Пятьдесят оттенков хаки
Шрифт:
От подобной бесцеремонности замполит опешил. Ничего не ответив, он медленно попятился к выходу. Через несколько минут раздался шум отъехавшей машины. Командир помолчал и перевел потяжелевший взгляд на Рыбакова.
– Говорят, наша дива вчерашние стрельбы сорвала?
– Ничего подобного! – возразил тот. – Скорее мужикам нашим нос утерла, когда на пристрелке выбила двадцать семь очков из тридцати.
– Врешь! Откуда у нее личное оружие? – возразил Локтев.
– А на кой оно ей? Едва твоя Маша выпорхнула из машины в своем шикарном лиловом
– И вовсе она не моя! – парировал Ярослав.
– Вот ты и бесишься! – съязвил Головин.
– Короче! – прервал их пикировку Митрофанов. – Чтобы ноги ее больше не было на стрельбище! Вот только дуэлей нам и не хватало! – он прищурился. – Кстати, по моим сведениям, Марья Андреевна далеко не Ворошиловский стрелок. «За молоком» сходила.
– Это уже потом, для ведомости! – закряхтел Александр. – Она и противогаз сначала вверх ногами одела. Но вовремя спохватилась и уложилась в норматив. А потом потребовала поставить ей «отлично», раз за отведенное время успела его дважды примерить.
– Я не понял, нам что, обсудить больше нечего? – нахмурился Илья. – Какого рожна она вообще всем этим занимается?
– Как это почему? Она военнослужащая! Сдает зачеты на общих основаниях! – не удержался Локтев.
– А тебе лишь бы лишний раз ее построить! – хихикнул Федор.
– Хватит! – оборвал его командир. – Устроили представление. Забыли, что мы в бане? Наливай!
Команда оживилась. Одни ушли в парилку, другие в бассейн, кто-то отправился на тренажеры. Рыбаков и Телегин перешли в бильярдную. Когда компания рассредоточилась, Митрофанов кивком головы подозвал к себе Тополевского и Головина.
– Вот теперь можно обсудить суть дела без лишних ушей, – командир устроился поудобнее и потянулся за водкой. Федор опередил его и разлил сам. Илья кивнул в знак благодарности. Выпив, он перешел на шепот. – Что наши промахи и даже разговоры становятся известны за пределами космодрома – это факт. Вопрос, кто за всем этим стоит? И как нам его вычислить? Да побыстрее!
– Есть известный прием, – понизил голос Андрей. – Каждому должностному лицу, кто допущен к подобным сведениям, среди прочих сообщают ложную информацию, очень похожую на правду…
– Только не про то, как чуть не доконали ракету, – сходу вставил Головин.
– Я думаю, командир сам знает, что и кому сообщить.
– А дальше что? – нетерпеливо уточнил Митрофанов.
– А дальше, если сработает, ждите очередного звонка из столицы и готовьте правдоподобную отмазку.
– Только запомни, что кому сообщал, – буркнул Головин.
– А что, стоит подумать. Но о нашем разговоре – никому.
– Само собой, командир, – усмехнулся Федор.
Они еще немного посидели и стали собираться по домам.
Утром во время совещания Митрофанов внимательно изучал лица подчиненных. Переводя взгляд с одного зама на
Несколько часов ожидания прошли мучительно долго. Митрофанов ставил задачи, вел телефонные переговоры и принимал посетителей. При каждом звонке он вздрагивал, настороженно косясь на московский аппарат связи. На удивление тот не издавал ни звука. В конце рабочего дня в его кабинете появились Головин и Тополевский. Они выразительно посмотрели на командира. Тот удивленно пожал плечами.
– Что бы это значило? – теребил остатки волос Федор.
– Либо стукач пока не дозвонился, либо… – Андрей посмотрел на приятеля и неожиданно предположил, – … «дятел» кто-то из нас.
– Не понял? – возмущенно подхватился толстяк.
– Да не горячись ты! – выдержал его взгляд Тополевский. – Давай рассуждать логически. Кроме нас с тобой о разговоре не знал никто. Коль скоро реакции нет, получается, что другие туда, – он поднял глаза к потолку, – не звонили. А мы не звоним потому, что-либо не «дятлы», либо знаем, чем это чревато.
– Ну, ты, блин, даешь! – растерялся полковник.
– За вас я ручаюсь! – урезонил спорщиков командир.
– Ну, слава богу! – вытер со лба пот Головин.
– За доверие спасибо, – поблагодарил Андрей. – Тогда немного расширим круг подозреваемых. Кроме заместителей в бане бывает еще человек пять-семь. Вероятно, им ты, Илья Федорович, пока ничего не сообщал?
– В том-то и дело, что сообщил всем.
– Однако, – растерялся от подобного поворота дел Тополевский. – Тогда будем анализировать…
Договорить ему помешал неожиданный звонок московского телефона. Все трое вздрогнули, командир приложил палец к губам и снял трубку. Замы бесшумно придвинули к нему свои стулья.
– Слушаю: Митрофанов, – через мгновение генерал побледнел и начал оправдываться. – Да что вы, товарищ командующий, если бы такое было, я бы тотчас доложил. Никак нет! Чистая правда! …Есть! …Так точно! Да, разберусь и доложу! До свидания…
После беседы Илья долго изучал свои записи, затем недобро усмехнулся, взял карандаш и, подобно дятлу, стал барабанить по столу.
– Барану ясно, что стуканули! – вспыхнул Головин. – Кто?!
– Кто, кто, – командир сделал вид, что не понял вопроса, и хитро прищурился. – Москва это, друг мой Федор.
– Слышу, что не Вашингтон, – он выругался. – Стучит кто? – его желваки скакали, словно стрелки приборов в аномальной зоне.
– Кто, кто, – нервно повторил Митрофанов, швыряя карандаш на стол. – Онищенко, твою мать!
– Ему – хана! – Федор хотел встать, но сделал это так резко, что стул не выдержал его мощного веса и развалился, а графин на столе подпрыгнул и перевернулся.