Пятьдесят оттенков хаки
Шрифт:
– Но ведь ракета летит в противоположную сторону.
– В большинстве случаев, да. Но были и аварийные пуски, когда еще при запуске двигателей отваливался один из ее боковых блоков, и «раненая» ракета падала как раз в сторону МИКа. И горе тем, кто самовольно оказывался рядом! – Андрей встал и нервно прошелся по комнате. – Справедливости ради стоит признаться, – он, наконец, улыбнулся, – что никто из наших «партизан» ни разу не пострадал. Удивительный факт: от страха они умудрялись проскакивать в крошечные щели, будучи одетыми по-зимнему, а в нормальных условиях не могли протиснуться туда даже нагишом.
Маша
– Ты Головина имеешь ввиду?
– Нет, Федор у нас, по выражению командующего, победитель в номинации «псевдорепортаж». Находясь после запуска в пультовой бункера, он монотонно бубнил в микрофон: «Двадцать секунд – полет нормальный. Тридцать секунд – полет нормальный». А ракета тем временем пикировала к земле.
– Помню, как отреагировал Петров, – рассмеялась Маша.
– Стало неловко перед гостями. Вот и не сдержался.
– Победил в номинации «самый хлесткий комментарий». Выхватил у связиста микрофон и заорал что есть мочи: «Головин, прекращай отсчет, твою мать! Пуск аварийный!»
Андрей обнял ее и посмотрел в глаза:
– Давай не будем сводить серьезный разговор к шутке. Я хочу, чтобы ты помнила, что каждый пуск таит в себе опасность. Каждый! – акцентировал он.
– Но ведь сегодня все прошло в штатном режиме.
– Только на первый взгляд.
– Выходит, зря мы так оптимистично рапортовали об успехах? – опешила Маша. – На пуске я опять что-то упустила?
– В процессе его подготовки, – успокоил супруг.
– Опять спишут на присутствие женщин!
– Ты же знаешь, я в эти приметы не верю, – Тополевский нежно щелкнул жену по носу. – Просто в очередной раз проявился «визит-эффект». Не зря же Митрофанов любил повторять: раз гости в дом – огрехи все наружу. И действительно, пока официальные лица не прибыли на старт, все шло строго по плану. А потом…
– …ракету все же сглазили, – нахмурилась Маша.
– Я привык оперировать только фактами: в дренажном клапане верхней ступени образовалась внушительная течь.
– Жидкий кислород?!
Андрей кивнул, возвращаясь мыслями на три часа назад.
…Ракета возвышалась над стартом в белоснежных клубах испаряющегося жидкого кислорода. Высокопоставленные гости откровенно любовались завораживающим зрелищем. Они были очарованы грандиозностью происходящего и с удовольствием фотографировались на память.
Тополевский, стоя чуть поодаль, с тревогой наблюдал за хорошо заметной течью. Командующий приветливо улыбнулся ему и сообщил делегации, что в недавнем прошлом полковник Тополевский успешно руководил научной и испытательной работой космодрома, был участником не одной сотни пусков. «А во главе этого сложнейшего хозяйства стоял генерал-полковник Уральцев», – добавил Андрей, настороженно глядя в глаза бывшему командиру. «Да, нам здесь каждый винтик знаком», – согласился тот. Краем глаза он, профессионал, уловил немой вопрос, перевел взгляд на ракету и тоже заметил течь. Проработав вместе много лет, они поняли друг друга без слов. Стараясь не привлекать внимания, Андрей поспешил к бункеру управления. «Друзья мои, до начала пуска осталось чуть более получаса. Предлагаю переместиться на наблюдательный пункт», – прозвучал за его спиной
Тополевский старался идти как можно быстрее. «Спокойно, – уверенно стучало в висках. – Нельзя привлекать внимание, потому что бегущий полковник, даже бывший, в мирное время вызывает смех, а в военное – панику. Именно на этом старте произошла катастрофа, а потому вслед за первым бегущим бросятся все остальные. Таков негласный закон стартовиков».
– Здорово, Андрей! – окликнул кто-то сзади. – Есть дело, задержись.
– Привет, Володя! Давай не сейчас. Я обязательно найду тебя после пуска, обещаю, – не замедляя хода, пообещал он.
– «Узок круг этих людей, слишком далеки они от народа», – недоверчиво усмехнулся вслед приятель.
В пультовой заправки было тихо. На лицах присутствующих читалось недоумение. Офицеры обнаружили течь, но не могли установить ее причину и, главное, не знали, как обеспечить безопасность пуска, до которого оставались считанные минуты. Андрей поздоровался нарочито громко, выводя людей из ступора своей уверенностью.
– Вручную можно закрыть подпиточный клапан? – сухо уточнил он.
– Да, – оживился начальник команды. – А что это даст?
– За время, оставшееся до пуска, излишки кислорода должны испариться, и его уровень в баке ракеты придет в норму, что позволит набрать команду на пуск.
– А если не успеет испариться?
– Давай считать вместе. Возьми из журнала статистики среднюю скорость испарения кислорода и объем гарантийных запасов топлива в этом баке.
Майор начал лихорадочно листать журнал, что-то выписывая.
– А теперь раздели вторую цифру на первую: получишь время, за которое должен испариться лишний кислород.
Офицер считал шепотом, волнуясь и сбиваясь. Зачеркнув столбик цифр, нервно начал заново. Наконец, поднял глаза и радостно сообщил:
– Времени хватит! Но кто возьмет ответственность на себя?
– Оформляй техническое решение, – Андрей оглянулся. – А я свяжусь с командующим, – он выразительно посмотрел на стоящего рядом связиста. Тот все понял.
– Слушаю: Уральцев, – прозвучал в трубке подчеркнуто твердый голос генерала. Он был спокоен и выдержан в любой обстановке.
Тополевский доложил, что все необходимые меры уже приняты и попросил утвердить решение на проведение пуска.
– Вы уверены? – уточнил генерал.
– Расчеты показывают: излишки кислорода испарятся до пуска.
– Спасибо. Идем на пуск. Жду вас с подробностями на НП.
В оставшиеся до расчетного времени минуты на стартовом комплексе царило оживление. Убедившись, что все в порядке, офицеры и солдаты по команде направились в укрытие.
На одной из площадок колонны обслуживания сержант стряхнул с рукавицы иней и посмотрел вниз. С высоты птичьего полета разноцветные кроны деревьев, сливаясь воедино, напоминали замысловатый узор домотканого ковра. «Лепота!» – восхитился молодой человек, но, видя напряженное ожидание в глазах товарища, посмотрел на часы и дал отмашку. Солдат, сияя от гордости и значимости, четко вывел поверх снежной изморози на борту ракеты четыре ровные буквы: НАДЯ.