Пыльные окна
Шрифт:
Про Барабашкина я забыл, зачарованный поединком, и забыл даже про Диму. И забыли про него эти двое, сошедшиеся насмерть.
Зато теперь мы все судорожно обернулись на крик.
Я оттолкнулся от земли и поднялся на ноги.
Барабашкин оказался уже у меня за спиной.
Он стоял, широко расставив ноги. Одной рукой он удерживал за шею вырывающегося мальчишку. А другой целил вперед из пистолета.
И хоть это был не прежний его шикарный револьвер, все равно, я, и Максим, и Коля, застыли на месте.
— Ну, тихо-тихо, —
Мы подчинились.
— Что за дела? — тупо спросил Коля, приподнимая ладони вверх. — Ты чего задумал, Падший?
— Заткнись! — оборвал его Барабашкин. — Теперь я тут главный, понял?!
Он дернул щекой.
— Итак, мы выяснили, что ты Вектор, — Барабашкин еще сильнее притянул к себе мальчишку, искоса поглядел на него. — Надо же, такой маленький, никчемный мальчик. И может повелевать судьбами мира, бе-бе-бе!
Он длинно высунул язык и поболтал им вверх-вниз, едва не касаясь диминого уха.
— Барабашкин, завязывай, — сказал я.
— ЗАТКНИСЬ! — страшно взвизгнул Барабашкин, переводя дуло пистолета на меня.
Руки я поднял вверх, но в правой продолжал сжимать рукоять пистолета.
Успеть бы, вертелось в голове, всадить ему пулю в дурную башку. Но я не был уверен, что попаду, не зацепив лохматую голову мальчишки.
— Ты опупел, Падший? — радостно спросил Коля. — Чего творишь?
Барабашкин не мог определиться. Нас было трое, а он один. И хотя в нашей троице каждый был вроде как сам за себя, ему от этого лучше не становилось.
— Я ухожу, — объявил он, дергая щекой. — Будете преследовать меня, грохну мальчишку. ВЫ МЕНЯ ПОНЯЛИ?!
— Куда ты уйдешь? — процедил Максим. — Тебе не выбраться из города, Минус.
— Отпусти пацана, не глупи, — вступил Коля. — Он нам пригодится. Я почти сговорился, Падший, город будет наш…
Коля тоже боялся потерять Вектора. Ему очень сильно хотелось занять место Уруту.
— А ТЫ! — истошно взревел Барабашкин. — Это все ТЫ!!!
Теперь он целил в Колю.
— Я за тобой везде, хоть куда! Я доверял тебе… А ты! ТЫ!!!
Он все время напирал на это «ТЫ», как будто в нем сосредоточились все те обвинения, что он никак не мог из себя исторгнуть. То ли так много их накопилось в его противоречивой душе, то ли у него случился какой-то речевой затор.
— Отпусти парня! — рявкнул Максим.
Барабашкин выпалил в воздух.
— Стоять!!! — заорал он, и продолжил, снова обращаясь персонально к Коле. — Ты мне мозги пудрил столько времени, я из-за тебя во все это ввязался, бегал за тобой везде, как щенок. Ты, ты… Ты все время на меня забиваешь! Ты меня чуть не угробил сегодня! За что?! Из-за этого Проводника? — он кивнул на меня. — Так ведь это твоя идея была, использовать его, он ведь притворялся индикатором, кто же знал?! Из-за мальчишки?! Зачем он нам? Неужели? Неужели, ты не понимаешь…
О Боже, подумал я. Все-таки они даже в такой ситуации все сводят к какому-то болезненному фарсу.
Барабашкин что, тайный Колин поклонник?
Они что, типа не просто друзья?
Меня аж передернуло.
— Ну вы и черти, — вполголоса пробормотал Максим.
Я перехватил его взгляд, и хотя у нас двоих с взаимопониманием тоже существовали некоторые проблемы, в его глазах я прочитал что-то вроде поддержки и искренней симпатии. Мол, мы конечно парни непростые, но хотя бы до ТАКОГО не докатились.
Все познается в сравнении.
Барабашкин продолжал изливать душу. Коля слушал его, делая брови домиком и приоткрыв рот.
Это было бы даже смешно, если бы не Дима, которого готический маньяк продолжал удерживать одной лапой. Мальчишка порывался вырваться, но Барабашкин цепко прижимал его себе, зажимая Диме рот рукой.
В очередной попытке вырваться, Дима освободился из-под лапы «минуса» и пронзительно выкрикнул:
— Да хоть бы вы перегрызлись, идиоты!!!
А в следующее мгновение Барабашкин отбросил паренька прочь и кинулся на Колю.
Тот, сорвавшись с места, выставив вперед руки, дернулся на встречу.
Они вцепились друг другу в глотки, упали на землю. Стали кататься по ней, с дикими воплям вдавливать друг друга в бетон.
Больше всего меня напугало, как Барабашкин колотил Колю по спине рукояткой заряженного пистолета, который продолжали сжимать его побелевшие пальцы. Казалось, он забыл о том, что вооружен, для чего предназначен предмет в его руке.
Казалось, он разом одичал, лишился разума, в считанные секунды скатившись до уровня австралопитека.
Двое сцепились мертвой хваткой и чуть не зубами хватали друг друга, рыча и всхлипывая, как дикие животные.
Я и Максимом оба дернулись к мальчишке, стараясь держаться подальше от дула барабашкинского пистолета, которое качалось в такт борьбе «минусов».
Мальчишка проворно вскочил, уставился на катающихся по земле «минусов». Глаза у него сделались круглые, как блюдца.
А мы с Максимом вдруг оба замерли, оказавшись по разные стороны от него. И вновь встретились взглядами. Но теперь я читал в его глазах, а он, наверное, в моих, нечто совсем другое.
Я не сразу осознал, что наставляю на Максима свой пистолет. А его «беретта» целит в меня.
Мальчишка стоял между нами, а мы…
Мы застыли как изваяния, ожидая, кто первый сделает шаг. Кто первый сорвется.
Нас накрыло порывом шквального ветра. К моим ногам подкатилась Колина шляпа.
Вместе с ветром долетел лай собаки. Он перекрыл рев и повизгивания «минусов». Он прозвучал коротко, как-то очень осмысленно, и тотчас стих.
И мы оба, я и Максим, вздрогнули.
Максим сипло втянул воздух, опуская пистолет. Согнулся, упираясь руками в колени.