Пыльные окна
Шрифт:
Они с Фроловым стояли у дверей. Наверное, они уже давно нас слушали.
— Без глупостей, Каштанов. — Фролов держал правую руку в кармане. — Поверь, я тебе не пальцем угрожаю. Давай сюда свою пушку.
Картина была идиллическая. Компания старых друзей пьет чай в гостиной.
Красивая девушка, трое милых молодых людей, чуть взъерошенный обаятельный мальчик.
Вот только девушка работает на самую отвратительную и бесчеловечную организацию в стране, у одного из молодых людей в кармане
И все они вместе дожидаются приезда главаря всех местных упырей в сопровождении вооруженных головорезов.
Как я люблю эти домашние посиделки!
Однако, мне пора было решаться. Надо было делать выбор.
Мои друзья, замечательные добрые парни, которые так легко водили меня за нос, да и, собственно, не придавали мне особенного значения. Мои дорогие друзья, вычеркнувшие меня из своей жизни.
И замечательная милая девушка, с которой нас так много связывало раньше, и которая теперь представляет интересы тех, о ком даже думать противно. Конгломерат, «минусы». Чернокнижники недоделанные.
И подросток, который если сильно-сильно во что-нибудь поверит, это что-нибудь непременно исполнится.
Ведь это заманчиво, стать одним из них, быть с ними вместе, поддержать их.
Если бы еще в качестве одного из аргументов «за» не приводился пистолет.
Мальчишка-вектор. Тот, кто может изменить наш мир. Мы просто направим его в нужном нам направлении. Научим его мечтать о том, что нам нужно. Не умеет — научим, не захочет — заставим.
Слишком это все просто. Слишком легко. А легкие и простые пути, они как правило — самые подлые.
И пусть нет никакого абсолютного добра и абсолютного зла, нет тьмы и света, а луна — лишь кривое отражение солнца. Есть такие легкие и простые поступки, совершая которые, перестаешь быть собой.
Кажется, шеф говорил мне как-то: есть лишь одно средство не потерять себя — выбирать трудные маршруты. И лишь один способ остаться в живых. Быть ЖИВЫМ.
Наверное, он был прав.
У Максима зазвонил мобильный телефон.
— Да, понял. Окей, встречаем. — он поднялся с кресла, поставил чашку на тумбочку. — Пойдем, Полин. Они приехали.
Они вышли. Я даже не посмотрел в их сторону.
Хотя смотрятся вдвоем они, наверное, хорошо. Хоть сейчас на обложку боевика: на ней легкомысленная курточка, заношенные джинсы, кеды. Скромное обаяние. На нем — строгая водолазка с закатанными рукавами, наплечная кобура. Сдержанное мужество.
Я очень внимательно разглядывал обложку журнала, который листал Фролов. Там была какая-то знакомая девушка. То есть, лицо ее было мне знакомо — видел где-то по ТВ. Только на обложке она была без одежды.
— Скажи, Фролов, а у тебя есть мечта?
Я улыбался.
Фролов посмотрел на меня поверх журнала.
— Смеешься? Ну-ну.
— Нет, я серьезно.
Дима жевал бутерброд, с интересом
Он пока еще не понимал, что происходит. И свою роль в происходящем. Для него мы с Фроловым были наконец-то встретившимися старыми приятелями.
Фролов отложил журнал, сцепил пальцы на животе, откинулся на спинку дивана.
— Мечта-а. — протянул он с интонацией кота, почуявшего сметану. — Хочу свой остров. Вот прикинь. Остров, море плещет, яхта, пальмы шелестят. Телки гуляют в купальниках. Такой закат офигительный. А я, знаешь, выхожу так на балкон с бутылью французского шампуня, делаю глоток и говорю с такой оттяжечкой: Ох, как же все надоело! Ох, уста-ал.
Он заржал.
— Хорошая мечта. — серьезно кивнул я. — Вот мне всегда интересно было, Фролов, как же ты оказался в нашей конторе?
— Я талантливый. — просто сказал он, возвращаясь к журналу. — А ты бы трепался поменьше, Каштанов.
— Скажи честно, а если бы я сразу согласился — разве это что-нибудь изменило?
Он посмотрел на меня с тенью интереса.
— Как тебе сказать. Лично для меня — пожалуй, нет.
— Я так и думал.
Фролов вернулся к разглядыванию журнала. Он ведь не знал, что я «проводник». Я забыл порадовать друзей этой радостной новостью.
Огненная пыль собиралась медленно, неохотно. Здесь была наверное слишком гнетущая атмосфера, в этом доме.
— Фролов, а Фролов?
— Че ты хочешь, а? — он начал раздражаться. Именно это мне сейчас и было нужно. — Сказал бы я тебе, Каштанов, да не при ребенке.
— Кто еще здесь ребенок. — отчетливо проговорил Дима.
— Я хочу тебе посоветовать, Фролов. Канада, озера.
— Че?
— Бери себе остров на канадских озерах, тысяч за тридцать грина. — сказал я. — Реальный вариант. Уже сейчас подумай об этом. Потому что через пару дней, когда ты будешь от оперативников за кордон драпать, будет не до того.
— Чего?! — он, видимо, наконец почувствовал.
И он даже успел вытащить пистолет. И почти направил его дуло на меня.
Но я ударил первым.
Я сфокусировал поток энергии, которая жадно, охотно полилась через мое сознание. И на счет «три», поднимаясь с кресла, ударил его невидимой плетью.
Дуло пистолета на миг застыло перед моими глазами, а потом Фролов стремительно полетел назад.
И с шумом врезался в стену спиной. Кажется, даже с потолка что-то посыпалось. И закачалась люстра.
Пистолет упал на середину комнаты.
— Вы чего?! — вскрикнул Дима, вскакивая.
Фролов попытался ударить в ответ, отлипая от стены, и падая на диван.
Но я ударил вторично, вытягивая в его сторону правую руку, и пальцами фокусируя поток силы.
С пальцев сорвалась ветвистая молния, вновь вдавила Фролова в стенку. Обои прорвались, по стене пошли трещины.
— Аррргх! — заревел Фролов, вываливаясь из вмятины.
Он вытянул в мою сторону лапищи, но я ударил в третий раз.