Пятая профессия
Шрифт:
— Муто Камити. — У Савиджа перехватило дыхание, он был неспособен изгнать из памяти преследовавшее его видение. — Камити, разрубаемый самурайским мечом пополам. — И тут же поправился, назвав японца по имени, которое произнес телекомментатор — Кунио Сираи.
На фотографии седовласый японец, политический деятель антиамериканской ориентации, обращался к возбужденной толпе людей, судя по всему, студентов.
«Зачем меня настойчиво заставляют думать, что я видел его мертвым? — недоумевал Савидж. Странный холодок пополз у него по спине. — А он случайно не видел мертвыми нас?»
— Давай выбираться отсюда, — произнес он. — Попробуем
Глава 2
От вокзала они направились на запад и вскоре добрались до огромной площади, которая называлась Кокё Гайэн. За крепостным рвом находился Императорский Дворец. Шагая рядом с Рейчел по широкой, покрытой гравием дорожке к южному крылу, Савидж старался привести мысли в относительный порядок.
— Похоже, что нас с Акирой каким-то образом с помощью неких манипуляций просто заставили приехать в Японию.
— Не вижу, каким образом вас могли заставить отправиться сюда. Мы каждый наш шаг предпринимали сознательно. Из Греции на юг Франции, затем в Америку и теперь вот сюда.
— Но ведь кто-то поджидал нас здесь и только поэтому совершил налет на дом Акиры. Команда была наготове и только ждала нашего приезда. Кто-то заранее планирует нашу жизнь.
— Но каким образом?
Они свернули на ближайшую улицу и снова направились на запад. Слева возвышалось здание Парламента, справа — опять-таки за рвом — виднелся Императорский парк. Но Савидж был слишком озадачен своими мыслями, чтобы любоваться достопримечательностями.
Некоторое время он пребывал в тревожном молчании.
— Если двое мужчин считают, что видели друг друга мертвыми, а затем вдруг встречаются, — наконец пробормотал он, — как они должны себя вести?
— Это же ясно, — пожала плечами Рейчел. — Так, как повели себя вы с Акирой. Естественно, они, как психованные, начнут докапываться до сути происшедшего с ними полгода назад.
— А если бы они узнали, что эту встречу подстроил их общий знакомый?
— Они направились бы к этому человеку и потребовали от него объяснений.
— Все очень логично и предсказуемо. Итак, мы наведались к Грэму и обнаружили, что он мертв. Никакого ответа не добились. Но он нам необходим. Где еще можно его искать?
— Только в одном месте. Там, где, как вы считали, видели друг друга мертвыми. В «Мэдфорд-Гэпском Горном Приюте».
— Которого, как мы выяснили, в действительности не существует. Итак, можно заранее предсказать, что мы станем выяснять, чего же еще с нами не происходило. То есть мы должны были отправиться в Гаррисберг, где, как мы считали, лечились и где каждый из нас помнил одного и того же врача. Так?
— Но тут твоя теория трещит по швам. Потому что никто не мог предположить, что ты решишь сделать рентген, чтобы установить, есть ли у тебя следы черепной травмы. И уж тем более никто не мог знать, что ты захочешь встретиться с доктором Сантицо в Филадельфии.
Они миновали оба здания, похожие на солидные учреждения, и вышли к парку. Под табличкой на японском языке была табличка и на английском: «ВНУТРЕННИЙ САД ХРАМА МЭЙДЗИ».
— Но команда наблюдения могла поджидать нас в больнице, — сказал Савидж. — Или еще того лучше — в Мэдфорд-Гэпе, когда мы искали «Горный Приют». В Нью-Йорке мы считали, что за нами не следят. Но после Мэдфорд-Гэпа мы были в таком обалделом состоянии, что вполне могли и не заметить хвоста.
— А когда увидели по телевизору Кунио Сираи, то поняли, где именно нас следует искать. В Японии. — Рейчел покачала головой. — Вот здесь твоя логическая цепь обрывается. Откуда они могли знать, что мы увидим его по телевизору?
— Наши враги были уверены, что мы тщательно перечитаем все газеты, дабы узнать высказанную полицией версию об убийствах. И если не по телевидению, то в газетах или журналах мы обязательно наткнулись бы на его фотографию.
— Согласна…
Савидж нахмурился.
— Но команда, убившая Мака, работала не на тех, кто послал сегодня убийц в дом Акиры. Те хотели, чтобы мы продолжали поиски. Другие же мечтали нас остановить.
Широкая тропа вывела их к огромным, сделанным из кипарисового дерева воротам: высокие столбы с параллельными перекладинами наверху. Вся эта конструкция напоминала огромный иероглиф. По обеим сторонам тропа была окаймлена густым кустарником и деревьями. Тревожный взгляд Савиджа метнулся вперед, к трехэтажной пагоде, изящество архитектуры которой подчеркивалось строгими постройками справа и слева: Храм Мэйдзи. Крыша пагоды была плоской, но ее края, скошенные книзу, затем круто поднимались вверх, символизируя связь земли с небом. Савидж был восхищен изяществом и гармоничностью храмового ансамбля.
Вдруг рядом зазвучала английская речь. Рейчел вцепилась в его рукав. Савидж нервно оглянулся и буквально опешил.
Американцы!
Причем целая толпа, несколько десятков человек. Приехав в Японию только вчера, Савидж настолько привык к окружению, состоящему почти исключительно из представителей восточной расы, что толпа неуклюжих белых показалась ему совершенно чужеродной, как, впрочем, видимо, и они с Рейчел воспринимались японцами.
Но голос, привлекший внимание Рейчел, принадлежал симпатичной японке лет двадцати. На ней был строгий костюм — юбка цвета «бургунди» и блейзер, видимо, униформа. Держа в руке папку с прикрепленными к ней листами бумаги, она обратилась к столпившимся вокруг нее американцам, пригласив их следовать за ней.
Туристическая группа. Савидж вздохнул с облегчением.
— Храм Мэйдзи — один из наиболее популярных мест паломничества в Японии, — объясняла гид с очень недурным произношением, хотя и делала ошибки. Например, вместо «паломники» у нее получалось «паромники».
Юная гид остановилась перед входом во внутренний двор храма, группа расположилась перед ней полукругом, и она стала объяснять:
— В тысяча восемьсот шестьдесят седьмом году, спустя более двух с половиной веков, в течение которых абсолютным властителем Японии был сёгун, власть снова перешла к императору. Имя Его Императорского Высочества было Мэйдзи, — она поклонилась, — а возвращение власти императора было названо Реставрацией Мэйдзи, и считается одним из четырех величайших событий в истории японской культуры.