Пять шагов навстречу
Шрифт:
Глава 41
Трикси
Кажется, за эти несколько дней я успешно сломала собственный мозг, убила последние нервные клетки и возненавидела Мэйсона за то, что он ничего не говорил про свой день рождения. Совершенно точно могу сказать, что ещё больше ненавижу себя, ведь я тоже не удосужилась узнать самое главное. Я засыпала и просыпалась с мыслью, что ему подарить, что сделать, как отметить. Я не знала, должна ли закатить грандиозную тусовку в квартире, ограничиться его семьёй или же провести этот день наедине. У меня не просто кипела голова, и шёл пар из ушей, но и медленно сдавали силы. В конечном счёте, я решила сделать этот день только для него, ведь он всегда делит его с Мэди. Моим союзником стал Ди,
Миллионный раз разглаживаю домашние штаны, скрываясь в спальне, которую украсила всеми возможными способами, и жду человека, который вот-вот должен вернуться с тренировки. Да, даже в этот день он не отказывается от неё. Но мне такое только на руку. Его весь день не было дома, а после лекций, он сразу уехал в зал, я же сослалась на работу с Эриком, которую мы готовим к окончанию семестра. Для полной убедительности, я сидела в библиотеке и попросила Эрика пойти на глупую поддержку, которая должна была подтвердить мою занятость и железное алиби не быть в квартире одной. И они подтвердились. Потому что Мэйсон заглядывал в библиотеку, несмотря на то, что его воспитательные и исправительные работы завершились несколько дней назад. Я буквально ликовала, когда он подмигнул мне, о чём-то разговаривая со своей уже бывшей наставницей. О чём была речь, я узнаю, хотя, даю сотню, об отработанном наказании.
Золотистые шарики вдоль стены, которые представляют собой буквы поздравления, покачиваются из стороны в сторону на лёгком сквозняке. Свежий воздух должен был помочь взбодриться, но я всего лишь окаменела и посинела. В итоге, закрываю окно и растираю открытые участки кожи, которые покрылись гусиной кожей. Ленточки от шариков, которые примыкают к потолку, щекочут макушку. Я должна была сделать их короче. Свет погашен, и клянусь Богом, если он не придёт как можно скорей, я легко заработаю клаустрофобию и никтофобию, возможно, частичное обморожение тоже. Уже хватаю телефон, чтобы узнать его местонахождение, как слышу щелчок дверной ручки. Спасибо, Господи.
— Трикс? — зовёт он, и я задерживаю дыхание, чтобы не выдать себя из-за прикрытой двери. Я никогда не делала сюрпризы, да и для кого? Он стал первым человеком, ради которого я украшала комнату и ломала голову над подарком.
Мэйсон вздыхает и шум скинутых кроссовок эхом отражается в тишине. Слышу его приближающиеся шаги, и готовлюсь не убить его с помощью хлопушки.
— С днём рождения! — визжу я, и сотни разноцветных блестящих листочков конфетти взлетают в воздух.
— Чёрт! — напугано пискает парень, хватаясь за сердце, и смотря на меня широко распахнутыми глазами. — Крошка, ты меня до усрачки напугала.
— Всегда держи защиту, Картер, — хихикаю я.
Мэйсон морщится, а следом лучезарная улыбка озаряет его лицо. Прыгаю на его шею и крепко обнимаю, ещё раз поздравляя, но уже без визга до оглушения и уничтожения барабанных перепонок. В ответ получаю самое нелепое спасибо и поцелуй в шею, от которого кружит голову, но я должна быть начеку. Мы скоро должны выдвигаться, у меня только полчаса и те запланированы для подарка.
Вероятно, такие планы не разделяет Мэйсон, потому что его ладони ползут ниже, в итоге, обвиваю его талию и растворяюсь во вкусе губ. Не знаю, как, но он умело делает то, что хочется в ту или иную секунду. Кусаю нижнюю губу парня и между поцелуями говорю:
— Ты ещё не открыл подарок.
— Я уже на подходе, — усмехается он, и я приземляюсь спиной на кровать.
— Ты должен открыть его!
— Ага, — соглашается Мэйсон, стягивая футболку. — Пусть будет вторым.
— Но…
Глаз сползают ниже, и поднимаются выше вместе с тем, как исчезает одежда. Дальнейшие слова теряются так и не найдя выход, на смену приходят слюни, отделение которых начинает работать в интенсивном режиме. Я успешно влилась в число тех, кто пускает слюни на парня, но будь я проклята, если бы не делала это на Мэйсона. Парень откидывает футболку, а я сжимаю одеяло и начинаю откашливаться, захлебнувшись собственным желанием.
Мэйсон остаётся в том же положении,
— Так что с подарком? — интересуется он.
— С подарком? — хриплю в ответ.
— Ну, ты говорила про подарок, я решил открыть сейчас.
Лицо парня, нависающего сверху, выражает только искреннюю заинтересованность.
— Ты смеёшься надо мной?
— Нет, вполне серьёзно.
— Я задушу тебя футболкой.
Мэйсон поднимает одну сторону губ, а следом начинает смеяться, я же хочу пытать его слишком долго и болезненно. Ненавижу в нём черту, которая поднимает волосы по телу и ставит в неудобное положение. И особенно то, где я заливаюсь краской из-за картинок в голове, а он улавливает моё подвешенное состояние.
Отпихиваю парня в сторону и спешу сползти с кровати, не убив его раньше, чем планировала.
— Куда собралась? — улыбается Мэйсон.
— За кинжалом для пяток.
Смеясь, он подхватывает меня за талию и возвращает в то же положение, из которого хотелось скорее выбраться. Остаётся только недовольно пыхтеть, скрестив руки под грудью, в то время как Мэйсон с улыбкой смотрит на меня, оставаясь у ног.
— Злишься?
Почти фыркаю, подобно разъярённому быку, но сдерживаю порыв, не разрывая зрительную связь. Сделав это, я проиграю, а это то, что я не желаю.
— Ты красивая, даже когда злая, — продолжает он.
— Прекрати! — буркаю, сводя брови, чтобы обмануть и унять волнение, которое появилось вместе с резким изменением темы.
— Что? Говорить, что ты красивая?
— Ты не можешь так говорить.
— Не вижу того, кто запретит.
— Прекрати шутить надо мной!
— Я не шучу, — спокойно сообщает Мэйсон, и то, что внутренности наполняются розовыми сердечками, раздражает ещё больше.
В горло заливают песок, чувствую каждую крошку, прилипающую к стенкам. Дело не в том, что он говорит это, а то, что делает сейчас. Мэйсон всегда отшучивался, говорил глупости и смешил. Но сейчас его шутки приобрели новый характер, а мне тяжело принимать комплимент, даже если он искренен. В любой другой момент, я бы взлетела к небесам, но в эту секунду считаю слова игрой, которую он собирается выиграть любым способом.
Склоняясь ниже, он расставляет ладони по обе стороны от моей головы и смотрит в глаза, тут же сжимается всё, даже пальцы на ногах. Тёплое дыхание опаляет лицо, а в нос ударяет гель для душа, которые объединившись с его обаянием, укрепляют силы в сотню раз. Я проиграю, если вступлю на тропу войны.
— Ты красивая, — повторяет он, заглядывая глубоко в душу. — Это не шутка. Я не играю. Я хочу сказать, что ты красивая. Самая красивая.
Закрываю глаза и издаю всхлип.
Конечно, я никогда не слышала от родителей или от посторонних подобные комментарии с неприятной стороны. Мне никогда не говорили, что я уродина, что какая-то несуразная или не такая, как нужно. Я всегда придерживалась точки зрения, в которой нет идеалов и стандартов красоты. Но это не мешало ловить себя на мысли, что всю жизнь я так и не встречала человека, который будет сильнее меня морально. Все они хлюпики, не способные сказать так, чтобы хотелось сделать. Не из-за страха, а из-за уважения. Прямо говоря, они были слабее. Стоило только посмотреть, как язык каждого закатывался в горло. Быть сильным на слово — также дёшево, как дышать воздухом. Какой толк от твоей крутости, если тебя заткнет девчонка? Все они казались жалкими. Им самим нужен мужчина рядом. И глупо скрывать то, что я находила и нахожу отпор Мэйсону. Но, в конечном счёте, я именно та, кто затыкается первой. Дело даже не доходит до крайне точки кипения, чтобы замолчать. Мне достаточно увидеть огонёк в его глазах, чтобы прикусить язык, потому что со вспышкой пламя, наши отношения превратятся в груду пепла. Он ясно дал понять, что не будет церемониться ещё тогда, когда я впервые увидела его в раздевалке. Ударив правдой в лицо, он смылся, оставляя меня пялиться на дверь с полным недоумением. Одно дело слышать комплименты от родителей, как будто данные слова уже в крови, но другое, когда говорит человек, который проникает под кожу лишь своей близостью.