Пятеро детей и чудище
Шрифт:
Дама открыла дверку коляски и вышла. Какие у ней были удивительные красные туфли на высоких каблуках и с серебряными пряжками!
— Дайте мне его подержать минутку! — сказала она и, протянув руки, взяла Ягненка, но как-то очень неловко, словно она не привыкла обращаться с младенцами.
Вдруг дама поспешно вскочила назад в коляску, захлопнула дверцу и приказала кучеру:
— Поезжай!
Ягненок закричал, маленькая собачка залаяла. Кучер не знал, что ему делать.
— Поезжай же, говорю я. — строго повторила дама, и кучер пустил лошадей.
Дети
Восемь ног уже совсем отказывались двигаться, когда на их счастье, коляска остановилась у ворот большого парка. Дети притаились за экипажем. Дама вышла и взглянула на Ягненка.
— Милый! Он спит, я не буду его беспокоить, — сказала она и пошла в парк. Кучер и лакей соскочили с козел и нагнулись над спящим ребенком.
— Славный парнишка, вот бы мне такого! — сказал кучер.
— Не к лицу тебе, брат! Мальчишка-то вон какой красивый, — насмешливо ответил лакей.
Кучер сделал вид, что не слышит этих слов.
— И что это с нашей леди приключилось? — сказал он. — Своих детей у ней нет, да и чужих она терпеть не может, а тут — на-ко, что выдумала!
Дети, сидя в пыли под коляской, беспокойно переглянулись.
— Знаешь что? — продолжал кучер решительно. — Пусть я лопну, если не спрячу сейчас этого мальчишку в траве. Леди скажу, что его братья утащили, а потом вернусь за ним.
— Ну нет, брат! Мне самому этот мальчонка страсть как нравится. Уж если кто и возьмет его, так это я, а не ты, — отвечал лакей.
— Молчи лучше! — крикнул на него кучер. — На что тебе дети? А если уж так понадобилось, так тебе все равно, кого ни взять. Вот я — человек женатый, толк в ребятах понимаю. Этот малый — первый сорт. Я только глянул на него, так сразу и подумал, вот бы мне такого! А ты лучше не суйся не в свое дело.
— С тебя, кажись, и так довольно, — отвечал лакей, посмеиваясь. — Сколько их там у тебя? Альфред, Альберт, Луиза, Виктор, Анна да еще…
Кучер, не слушая далее, ударил лакея в подбородок, лакей толкнул кучера кулаком в грудь — а дальше пошла такая возня, что и не разберешь, кто кому куда попадал. Беленькая собачка в красном ошейнике вскочила на козлы и залилась пронзительным лаем.
Сирил, весь перепачканный в пыли, прокрался вдоль экипажа со стороны, противоположной полю битвы. Мужчины так увлеклись своим делом, что не замечали ничего вокруг. Осторожно открыв дверку, Сирил взял спящего Ягненка и, согнувшись, отбежал с ним шагов на двадцать назад по дороге к тому месту, где от нее отходила тропинка в лес, а остальные так же осторожно пробрались вслед за ним. Здесь, спрятавшись в кустах орешника и молодого дубняка, под листьями высоких папоротников, и притаившись, словно мышата, лежали они, пока сердитые голоса мужчин не умолкли перед еще более сердитым окриком красно-белой дамы и пока после долгих и старательных поисков дама со своим кучером и лакеем не уехала, наконец, прочь.
— Вот еще беда-то! — сказал Сирил, глубоко вздыхая, когда шум колес умолк вдали. — Теперь ведь и в самом деле каждый захочет взять
Выйдя на дорогу, дети увидали, что как направо, так и налево она была совершенно пуста. Собравшись с духом, пустились они в путь. Спящего Ягненка несла Антея.
Но приключения детей не кончились. Какой-то мальчик с вязанкой хвороста на спине бросил свою ношу у дороги, долго всматривался в Ягненка, а потом предложил нести его. Но поймать Антею на эту удочку второй раз уже, конечно, было нельзя. Дети пошли дальше, но мальчик не отставал от них и, чтобы от него отделаться, Сирил с Робертом вынуждены были несколько раз подносить к его носу кулаки. Потом к ним пристала какая-то девочка в синем переднике и шла за ними целые полверсты, упрашивая дать ей поиграть с «милым малюткой»; от нее избавились только тем, что пригрозили привязать ее к дереву носовыми платками. «А когда стемнеет, сюда придут медведи и съедят тебя», — сказал ей Сирил, сделав страшное лицо. Девочка ушла от них с плачем.
Благодаря чарам Чудища, маленький Ягненок вдруг сделался таким желанным, что его братья и сестры решили прятать его от всех прохожих и проезжих. Таким образом им удалось уберечь его от булочника, каменщика и еще какого-то встречного возчика, чья телега была нагружена бочкой с керосином. Дети уже были близко от дома, но тут-то как раз и поджидала их самая большая опасность. За одним из поворотов дороги они вдруг наткнулись на целый табор цыган, остановившихся на ночлег. В стороне от дороги стояли повозки и палатки; двое мужчин лежали на траве и курили трубки, а три женщины стирали белье в какой-то старой жестяной посудине. На самой дороге штук шесть оборванных ребят стряпали пироги из пыли.
В один миг все цыгане — и дети, и женщины, и мужчины — окружили Антею с Ягненком.
— Дайте мне его подержать, леди, — сказала одна из цыганок. Лицо у нее было словно из черного дерева, а волосы светлые. — Я ничего ему не сделаю.
— Лучше не надо, — ответила Антея.
— Нет, лучше дайте его мне! — сказала другая цыганка, у которой лицо тоже было словно из черного дерева, но и волосы были черные, кудрявые и блестящие. — У меня своих было восемнадцать штук, так уж не мне ли…
— Нет, — храбро ответила Антея, но сердце у нее от страха трепетало, как у пойманной птички.
Тут вышел вперед один из мужчин.
— Провалиться мне на этом месте, если это не он! — воскликнул цыган. — Это ж мой сын, которого я давно ищу. Есть у него родинка на левом ухе? Нет? Ну вот, он самый! Его у меня украли. Давайте его мне скорей! И я уж, так и быть, на этот раз я не стану жаловаться на вас в полицию.
Он силой вырвал ребенка из рук Антеи. Та от гнева покраснела и даже заплакала.
Остальные дети стояли, не говоря ни слова. Никогда еще не бывало с ними такого страшного приключения. Даже когда их вели в участок в Рочестере, и то было лучше. Сирил побледнел, руки его дрожали, но он сделал знак другим, чтобы они молчали. Сам он с минуту о чем-то думал и, наконец, сказал цыгану:
— Если ребенок ваш, то мы не станем держать его у себя. Только, видите ли, он уж очень привык к нам. Впрочем, если хотите, возьмите.
— Конечно, хотим! — отвечала одна из женщин, пытаясь взять ребенка их рук цыгана.