Работорговец (Русские рабыни - 1)
Шрифт:
Шкатулка "автособаки" зависла над капотом трейлера в руках сержанта.
– - Есть!
– - коротко ткнул подполковник слипшимися сухими пальчиками в пластиковый козырек фуражки и отдал приказ майору: -- Открывайте "шлюз"!.. То есть ворота... Выпускайте машины из колонии!
21
Четверо снова слушали тишину. И снова у всех она была разной. Грибанова медленно-медленно, но все же успокаивалась. Стыд и страх, испытанные сегодня, понемногу угасали, теряли свою силу. Время невидимым ластиком стирало с них яркие, обжигающие краски, но избавить до конца все еще не могло. И оттого Грибановой
– - А ведь я почти нашел убийцу, -- все-таки не сдержался он и победно обвел всех взглядом. На Артюховой споткнулся, но растерять радость не успел.
– - Кто это?
– - мгновенно выстрелила вопросом Грибанова.
– - Понимаете, -- поправил он черные очки, все еще скрывающие хоть и слабый, но синяк.
– - До полной уверенности нужно совсем немного. Мне лично -- беседа с подозреваемой. С глазу на глаз.
– - Мы предоставим вам такую возможность, -- напряглась Грибанова.
– И все же: кто это?
– - Пока я могу сказать, что это связано с прошлым... с прошлым ... Конышевой...
Глаза Артюховой резко сморгнули. Она с трудом заставила себя посмотреть на очки следователя, но, поскольку за ними ничего не увидела, почувствовала облегчение. В очках он был похож на робота и казался совсем не тем наглецом, что пытался обнимать ее в парке.
– - Пока шел концерт, мы с майором, дежурным помощником начальника колонии, прошерстили все тумбочки, матрасы, одеяла в жилкорпусе, все закуточки...
– - И что?
– - недовольно повернулся к нему подполковник, большой любитель таких прочесываний.
– - Кое-что нашли...
– - Письмо?
– - догадалась Грибанова.
– - По-блатному это, кажется, называется мулявой, -- пофорсил знанием зэковского арго следователь.
– - И что в нем?
– - пробасил подполковник, которому совершенно не нравился этот разговор. Он вообще не любил, когда что-то важное или запрещенное находили в колонии без него, а тем более в присутствии майора, его подчиненного, который ему почему-то об этом ничего не доложил.
– - Просьба. Зашифрованная, но просьба, -- и, словно почувствовав, какая угроза нависла над утаившим этот факт майором, добавил: -- В интересах сохранения тайны следствия, знаете ли, я настоятельно попросил майора, вашего подчиненного, -- повернулся он сначала к Грибановой, а потом к подполковнику, -- о письме никому не говорить. Мало ли...
– - Тогда я вас вообще не понимаю, -- еле удержала себя от более резких слов Грибанова.
– - Вам известна фамилия убийцы, а вы
– - Каким?
Хорошо, что очки скрывали насмешку и презрение, жившие в глазах следователя. Раздражение опять начало возвращаться к Грибановой и, увидь она эти глаза, не сдержалась бы и такой скандал закатила, что следователь запомнил бы на всю оставшуюся жизнь.
– - Ну, каким?
– - Безразличным, -- опять еле подобрала слово помягче Грибанова.
– Речь идет о живых людях, а не о вещах. Убийцу нужно мгновенно, уже сейчас, сию минуту нейтрализовать. В любой момент она может... может... вновь пойти на убийство этой...
– - Конышевой, -- тихо подсказала Артюхова.
– - Да. Коны...
– - Не успеет, -- оборвал ее следователь.
– - Убийца сидит в ДИЗО. Убийца -- Спицына...
– - Не может быть!
– - ахнула Артюхова.
– - Она нервная, разболтанная девочка. Она может подраться, поскандалить, но убить...
– - В письме анонимный адресат просит ее именно об этом... Судя по тексту, просит крутой авторитет, может, даже вор в законе, -- объяснял следователь Грибановой, хотя отвечать вроде бы должен был бросившей реплику Артюховой.
По дороге сюда в рейсовом автобусе, набитом колхозниками и персоналом колонии, он готовил себя к непростому разговору с Артюховой. Ему хотелось замирения, хотелось продлить их отношения, и дело было не в том азарте охотника, который испытывает мужчина, не сумевший покорить сердце женщины и ищущий любые пути для достижения этого. В толстой, неповоротливой, по-крестьянски пугливой и сверхосторожной Артюховой он уловил то, что вообще никогда не встречал в других знакомых женщинах -- домовитость. Он вдруг остро понял, что, наверное, никогда не будет иметь лучшей жены, чем она, потому что в этой любви он еще и станет для нее чем-то вроде сына, которого она готова облизывать со всех сторон, и для которого она навеки станет рабыней. И ожидание этого сладкой истомой охватило сердце следователя. И он почти наверняка все-таки извинился бы перед ней за наглость и, получив ее прощение и, скорее всего, извинение уже за ее грубость, смог бы наладить отношения, если бы по пути в автобусе какой-то алкаш-колхозник не пристал к нему и не обозвал его тюремным вертухаем.
Следователь сцепился с ним, а никто из ехавших в автобусе колонистов не вступился за него. Все они ехали на службу по гражданке, стыдясь своей формы и своей работы, и, может быть, на его защиту тоже не встали оттого, что не хотели обозначать себя колонистами. Следователь возненавидел их всех, а поскольку Артюхова была одной из них, то и ее. Хотя она в том автобусе не ехала.
И теперь он точно знал, что ни словом никогда с ней не перемолвится.
– - А у меня тоже кое-что есть, -- загадочно проговорил подполковник.
– - По убийству?
– - нахмурилась Грибанова, которой очень не нравилось, что все сидящие, кроме, пожалуй, перепуганной Артюховой, знают гораздо больше ее.
Вместо ответа подполковник повернулся с хрустом на стуле к двери и отрывисто кликнул контролера. Рыжеусый младший сержант шагнул в комнату почти мгновенно. Но не сам, а вместе с пухленькой краснощекой девчонкой, которая, словно бы сразу ослепнув от сияния звезд на погонах офицеров, потупила глаза и не поднимала их до самого конца разговора.