда. В душе шевельнулась надежда на спасение, но следом еще большая тяжесть одолела его. Если явилась она, то положение стало неисправимо возможностями смертных. Чем больше он всматривался в эти уже затерявшиеся в памяти черты, тем меньше видел в ней ту, свидание с которой принесло столько испытаний в его жизнь. Следовать ее приказу, стать частью этого мира, оказалось совсем непросто. Порой он желал смерти. Но теперь, спустя немалый срок обрел свое назначение в этом мире. Он назначил его себе сам, когда однажды осознал, сколько бед приносят сюда визиты незваных пришельцев. Он понял причину ее гнева, но ему потребовалось немало времени и печальных наблюдений, прежде чем он пережил сначала отблеск недовольства поведением соплеменников, потом недовольство переросло в гнев, а потом в желание изменить положение вещей.
Бадараси превратился в Наставника, когда переменилась его точка зрения на мир. Этот мир. Он много думал о своих нуждах, о своей утраченной Родине, о несчастье быть изгнанником, о вине его товарищей, о невозможности возвращения. Он опять решился на самоубийство, но уже на границе жизни понял, что больше всего хотел и хочет жить. Но что есть жизнь? Здесь, среди примитивных существ этого мира? Чего стоило внушить им доверие, он считал себя униженным, а их недостойными. Он стал наблюдать их жизнь, их отношение ко всему окружающему, и тогда бывший стрелок сделал странный вывод, что они хоть и представляют мир простым, словно дети в его мире, зато они понимают свою роль в нем, как обязательство перед мирозданием. Благодарность была неотъемлемым качеством огромного числа местных обитателей. В них было так мало желаний захвата и обладания, жадности и требовательности. К нему не относились как к врагу, хоть и побаивались. Когда
Окончательный поворот произошел, когда скитания привели его в город проклятых, и легенда о жестоко покаравшей его великой представила ее в другом свете.
– Спасибо. Я посылала тебя сюда в назидание за алчность и агрессию, но не рассчитывала на подобный результат. Ты меня удивил, Бадараси.
– Я не слышал этого имени с тех пор, как мы расстались.
– Можно называть тебя Наставник?
– В твоих глазах я не достоин такого звания?
– Напротив. Я рада назвать тебя так.
– Я могу звать тебя по имени?
– Да. Меня зовут так все, кто знает меня.
– Великая Эл.
– Без "великая". Просто Эл. Я вижу отчаяние. Не тревожься. Обитель не погибнет. Я привела отряд. Он мал.
– Она замолчала, потом продолжила.
– Пожалуй, слишком мал. Переход к тому же измотал их. Мы будем держать совет и попробуем найти выход минимальными жертвами.
– Твоей силы недовольно, чтобы повергнуть их?
– смутился он.
– Ты полагаешь, я стану воевать со смертными в открытую? Одно дело задать трепку за наглость, другое убивать.
– В прошлый раз было иначе, - напомнил он.
– А тебе известны подробности? И кто же там погиб от моей руки? Мальчик умер из-за глупости, а жрец сам напал на меня.
– Ты не убила остальных?
– Молодожены отправились восвояси. Я всего лишь хотела вас проучить.
Он нахмурился, а потом рассмеялся.
– А я столько лет без страха не мог вспомнить о тебе, - произнес он.
– Сейчас ты меня не опасаешься. Мы мило беседуем, как старые знакомые.
– Вид твой не столь грозен, как тогда. Хотя одежда все такая же запыленная. И оружие при тебе.
Он выпрямился, принял гордую позу и с требованием в голосе сказал:
– Превратись в того воина! Прогони их! Напугай!
Он смолк, заслышав шорох шагов у двери.
– Наставник, нас опять атакуют. Они лезут на стену. Мы не сможем сражаться долго.
Эл поднялась решительно, отстегнула ножны и силой грохнула ими об стол.
– Пойду-ка я, погляжу на эту атаку, - заявила она.
Она двинулась к двери.
– Без оружия?
Эл распахнула двери.
– Эй, молодец, найдется у вас крепкая палка?
– спросила она посыльного.
– Найдется, госпожа.
– Веди!
Бадараси сам принял участие в отражении очередной волны нападения. Ему показалось, что их стало больше. Однако атака захлебнулась быстрее предыдущих. Он сожалел, что не видел, что творилось на другом конце стены, он возглавил правый край, а она избрала левый. Когда же ему представилась возможность навестить левый фланг, там он обнаружил небывалое для боя веселье. Хохотавшие ученики кричали в след отступающему противнику обидные замечания. Некоторые окружили не менее веселую девушку. Она ничем не отличалась от них ни видом, ни поведением. Костюм подобный ее носили здесь многие. Ее кисть была разбита и обмотана лоскутом ткани, на лице появились следы потасовки, дубинка была перекинута на плечо. Стена в этом месте была не достроена, сюда бросались большие силы противника, но уже не было врага, он был отброшен.