Пятицарствие Авесты
Шрифт:
— Нет, нет, ничего серьёзного, — поспешил он успокоить её. — Почему ты
доверяешь Михаилу — этому шофёру?
— Он хороший человек, а однаяеды я помогла ему. У него болела дочь и была
нужна операция, дорогая, не для наших условий. В общем, ребёнок выздоровел.
— Я всегда чувствовал: кроме того, что красавица, ты ещё и святая, — благодарно
сказал Виктор. — Вот и меня спасла с тем аппаратом.
— Мы давно добивались, чтобы его нам прислали, а с тобой положение
серьёзное, я была в панике.
—Мне говорили, что ты сама оплатила его доставку.
— Это мелочи, и потом... Я обеспеченная женщина. Мой отец, крупный чиновник в
Москве, часто пересылает очень значительные суммы денег на мой счёт, хотя я и не
просила и даже отказывалась.
Больше они не говорили ни о чём личном, ужинали, весело смеясь, смотря
потешную юмористическую передачу по телевизору, а позднее вновь утонули в
объятиях друг друга. Это была волшебная, сумасшедшая ночь, каяедое мгновение
которой — Виктор знал — останется с ним навсегда. Уже под утро, когда они
ненадолго задремали, утомлённые бесконечными ласками, он вдруг очнулся, словно
его кто- то позвал, а открыв глаза, задохнулся от благодарности: она сидела на кровати
при свете ночника, смотрела на него взглядом, полным нежности, молитвенно сложив
руки на груди. Он, потрясённый, протянул к ней свои, чтобы потом забыться в
неистовстве поцелуев.
Неумолимо приближался рассвет, и Виктор сказал виновато:
— Нам надо поспать — сегодня мне на работу. Тебе, наверное, тоже?
— Я взяла десять дней в счёт отпуска, а тебе выписала новый больничный — у
меня есть такое право, — поскольку ты ещё не совсем здоров. Я сама буду лечить тебя,
хотя некоторые процедуры тебе придётся принимать в больнице.
— Впрочем,— улыбнулась она, лёжа головой у него на плече, — если мы будем
вести себя так, как сегодня, тебе вряд ли поможет какое-нибудь лечение.
Виктор молчал, укрыв лицо её распущенными волосами, вдыхая их неизъяснимый
чарующий аромат, благодарный за её нежданный подарок, обещавший продолжение
чудесной сказки, в какой он находился.
— А нам, и правда, надо поспать, — сказала она. — Как бы там ни было, но я
устала.
Сутки длилось их безмятежное счастье, а в субботу около полудня она взяла
телефон, говоря, что отключила его, чтобы им никто не мешал, и, вызвав такси,
заказала привезти на дом кое-какие продукты. Продукты привезли, но вновь отключить
телефон она забыла, и вечером их потревожил звонок её мобильника. Взяв его,
Светлана включила громкоговоритель, поэтому Виктор оказался свидетелем её
разговора с мужем, спрашивавшим, почему она
2бЗ
— Зачем я должна повторять, что ушла от тебя? — отвечала она, а Виктор подумал,
что его пугает её жёсткий тон.
— Ты уже уходила однажды, и это не помешало тебе вновь вернуться, —
доносилось из трубки
— Теперь всё иначе: я люблю другого.
— Ты шутишь?! Ведь у нас дочь, и я люблю тебя!
— Ты сам знаешь, что дочь тебе не очень нужна, и сейчас ей лучше у деда с бабкой
— это ты тоже знаешь. А любя меня, ты иногда мог заводить себе других женщин.
— Но любил я только тебя, — умолял голос из телефона.
— Всё! — категорично отвечала она. — Нам не о чем больше говорить.
— Кто он, твой любовник? — спросил голос в трубке, и вопрос прозвучал уже
твёрдо.
— Он — не любовник, он — мой муж.
— Твой муж — я, а он, очевидно, не знает, во что вляпался!
— Ты никак угрожаешь? — насмешливо спросила она. — Учти, что при том
открытии, какое я недавно сделала в отношении тебя, у тебя нет ни малейших шансов
навредить нам. И не звони мне больше! Ты уже давно знаешь, что я не люблю тебя.
Она положила трубку, несколько расстроенная, и Виктор спросил её об этом.
— Как я могла забыть отключить телефон?! — сожалела она. — Этот звонок
сегодня совсем некстати.
— Расскажи мне о нём, о том, как вы жили? — спросил Виктор.
— Да, да, конечно. Нам пора всё узнать друг о друге. Пойдём, попьём кофе? —
предложила она.
Они прошли на кухню, где уже за столом он слушал её рассказ.
— Я училась на последнем курсе института, когда друзья познакомили меня с
Павлом. Нравы студентов в институте были достаточно вольные, но я была белой
вороной, что называется, поскольку родители держали меня в строгости, воспитав во
мне соответствующий характер. Павел учился тоже последний год на геофизическом
факультете. Он был заметным парнем, и скоро мне показалось, что люблю его. Позднее
я понимала, что это не было любовью; хотя влюблённость всё же была, но после
рояедения дочери я была к нему уже почти равнодушна. Мне кажется, и он не любил
меня, а я нужна была ему из-за моего отца, работавшего в министерстве геологии.
Подруги говорили, что он бабник, но я не обращала на это внимания. Мы расписались
ещё до окончания института, поскольку он торопил, как я потом узнала, из желания
остаться работать в Москве, однако мой отец не захотел ничего сделать для этого, и
Павла направили по распределению сюда, на Север. Так мы оказались здесь. Потом