Пятый Лепесток
Шрифт:
Глава третья. Рыцари не круглого стола
Похолодало. Февраль, наконец, развернулся в полную мощь и задул метелями. Всю неделю, что Майя прожила в доме дяди и тети, был мороз, и тропа, ведущая в школу, покрылась льдом. Ходить по ней стало невыносимо, но другого выхода не было. Дядя уехал на заработки в город, тетя ловко справлялась с домашними делами, руководила порядком в доме, воспитывала детей. Майя почти все время проводила в своей комнате за письменным столом. Выходила лишь в школу и помочь по дому.
Ей нравилось помогать тёте по хозяйству, вместе они лепили
Отношения со старшей сестрой она могла охарактеризовать словом «никак». Они не разговаривали, друг на друга не реагировали. Саша предпочитала её не замечать, и Майя была весьма довольна.
Зато Руслан вознамерился научить её рисовать и постоянно приставал с альбомом и красками. Арина и Витя висели на локтях, умоляя поиграть. Майя первое время отказывалась, но потом стала находить занятия с младшими забавными.
В школе её дразнили. Прозвище «Свинка» привязалось мгновенно, и теперь её так называли все, кому не лень, но Майю это не особо тревожило. Кто в своём уме будет волноваться из-за мнения глупых незнакомцев?
Она отлично поспевала по русскому языку и литературе, точные науки давались ей сложнее, но она не переживала. Иногда Майя ничего вообще не чувствовала, словно её душа страдала от амнезии и позабыла все эмоции. Но так было даже удобнее.
Ещё классная руководительница настойчиво посылала её к школьному психологу. Чтобы она поскорее отстала, Майя сходила несколько раз. Психолога звали Галина Ивановна, она была тучной, немолодой особой, с длинными, жидкими волосами и нервными руками. Своими тонкими пальцами она постоянно теребила листок бумаги, платок, шариковую ручку, край стола, юбку, обивку стула… Это раздражало неимоверно.
Про неё Майя знала, что раньше она преподавала в школе английский язык, но потом по какой-то причине ушла в психологию. Галина Ивановна ласково проводила её в мягкое кресло, неестественно улыбнулась и предложила нарисовать рисунок. Майя вздохнула. В последние полгода она нарисовала столько рисунков для приютского психолога, что ими можно было обклеить весь дядин дом.
Майя вяло накарябала нечто невразумительное и пёстрое в духе Руслана, Галина Ивановна внимательно рассмотрела её галиматью, задала несколько дежурных вопросов. Девочка всё это уже проходила. Ей не хотелось снова кому-то рассказывать о своём детстве с момента собственного рождения, поэтому она просто сидела молча. Через несколько молчаливых «занятий» Галина Ивановна сдалась и попросила девочку прийти, когда она будет готова разговаривать. Майя больше не вернулась в её кабинет.
Надоедливый сосед отстал. Даже если они выходили в школу одновременно, он шел позади на приличном расстоянии и с ней не заговаривал. Девочка старалась как можно быстрее собраться с утра и почти бегом миновать открытую местность перед лесом, чтобы не встречаться с ним.
Майя часто видела Артёма в окружении друзей на переменах в школе, тех мальчишек, которых он ей представил. Они постоянно что-то горячо обсуждали, играли в фишки, или карты, смеялись. Она проводила свободное школьное время наедине со своими мыслями и тетрадью, которая пополнилась несколькими страницами текста. За ней быстро закрепилась дурная слава нелюдимой задаваки, и, в некотором смысле, девочка понимала, что так оно и есть, однако ни с кем знакомиться у неё желания не возникало.
В начале второй недели своего пребывания в городке Майя вышла на улицу во время большой перемены и заметила, что её любимая скамейка, находившаяся в отдалении от всех, занята. Она повела взглядом по двору и увидела, что свободным оставалось лишь одно место – рядом с Артёмом и его шумными друзьями.
По двору носилась малышня, словно им пятки поджарили, возле будки с трансформатором на большой скамейке кучей валялись старшеклассники. Особо привилегированные девчонки сидели на коленях у парней и весьма гордились этим. Майя отвернулась. У неё начиналась ежедневная мигрень, и ей хотелось тишины, но обратно в класс идти было нельзя. Учителя настаивали, чтобы во время большой перемены дети дышали свежим воздухом, и в школу никого не пускали.
Выбора не было. Майя направилась к Артёму и его друзьям. Мальчишки азартно и громко что-то друг другу доказывали. Она села на скамейку к ним спиной и раскрыла тетрадь.
– А я тебе говорю, что надо гасить их огненными шарами! – вопил Стёпа, потрясая колодой карт с зеленой рубашкой. Его напоминающие макароны кудри топорщились из-под шапки, придавая ему клоунский вид.
– Нет у него такой способности, – возмущался Костя, – это против правил!
Майя старалась не слушать. Она вспоминала то дерево, мимо которого проходила сегодня в лесу. Оно было все в скрюченных листьях, на которые налип ночной мокрый снег. Девочка гадала, почему дерево не рассталось со своими листьями осенью? Остальные деревья были полностью обнажены, и только это стояло в уродском подобии летнего наряда.
– Лупи его! – кричали рядом, – лупи его совком!
– Каким еще совком?
– У Сэма есть совок, он же садовник!
– Совок против меча? Ты совсем?
– Я не виноват, что тебе выпало два, и у твоего персонажа нет обмундирования!
Майя приблизила ручку к странице тетради и вывела: «Возможно, оно любило свои листья настолько, что предпочло видеть их такими: больными и сухими, чем расстаться с ними навсегда…»
– Гоблин идет в атаку! – снова завопили справа, – у него отравленные стрелы! Он прицеливается и попадает Гэндальфу прямо в грудь!
– Нет!
– Гэндальф падает на спину и шепчет: бегите, глупцы.
Это было уже слишком.
– Гэндальфа сразил Балрог в копях Мории, – неожиданно для самой себя сказала Майя громко.
Вопли рядом мгновенно прекратились. Мальчишки удивленно смотрели на неё. У каждого в руках были по три зеленые карты с изображениями.
– Гэндальф никогда бы не позволил стреле пронзить его грудь, – продолжала она, обернувшись, – он – один из пяти магов Ордена Истари, его просто так не убить какому-то вшивому гоблину!