Пятьдесят оттенков хаки
Шрифт:
– Что за спутник предстоит нам запустить? – уточнил Андрей.
– Аппарат, с которым ваши специалисты работали много раз. Только вместо специального оборудования в нем будет установлено несколько капсул, в которых разместится послание российского президента американским друзьям, письмо патриарха, сувенирная и рекламная продукция, а также коммерческие предложения бизнес-структур, участвующих в проекте, – по-деловому пояснил Раскин.
– Весьма специфическое использование достаточно дорогой космической техники, – скептически заметил полковник.
– Мы не
– Это принесет нашей стране какие-то дивиденды?
– В какой-то мере, – не стал лукавить гость. – За нами стоят весьма влиятельные люди. Проект поддержан Правительством, есть соответствующее постановление. Его реализация позволит продемонстрировать всему миру возможности российского бизнеса и станет шагом доброй воли в отношении Соединенных Штатов.
– Это как-то связано с Играми доброй воли, которыми в последние годы пытаются подменить Олимпийское движение?
– Только тем, что организатором проекта с американской стороны выступает «отец» этих Игр, господин Боб Уолш.
– Даже так? – удивился офицер и подытожил: – Тогда нет сомнений, что в средствах устроители проекта не ограничены.
– Вы правильно мыслите. В консорциум вошли видные бизнесмены, живущие в стране и за ее пределами, и они не жалеют денег на осуществление столь масштабного мероприятия.
– А Штатам-то этот пуск зачем?
– Времена меняются, – менторским тоном заметил Раскин. – Сегодня многие воротилы заокеанского бизнеса стали понимать, что Россия – не враг, а безграничный рынок для их товаров и услуг, которыми остальной мир давно уже пресытился. А потому с нами лучше дружить. Пусть даже таким экзотическим способом.
– Приехали, можно выходить, – пригласил Андрей. – Основные мероприятия по подготовке и запуску спутника пройдут здесь.
Пока гости, задрав головы, внимательно изучали невиданные доселе конструкции и с нескрываемым интересом слушали комментарии Тополевского, Раскин делал какие-то пометки.
– Какие есть ко мне вопросы? – завершая, уточнил Андрей.
– Подскажите, где будет размещена наша реклама?
– О какой рекламе идет речь?
– О рекламе на ракетной технике, как нам обещали в Москве.
– Думаю это какое-то недоразумение, – нахмурился полковник. – По крайней мере, мы никаких указаний на этот счет не получали.
– Но нам крайне важно разместить эти рекламные транспаранты, – он кивнул на огромные рулоны, – на самых высоких строениях старта. На эти железяки, к примеру, – бизнесмен показал на приглянувшийся ему объект. – Реклама должна читаться с любой точки. Она – двигатель торговли, а мы рассчитываем на приток крупных капиталов и трансляцию в режиме онлайн. На шоу будет масса тележурналистов и прочего дельного народа, нас увидит весь мир.
– Это для вас, Игорь Михайлович, предстоящий пуск – шоу. А для нас – боевая работа, которая регламентирована десятками инструкций и наставлений. На старте, к слову, одновременно работает почти полтысячи человек. Представляете, что может произойти, если ваши плакаты помешают работе хотя бы одного из них? Пуск будет
– Ну, хорошо. Нельзя на них, давайте повесим рекламу вот на этих здоровых башнях. Или как там они называются?
– Диверторы. Но кто, скажите, рискуя жизнью, полезет на них? Своих людей я, извините, на эти цели выделить не имею права.
– Не горячись, Андрей Васильевич, – миролюбиво улыбнулся Раскин. – Кому лезть, мы и сами определимся. Ты мне только ответь – в принципе это возможно?
Андрей вздохнул, но согласился. Бизнесмен просверлил свиту оценивающим взглядом. Его помощники, переминаясь с ноги на ногу и не сговариваясь, синхронно опустили глаза. Босс мрачно усмехнулся: «Ясно. Будем назначать волевым решением». «Команда» дрогнула и напряглась. Раскин придирчиво оценивал возможности каждого из кандидатов. Помощники, чувствуя пристальный взгляд патрона, напряженно изучали траву и обувь. На их счастье, сзади показалась четверка тощих работяг. Хмурое выражение их простоватых лиц красноречиво свидетельствовало о трудностях минувшей ночи и остром желании опохмелиться. Взгляд Раскина потеплел, решение подвергнуть сподвижников экзекуции отошло на второй план.
– Эти парни ваши? – обрадовался Игорь.
– Боже упаси! Это работники одной из монтажных организаций.
– Самое то, шеф! – обрел дар речи Слава, отправляясь на переговоры с рабочим классом. – Парни, кто из вас возьмется разместить рекламные полотна вот на эту …хреновину с непроизносимым названием?
– На диверторах что ли?
– На них, родимых.
Мужики, с трудом соображавшие, где они находятся, задрали головы вверх, переглянулись и о чем-то недолго пошептались.
– В принципе – ничего сложного, – просипел бригадир.
– Цена вопроса? – по-деловому уточнил Раскин.
– Четыре пузыря, и через день все будет в лучшем виде!
По его команде Вячеслав извлек из кармана и продемонстрировал пачку денег в банковской упаковке. «Этого достаточно?» – хитро поинтересовался он. Глаза трудяг выкатились из орбит.
– Да тут на пару ящиков, командир.
– Будет ваше, если повесите прямо сейчас.
– Нет проблем! – разом протрезвели монтажники.
– А вы говорите невозможно, – Раскин, не скрывая торжествующей улыбки, удовлетворенно потер руки. – Как я неоднократно убеждался, в этом мире, Андрей Васильевич, нет ничего невозможного, просто это «все» имеет свою цену.
Полковнику не нравился ни тон, ни содержание беседы, и, чтобы не ответить дерзостью, он решил сменить тему:
– Организационные вопросы пусть решают наши помощники. Предлагаю обсудить циклограмму подготовки спутника к пуску – давайте постараемся развязать в ней «узкие» места.
– Я и слов-то таких не знаю: «циклограмма», – стушевался гость. – Мне ближе и понятнее реклама. Мы немало заплатили вашему московскому руководству по договору об оказании услуг за запуск. С ними и обговаривайте технические тонкости.