Пыль на ладонях
Шрифт:
– Только Егор всё равно мудак.
– Не-е-е! – ребёнок засмеялся.
– Егол холосый.
– Иногда.
– Холосый, – упорно отозвалась сестрёнка. Егор невзначай дотронулся до Ленкиной руки, вполголоса соврал:
– Представляешь, мать решила, что ты беременная…
Лена вопросительно посмотрела на Егора.
– У меня будет блатик? – Катька с пониманием понизила голос.
– Племянник, – автоматически поправила Ленка, осеклась, взглянула на Егора, тот мгновенно спрятал улыбку: – Дураки! Сами вы беременные.
– Не-е-е! – Катька заурчала над бензобаком.
– Лен, пойдём домой, – осторожно попросил
– До-мой?! – недовольно протянула Катька. – Можно я ещё погуляю?
– Лен, извини, – Егор заглянул девушке в глаза. – Проси что хочешь.
– Чего у тебя просить, голодранец? – удивилась она.
– Давай хотя бы на желание, – нашёлся Егор. Ленка призадумалась, а потом вдруг ощутимо воткнула кулачок ему под ребро.
– Егол, можно я ещё погуляю? Даська ещё тут, ей можно, – Катька кружилась вокруг.
– Не канючь! – Егор взял Ленку за руку. – Мир?
– Ишь быстрый какой! – возмутилась она.
– Ну, Егол! – захныкала Катька.
– Лен, извини, я больше не буду.
– Чего «не буду»? В цирке бухать?
Ленка ещё раз тюкнула Егора кулаком, повесила шлем на сгиб локтя.
– Ладно, не пыхти. Пошли, с матерью поздороваюсь. Дал нам Бог сына-беспризорника. Иди давай, арестованный! – Егор приобнял её за талию и звонко поцеловал в ухо. Она огрызнулась: – Егор!
– Егол, ну можно погулять? – напомнила Катюшка.
– Гуляй, – позволил он. – Верка!
Одноклассница Феткулова нехотя оторвалась от книжицы, оглядела Ленку снизу вверх.
– Ну?
– Посмотришь за моей?
Верка, продолжая изучать Ленку, промычала:
– Ну.
– Пошли! – Егор подхватил Ленку под локоть и поволок к подъезду.
Было заметно, что мать не чаяла увидеть Ленку: суетилась, всё время о чём-то спрашивала к месту и не к месту.
– Лена, я слышала, твоего отца повысили?
– Да ну его! – Ленка поморщилась.
– Леночка, и не боишься на мотоцикле?
– Не, – она всучила куртку Егору.
– А мой до сих пор на велике ездить не умеет, – объявила мать.
– Я знаю, – Ленка подхватила эстафету. – Зато водку жрёт как надо.
– Ну зачем ты так? – мать сделала вид, что расстроена.
Егор криво усмехнулся – спелись голубки. Он поглядел на мать осуждающе, приподнял Ленкины «доспехи».
– Куда?
– Кинь в зале. Лена, кушать будешь? – мать сделала шаг на кухню.
– С удовольствием, Валентина Григорьевна, я только из общаги. Вам помочь?
– Сама! – запротестовала мать. Властно показала на Егора, да так, что он невольно вздрогнул. – Олуха моего подержи, чтобы не сбежал…
Потом они сидели за овальным столом, стучали вилками, Чекуряшка увлечённо сыпала университетскими сплетнями, а Егор, изображая смирение, пялился в телевизор и слушал её щебетание краем уха.
Диктор жеманно поправлял галстук, врал уверенно, по писаному:
– …самые высокие пенсии на европейском пространстве. Глава Русскосмоса Борис Оведов сообщил о готовности блока «Артусс» к дальнейшим испытаниям. Его запуск обещает вывести Русь в лидеры международной гонки по освоению космического пространства. На марш несогласных в Новосибирске вышло всего пятнадцать человек, хотя лидеры оппозиции заявляли минимум о трёх тысячах. Пресс-центр МВД сообщил, что слухи о массовых арестах и политических репрессиях – провокация. Цитирую: «В любой цивилизованной
– Вот с… – Ленка вовремя осеклась, тревожно поглядела на его мать, та сделала вид, что не услышала.
– Лен, бери ещё хвостик.
– Спасибо, – она поддела вилкой румяную навагу и переправила на тарелку.
– За что ты моего болвана любишь?
– Красивый, наверное, – вставил Егор, прежде чем Ленка успела открыть рот. Не терпелось уединиться с Ленкой в комнате, чтобы помириться по-настоящему, по-взрослому, насовсем.
– Клевин, любить тебя не за что – любовь зла…
– Не продолжай, – усмехнулся Егор. Нападки женщин начинали раздражать.
– Эх, Леночка, – закручинилась мать, – это у него от отца.
– Отца не трогайте, – пресёк Егор, покосился на комод: Клей молчаливо благодарил за поддержку с фотографии.
– Порычи у меня, – прикрикнула мать, но направление беседы сменила. – Леночка, как в школе?
– Учусь, – ответила та с набитым ртом, прожевав, добавила: – Заканчиваю курс, отец настаивает, чтобы переводилась в Бауманку. Его на повышение, в Москву…
– Как в Москву? – Егор поперхнулся, уставился на неё.
Ленка мстительно прищурилась.
– Как в Москву? – мать нахмурилась.
Ленка её пожалела:
– Я ещё не решила, – вяло промямлила она. – Может, с матерью останусь…
Как же, останется! Егор вдруг представил, что бежит с цветами вдоль перрона, размахивает букетиком, тот сыпется на ходу, ромашки рисуют дорожку, как хлебные крошки за мальчиком-с-пальчиком. А Ленка холодно выглядывает через стеклопакет купе и беззвучно шевелит губами: «Я напишу». Бредятина! Из дальнего далёка проступила тощая девчушка в кукольном платьишке и с мокрыми глазами, которая махала ему – гогочущему, хмельному, – но не решалась подойти к шумной кампании призывников. Старшины толкают стадо на посадку. А он, Егор Клевин, имитирует телефон, прикладывая большой палец к уху, но оттопырив мизинец, орёт: «Звони!» Спины, пьяные морды, камуфляжная мозаика, душные плацкартные вагоны, запах прелости и перегара. Колет под сердце нож неясного будущего. Страшно хочется посмотреть на Ленку, сказать какую-нибудь тёплую глупость, но нет – он продолжает скрываться под бравадой. Ведь ещё страшнее, что повезут на юг… Она за вагоном не бежала, даже не сдвинулась с места… Парни тыкали пальцами в подружек, мамаш, бабушек, суетливых стариков – кто-то делал ставки «на забег», кто-то орал имена, кто-то, как и Егор, переживал молча…
– Егор, ты чего? – мать осторожно вывела его из ступора.
– А? – не понял он, поднял глаза от стола.
– Чего там бормочешь? Вилку погнул… – она невзначай тронула за руку.
– Так, – он уклонился от ответа. Может, действительно попросить Севу устроить меня на работу? В универ вернуться. Хватит отгуливать дембель, деревня Кулешовка закрывается… Егор приготовился это озвучить, капитулировать перед женщинами полностью, но чёртик внутри него извернулся и овладел проклятым языком. Егор приподнялся над столом, опёрся на руки, вылетело ехидное: – Да ну её, мать, пусть едет в свою Ма-а-аскву. Перетопчемся как-нибудь. – Егор победно зыркнул на Ленку, но мгновенно потух: Чекуряшка ехидно улыбалась. Зараза!