Раб и солдат
Шрифт:
Девушка засмеялась приятным волнующим смехом и кокетливо поправила легкую вуаль на лице. В сравнении с девушками из аула Дзжи она была одета очень богато. Наверное, вся усадьба Хази стоила меньше, чем ее одежда. Шелковый наряд украшала серебряная вышивка, а пуговицами служили серебряные же застежки в виде ракушек. Тончайшую талию перехватывал широкий пояс с пряжкой из серебра. Ее длинные черные волосы свободно падали на плечи из-под круглой шапочки, обвитой кисейной чалмой.
— Я не ангел. Я Коченисса, племянница Эдыга Исмал-ока. Ты в его доме, — ответила она на сносном русском,
— Я Василий, по-вашему, Ивась. Что ты читаешь?
— Коран, — немного удивленно ответила черкешенка. Ее томные с поволокой глаза смотрели на Милова с легкой укоризной. Что еще могла бы читать девушка из приличной семьи?
— Ты умеешь читать? — задал Вася глупый вопрос.
— Конечно! — рассмеялась она. — Большинство девушек-дворянок умеют читать и писать по-турецки. Мой отец из рода Тешовых, дворян третьей степени[1]. Я занималась с муллой. Наши отцы, братья и мужья слишком заняты войной, чтобы учиться. Кто-то же должен писать письма.
— Где я? — снова сглупил Вася, ибо минутой ранее ему уже объяснили. Поэтому он добавил. — Кто такой Исмал-ок? Что со мною стало?
— Мастер Эдыг, мой дядя — самый знаменитый среди шапсугов кузнец. Он делает кинжалы из булата! — гордо сообщила мне Коченисса. — Он купил тебя у горного клана. Теперь ты, когда поправишься, будешь работать в его кузне.
«Понятно. Снова раб. Вернее, уже точно раб! До того был пленником с неопределённым статусом. Теперь буду работать за одежду и еду», — подумал Вася с тоской.
— Не печалься! — заметила девушка мой расстроенный вид. — Дядя Эдыг — хороший хозяин. Он ценит свой труд, считая его добродетелью. И того же требует от своих людей, не делая различия между родней и подневольными людьми. Если ты примешь ислам, он сразу освободит тебя. Если останешься христианином, он купит тебе жену.
Вася скрипнул зубами и отвел глаза, чтобы не показать девушке своей ярости. Чтобы отвлечься, спросил первое, что пришло в голову.
— Что такое «ок»?
— То же самое, что у турок «оглы». Сын. Исмал-ок означает сын Исмала. Наш знаменитый вождь Мансур Хаджи-ок — это Мансур, сын хаджи[2].
— Понятно.
— Это все твои вопросы? — усмехнулась девушка.
— Откуда знаешь русский язык?
— От моей служанки Марии. Она уже восемь лет живет в ауле. Хорошо говорит по-нашему. И меня научила русскому. Я прилежная ученица.
— Добродетель? — добродушно спросил Вася. На эту девушку, положительно, нельзя было злиться.
— Истинно! Прилежно трудиться — ткать, шить, вышивать галуном — это второе главное достоинство девушки из народа адыге, — наставительно и серьезно ответила Коченисса.
— Какое же первое?! — рассмеялся Милов.
— Красота! — уверенно ответила черкешенка.
Вася закатил глаза. Девушка надулась. В таком виде она выглядела очень милой.
Их занимательный разговор прервало появление первого встреченного Васей в Черкесии здоровяка. Кряжистый, с могучими плечами. Только так и мог выглядеть мастер Исмал-ок.
«А кто у нас дядя? — хмыкнул про себя русский. — Кузнец? Зачем нам кузнец, нам кузнец не нужен. Что я, лошадь?»
Если у Кочениссы взгляд был внимательным
— Спроси его, — обратился он к любимой племяннице, — где он так развил свое тело?
Когда Васю, забывшегося в летаргическом сне, привезли в аул, кузнец внимательно его осмотрел. Отметил для себя, что парень неплохо прокачался. Милов не был любителем наращивать мышечную массу. Тело имел скорее сухопарое, с четко выраженными мышцами спины, плеч, пресса, с сильными руками и крепкими бедрами. Явно выносливый. То, что нужно на кузне. Такой помощник не помешает.
Девушка, как могла, перевела вопрос дяди.
— Железо тягал. Гири, — пояснил Вася.
— Тягал? Гири?
— Ну, железяки такие тяжелые поднимал.
Ответ Васи Исмал-оку понравился. Это он правильно угадал: имел парень дело с железом! Выходит, выйдет из него толк. Не прогадал он, когда отвалил за него шестьдесят рублей серебром[3]. Просили больше, да он не дал. Нужно было здоровым парня привозить. А так? Две недели нетрудоспособен. Кузнец торговаться умел не хуже, чем делать кинжалы и подкинжальные ножи[4].
— Забирайся ко мне на закорки, — сказал он парню. — В кузню отнесу. Покажу тебе свое хозяйство. Нечего тут бока пролеживать.
— Но дядя… Он же еще слабый, — попыталась остановить кузнеца девушка.
Исмал-ок ласково погладил ее по голове мозолистой ладонью со следами старых ожогов.
— Добрая ты. Не бойся. Работой его не нагружу и стоять не заставлю.
Вася уцепился за плечи кузнеца. Эдыг распрямился и двинулся с тяжелой ношей, как с легким снопом соломы.
Кузня — обычный небольшой турлучный домик с той лишь разницей, что он не имел горизонтальных кольев, а только вертикальные плетенки — стояла на отшибе, у самого уреза высокой воды. Сейчас, когда из-за таяния снегов и дождей, река Вулан (или Улана на убыхском) достигла своего пика, вода плескалась в нескольких метрах от аккуратно замазанных глиной стен. У входа их украшали рога козлов, принесенных в жертву. Огромное ореховое дерево с необычно искривленными ветвями стояло по соседству. В теплую погоду под ним собирались жители аула. Кузница служила им своего рода мужским клубом, а кузнец — особо доверенным лицом, к которому обращались за советом.
— Дверь в мою кузню открыл, душу открыл, — объявил Исмал-ок Васе, занося его внутрь.
Вася его не слушал. Он не мог оторвать взгляда от змеи, спавшей на наковальне. Эдыг аккуратно усадил Васю в углу на мешок с углем. Подошел к наковальне и осторожно смахнул змею на пол. Она уползла в противоположный от Васи угол и скрылась из виду.
— Змеи не бойся. Она здесь дома. В кузне есть два великих покровителя — огонь и змея. Когда бог-кузнец Тлепш начал работать с металлами, его жена нашла на тропе мертвую змею со скрещенным телом. Ей пришло в голову, что это подсказка. Так появились щипцы, без которых мы не могли бы работать, — Исмал-ок указал Васе на стену, где был развешан разнообразный инструмент, включая те самые щипцы — подарок матери всех змей.