Пыль богов
Шрифт:
— Как это? — спросил Гил.
— Это тяжело объяснить, — ответила Мияко. — Это надо видеть, понимаешь? Жаль, адепты не покидают племен, я бы при встрече тебе показала их.
— Покажешь, — улыбнулся Гил, и поцеловал Мияко. — Как закончится экспедиция, мы отправимся с тобой в путешествие. На твою родину. Ты не против?
Да, отправиться в путешествие, пока их дом строиться. И вернуться в новый, родной дом, но уже не с Маргарет, а с Мияко. Плевать, что она нескот! Плевать, что о них подумают! Сейчас она та, кто любит его больше всего на свете.
— Нет, — покачала
— Ты не вернешься в Шотландию? — спросила она. — Не попытаешься вернуть Маргарет?
— Вернуть? — спросил он. — Нет, её уже не вернуть. Она смирилась со своей судьбой. Возможно, если бы я тогда взял её с собой…
Он замолчал, не став развивать мысль. Что изменилось бы? Они поселились бы в Лондоне. Возможно, он отказался бы от поисков живого оружия.
— Бред! — тряхнул он головой, поднимаясь с койки. — Бред! — повторил он. — Все произошло так, как должно было произойти. Я оставил её в Шотландии и отправился на поиски живого оружия в Лондон, отправился с Дианой в экспедицию, встретил тебя на том рынке. Сколько мы вместе прошли? Азиатские колонии, Кодокуна-сенши, Пендрагон. И ты всегда была рядом. Не бежала, хотя могла. Могла уйти еще тогда, в Османской республике, могла и после Кодокуна-сенши, получив подарок от Стефана.
— Не могла, — ответила Мияко, обняв свой пушистый хвост. — Я полюбила тебя еще тогда. Помнишь Дик сказал колкость при побеге Свейна? То ли собачкой меня посчитал, то ли, я уже не помню точно, но ты заступился за меня. Потом ты купил мне одежду, делился едой.
Она замолчала, он тоже не произнес ни слова. Делился едой. Тогда он считал это само собой разумеющимся. Он спас Мияко и обязан был за ней следить, ухаживать, обеспечивать. Кто знает, был ли его поступок лишь прихотью или же знаком судьбы.
— Заешь, о чем я мечтал? — спросил Гил, и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Я мечтал о жизни в пригороде Лондона. Что мы построим два дома по соседству. В одном бы жили мы с Маргарет, а в соседнем ты. И ты бы воспитывала наших детей, — он замолчал, не зная как продолжить.
— И я бы воспитывала, — ответила Мияко. — Воспитывала бы детей любимого мужчины. У нас не принято любить. Ну, как вы люди любите. Страстно, неистово, отдаваясь до последнего. Конечно, мы все любим адептов, но их не много, в отличие от нас. Они нас тоже любят, но не так. К тому же к ним допускают только тех, кто прошел вольное путешествие и вернулся, а таких не много.
Гил не знал, что такое «вольное путешествие», лишь предполагал, но он понял Мияко.
— Понятно, — усмехнулся Гил. — Но знай, я тебя не люблю. Пока что. Но обещаю, что со временем чувства во мне зародятся. Я просто не видел, что ты рядом. Я верил в свою любовь к Маргарет, в её верность, но все пошло прахом. Да, в этом есть и моя вина, я ушел за мечтой, а она осталась там, в тех обстоятельствах. Возможно, я ищу повод оправдать её.
Мияко поднялась и подошла к Глиу, обняв его.
— Я готова ждать, — заглядывая ему в глаза, произнесла она. — Сколько угодно ждать твоей любви.
Он поцеловал
27
После того случая, Гил и Мияко переехали в отдельную каюту, чем удивили Диану и Граймса.
— Быстро вы меняете дам, мистер Марлоу, — произнесла Диана Гилу, когда они встретились за ужином следующего дня. С Мияко она решила пока не говорить, видя, насколько счастливо та выглядит. Девушка просто сияет! Буквально за день она преобразилась. Нет, она не была опечалена, но сейчас она просто летала по субмарине, что-то весело напевая и, каждый раз видя Гила, расплывалась в улыбке.
— Во всяком случае, вопрос о прекращении мной и Мияко экспедиции отложен на неопределенный срок, — помешивая кашу с тушенкой в миске, ответил Гил. Мияко ушла на камбуз, за добавкой для Гила.
— Вы решили продолжить? — спросила Диана.
— Да, — кивнул Гил, — мне… — он запнулся, — нам пока некуда возвращаться.
Диана улыбнулась этой оговорке. Теперь он говорит не о себе и Маргарет, а о себе и Мияко.
— У вас, — она сделала акцент на слове «вас», давая понять, что говорить не только о Гиле, — достаточно средств, чтобы жить в Лондоне припеваючи. Благодаря сами знаете кому.
— Да, знаю, — кивнул Гил, — я отрубил ему голову.
— Вы снова об этом? — спросила Диана. Не то, чтобы Гил корил себя за смерть Стефана, но иногда на него находило. Особенно, если кто-то вспоминал бывшего члена команды.
— Он помог мне и Мияко, отдав свои деньги, — ответил Гил.
— Как видим, они ему не были нужны, — улыбнулась Диана. — Он был врагом, разведчиком Новой Британии, его убийство большой подвиг.
— Я убил своего благодетеля, — произнес Гил. В этот момент в столовую вошла Мияко, неся поднос с новой миской полной гречневой каши с тушенкой и жестяной чашкой с томатным соком.
— Вот! — радостно произнесла она, поставив поднос рядом с Гилом. Он стал уверенней наворачивать кашу из своей миски, а Мияко села рядом и стала смотреть на него.
— Мияко, — произнесла Диана, — мы вот рассуждаем, Стефан благодетель или подонок?
— Ну, — протянула Мияко, — он дал нам с Гилбертом денег. Точнее, отдал те, которые вы ему дали.
Диана в подтверждение кивнула.
— С этой стороны, он благодетель, но, — девушка сделал многозначительный акцент на этом слове, — он был преступником. Пошел против Британии. Так что я не знаю.
— Все ты знаешь, — с улыбкой ответила Диана. — Ты сама в него стреляла и даже тяжелоранила. И то, что мистер Марлоу снес ему голову, всего лишь жест благородства, он бы и так умер от твоего ранения.
— Леди Диана, будьте любезны, не давите на Мияко, — с набитым ртом, произнес Гил.
— Я не давлю на Мияко, — ответила Диана, — отнюдь! Я просто хочу сказать ей, что она не должна считать себя обязанной Стефану. Он отдал свои деньги ей добровольно. Все, что было потом, к этому никоим образом не относиться.