Пятая профессия
Шрифт:
Не произнесенные на самом деле слова заставили Савиджа вздрогнуть. И он окунулся в воспоминания.
Филипп Хэйли. Имя ничуть не хуже остальных. Безликое. И вполне американское.
— Камити и Акира. Что стало с их телами?
— Из увезли.
— Полиция?
— В полицию не обращались.
— Но столько крови…
— Сейчас коридор отеля перестраивают.
— Кто же, черт побери, убил их и почему?
— Мотив убийства связан с совещанием, но цель совещания не вашего ума дело. Мы намерены установить, кто совершил нападение. Считайте, что тема закрыта. Я пришел, чтобы выразить наши соболезнования
— Другими словами, не суй свой нос куда не следует.
— А разве у вас есть иной выбор? Считайте эти деньги компенсацией. Ваши больничные счета также оплачены. Тем самым мы изъявили наше доброе отношение к вам и, в свою очередь, рассчитываем на взаимность с вашей стороны. Смотрите, не разочаруйте нас.
И старому приятелю Филу не пришлось добавлять: «А если ты не послушаешься и не перестанешь вынюхивать то, что не следует, мы смешаем твой пепел с пеплом Акиры и Камити».
Гонимый ужасом, Савидж помчался еще быстрее. Японские паломники отскакивали в стороны при виде столь грубого разрушения мирной атмосферы храма. Туфли Рейчел на низком каблуке громко стучали по бетонному покрытию двора.
Казалось, что обсаженная деревьями дорожка становится все шире по мере приближения к ней. Десять ярдов. Пять. Заливаясь потом, он нырнул в ее раструбообразную воронку, слыша, как Рейчел тяжело дышит за его спиной.
И тут раздался громкий крик. Бросив через плечо безумный взгляд, Савидж увидел, как из храма вылетели пятеро американцев во главе с Филиппом Хэйли и ринулись во двор.
— Форсайт! — закричал Хэйли. — Остановись!
Форсайт? Савидж был буквально повержен в шок. Псевдонимом Форсайт он пользовался в больнице. Роджер Форсайт. «Но я никогда не лежал в больнице! Никогда не встречался с Филиппом Хэйли. Так откуда же ему известно!..»
— Черт возьми, Форсайт, стой!
И снова все закружилось у него перед глазами, и вот ему уже показалось, словно дорожка, деревья, кусты — все какое-то ненастоящее. Но настигающий его топот ног он ощущал как абсолютно реальный.
Савидж побежал еще быстрее.
— Рейчел, с тобой все в порядке? Ты сможешь выдержать такой темп?
— Эти туфли… — выдохнула она, — …не предназначены для марафона. — Она скинула обувь и моментально очутилась рядом — ее широкая юбка развевалась на ветру.
— Форсайт! — снова заорал Хэйли. — Дойль! Ради Бога — остановись!
Дойль? «В Вирджиния-Бич Мак сказал, что это мое настоящее имя!» — подумал Савидж. Роберт Дойль! Это тот, кто, по словам бармена, дававшего показания полиции, застрелил Мака.
Впереди дорожка сворачивала направо, но прямо перед поворотом ее пересекала другая.
Савидж замедлил бег. Он не знал, что находится там, за поворотом. Может быть, тупик? В отчаянии он посмотрел направо и увидел, что пересекающая ее дорожка очень прямо уходит вдаль. И на ней ни души не было видно. «На совершенно открытом месте, — думал он, — мы станем прекрасной мишенью». Савидж снова посмотрел влево и разглядел ответвления от дорожки сразу за поворотом.
Схватив Рейчел за руку, он рванулся налево. Тем временем Хэйли со своими людьми почти наступал им на пятки.
— Дойль!
Савидж едва удержался, чтобы не выхватить из-под куртки «беретту», но пока Хейли не угрожал ему оружием. Несмотря на явное намерение заставить Савиджа прекратить поиски ответов на интересующие его вопросы, мог ли он быть уверен в том,
Не сбавляя темпа бега, Савидж увидел справа следующую дорожку, а двадцатью ярдами дальше — еще одну, слева. Но дорожка слева выведет их обратно к храму. Савидж вдруг вспомнил миконосский лабиринт, сквозь который они с Рейчел убегали от преследования убийц, нанятых ее мужем.
Лабиринт. Просматривая тропу справа, Савидж увидел, что на ней много ответвлений, а по обеим ее сторонам росли деревья и густой кустарник.
— За мной! — рявкнул он Рейчел, сворачивая направо.
— Дойль!
Еще перекресток. «Куда теперь?» — думал Савидж. Справа — другие дорожки. Впереди — крутой, тоже ведущий направо, поворот. Слева — ничего. Тупик. Заграждение из деревьев и кустов.
«Главное — не попасть в ловушку», — подумал Савидж и рванулся было вперед, но тут его осенила здравая мысль: ведь Хэйли будет рассуждать точно так же. Значит, надо бежать дальше. Не позволить загнать себя в угол.
Но почему деревья и кусты должны быть ловушками?
Савидж резко переменил направление и нырнул налево, увлекая Рейчел за собой. Дорожка оказалась короткой. Впереди тупик. Савидж протолкнул Рейчел в узенькую щель между кустами и сам протиснулся следом. Согнувшись в три погибели, он пробирался среди деревьев, проползал под нависшими над землей ветвями, поднимался по небольшому склону, огибал, как змея, огромные валуны и наконец забрался в глубокую чащу, где под ногами оказалась вязкая болотистая почва. Их обступил густой кустарник со всех сторон. Парк представлял собой превосходное сочетание упорядоченности и хаоса, идеально ухоженные дорожки, соседствующие с зарослями девственного леса. Джунгли в центре Токио.
Савидж полной грудью вдохнул мергельный аромат мульчи и вытащил «беретту». Рейчел с трудом переводила дыхание, пот катился градом у нее со лба, глаза были широко распахнуты, — ее не покидало дурное предчувствие. Савидж сделал ей знак молчать. Она согласно закивала. Держа пистолет наготове, он попытался отыскать глазами какую-нибудь тропинку, но деревья росли столь плотно, что ничего разглядеть сквозь них было невозможно.
Густая листва деревьев и трава заглушали быстрые шаги, тяжелое дыхание, грубые ругательства, казалось, они доносятся откуда-то издалека. Но преследователи находились всего лишь в двадцати ярдах от Савиджа.
— Каким засраным…
— …путем. Откуда мне было знать, куда они…
— …могут побежать…
— …сюда. Нет…
— …туда. Они не могли…
— …выбрать тропу в западню. Вот эта дорожка…
— …ведет к другой, которая….
— …выходит к западным воротам. Черт побери, дайте мне радио. Боже! — Прерывающийся голос принадлежал Хэйли. С ужасающей очевидностью Савидж узнал голос, отдававший сейчас команды здесь, в парке. Он принадлежал благообразному, властному аристократу, пытавшемуся подкупить его, Савиджа, тогда, в больнице, а когда это не удалось, пригрозил смертным приговором в том случае, если он окажется несговорчивым.