Пылающий мир
Шрифт:
Темнота пульсирует красным цветом и бесчисленными огнями. Ящики гранат взрываются очередью белых вспышек. Я бегу мимо мёртвых тел, которые начинают подёргиваться, но предоставляю другим возможность решить их дальнейшую судьбу. Я бегу к дымящемуся отверстию, где оставил того, кто верил в меня, и, когда ко мне возвращается слух, я понимаю, что кричу.
Глава 12
ОСТРЫЕ КРАЯ бетонных развалин всё ещё достаточно горячие, чтобы обжечь мне руки. Я прокладываю себе путь через обломки, но кажется, что он длиннее, чем раньше. Где-то за развалинами
Я раскидываю в стороны большие куски бетона и проскальзываю в отверстие того, что осталось от Оружейной. Здесь темно, но оборванные провода освещают пустоту голубыми вспышками наряду с тусклым красным заревом горящих ящиков.
— Россо! — кричу я в мерцающую темноту. — Генерал Россо!
Пол усеян острыми бетонными глыбами и острыми копьями арматуры, но я бросаюсь бежать. Делаю несколько шагов и натыкаюсь на что-то мягкое. Вспышка электрического провода над головой освещает разорванное взрывом тело, открывая взгляду обожженный поломанный скелет. Опознать труп можно только по рваному галстуку на шее.
Чёрный Галстук ничего не говорит.
Я иду дальше, миную гараж и попадаю в любимую комнату Гриджо. В бледном оранжевом свете горящих шин нахожу остальных пичменов. Голубой Галстук ухмыляется мне, лежа на полу и глядя голубыми глазами в потолок. Его изуродованное тело отшвырнуло на три метра в угол комнаты. Стальная балка пронзила череп Жёлтого Галстука от виска до виска и пригвоздила голову к полу. В выражении её лица я ищу намёк на осознание ошибки или предательства, но оно застыло в вежливой весёлой маске.
Что же это за люди?
Откуда-то из тени слышен рваный вздох. Я заставляю себя шевелиться.
Он лежит на груде камней. Его грудная клетка смята, а серый комбинезон превратился в тёмно-фиолетовый. Наверное, он пролил на себя вино. Перебрал на дегустации. Утром у него будет болеть голова, но зато он неплохо повеселился. Мы с Джули сядем возле камина и будем слушать историю об этом вечере, переглядываться и улыбаться, пока Элла качает головой на кухне. Он стар, но полон энергии. Мы проведём много дней за чтением его книг. Будем пить вино, а он продолжит учить меня, как быть человеком.
— Прости меня, — шепчет он, когда я опускаюсь рядом с ним на колени.
— За что?
Почему у меня дрожит голос? Он же просто пьян.
— Я так сильно хотел… увидеть, как вы живёте. Ты и Джули, — он кашляет, и тонкая струя вина брызгает мне на рубашку. — Я хотел быть с вами.
Почему мне щиплет глаза? Почему всё вокруг расплывается?
— Я тоже волнуюсь, — он смотрит в ночное небо сквозь дыры в потолке. — Я так давно спрашивал себя, что же будет дальше.
Пьяные говорят странности. Я закрываю глаза, и из них просачивается теплая жидкость.
— О, — его тон внезапно меняется. Я открываю глаза и вижу его благоговейный взгляд и разинутый рот. — Я могу это увидеть.
— Стойте, — я хватаю его за плечо. — Подождите. Его лихорадочные глаза фокусируются на мне.
— Мы так близко, Р. Покажите им.
— Я не понимаю, о чём вы говорите!
Его взгляд возвращается к потолку. Тело обмякает.
— Как
Какое-то время я смотрю на его лицо. Выжигаю его в своей памяти. Я никогда не видел такого выражения. Оно говорит о вещах, которые никто и никогда не сможет сформулировать, независимо от словарного запаса и подвешенности языка. Но через секунду оно исчезнет.
Я роюсь в завалах. Граната, бензопила — всё не то. Нужно что-то элегантное. Почтительное. Конечно, если существует способ сделать это почтительно. Я скоро сделаю важнейшую вещь. Для искалеченного тела этого человека третьей жизни быть не может. Я не позволю ему такого унижения — стать таким как я.
Я слышу выстрел пистолета. Я полагаю, что это еще один горящий ящик с патронами, и сначала не обращаю внимания, но потом слышу тихий всхлип и оборачиваюсь. Элла упала на колени перед мужем, её волосы обгорели и растрепались, брюки изорвались и испачкались в крови. Револьвер качается в её пальцах и падает на пол.
Тихий шёпот прежних инстинктов говорит мне подойти к ней. Как только я оказываюсь достаточно близко, она падает мне на грудь и позволяет хлынуть слезам.
* * *
Когда мы приближаемся к выходу из туннеля, я слышу голос Джули. Она выкрикивает имена дорогих ей людей. Имя Норы. Эллы. Россо. Моё. Я спрашиваю себя, сможет ли кто-нибудь из нас её утешить. Я помогаю Элле перебраться через груду острых обломков, и мы окунаемся в уличный хаос. Охранные отряды носятся от дома к дому, пытаясь навести хоть какой-нибудь порядок, но звёзды сегодняшнего ночного шоу — медики. Я мельком вижу Нору, она держит одну часть носилок, на которых лежит кровавое месиво, похожее на Кёнерли. За секунду до того, как она исчезает за углом, я успеваю поймать её шокированный взгляд. Сразу становится ясно, насколько плохи дела, но сейчас я почти не замечаю боли сотен незнакомцев. Я сосредоточен на пожилой женщине, плачущей у меня на руках, и на молодой девушке, бегущей ко мне с полными ужаса глазами.
— Что случилось? — кричит Джули. — Что, мать вашу, случилось, что происходит?
Она хватает меня за запястья и набирает воздуха для следующих вопросов, на которых нет ответа. Я обнимаю её и притягиваю к себе. Она смотрит мне за спину и видит, как Элла оседает на крыльцо, видит, как по щекам женщины текут слёзы, видит дымящееся отверстие в стене Стадиона. И тогда до неё доходит.
— Нет, — говорит она. — Нет.
— Мне жаль, — шепчу я ей в волосы.
— Нет! — кричит она и яростно вырывается из моих объятий. — Этого не могло случиться, не могло. Нет!
Она отступает от нас с Эллой и в одиночестве идёт на середину улицы, сжав кулаки и стиснув зубы. Она потеряла мать до нашей с ней встречи. Отец постепенно покидал её на протяжении многих лет, но земля на его могиле едва подёрнулась травой. А теперь еще и это. Лоуренс «Рози» Россо, последний кусочек её семьи.
Горе. Ярость. Логичная реакция на жестокую шутку Вселенной.
Я подхожу к ней и хочу обнять снова, но она не готова успокаиваться. Она отпихивает меня с такой силой, что я едва удерживаюсь на ногах, и бежит мимо меня к Оружейной.