Рабыни рампы
Шрифт:
– Все это абсолютно бессмысленно, - вопила в свою очередь Карен.
Лейк начинала на самом деле чувствовать, что она здесь лишняя.
– Ну ты идешь или не идешь?
– Иду, - сказал Джонни, натягивая пальто. Ты идешь, маленькая крольчиха?
Они продолжали препираться и на улице. Джонни останавливался, когда замечал знакомого, но даже при встрече торопился, пытаясь побыстрее избавиться от декабрьской стужи.
– Эй, вон мой приятель, - он указал рукой на человека, стоящего на другой стороне улицы.
– Ну, он
– Эй, Фокси!
– громко крикнул он.
Карен с Лейк многозначительно переглянулись. Не может быть!
Но он уже переходил улицу, приближался к ним, и с каждым шагом оставалось все меньше и меньше сомнений. Это был Дэниэль Фокс.
– Эй, Фокси, - захлебываясь от радости, повторил Джонни.
– Хочу представить тебя моим новым подружкам. Карен Блюм и Лейк Истмэн.
– Привет, Лейк, - сказал Дэниэль Фокс, глядя с улыбкой прямо ей в глаза.
– Карен, а ты, по-моему, подросла. Какой приятный сюрприз!
Он был гладким, лоснящимся, по-видимому, он процветал.
Резко повернувшись, Карен зашагала прочь.
– Послушай, - закричал, следуя за ней Джонни.
– Что происходит? Никак не пойму.
– Это ужасный человек, - тихо сказала она.
– Ну, немного с приветом, - признал Джонни.
– Но этого недостаточно, чтобы исключить его из списка моих гостей.
– Он встречался с Лейк… Пытался даже ее изнасиловать. Он хотел убить ее.
– Прости, я этого не знал. Боже! В таком случае я бы никогда его не окликнул, - он так искренне сокрушался, что Карен нисколько не сомневалась, что он говорит правду. Она устало улыбнулась.
– Я уверена, что вы бы этого не сделали, но ведь вред уже причинен. Лейк вся напружинилась, натянулась, как струна. Думаю, что эта встреча будет беспокоить ее всю ночь.
К ним бежала Лейк, прижимая рукой полы пальто.
– Все в порядке, - сообщила она Карен.
– Мы идем с ним выпить по чашке кофе. Пожалуйста, Карен, не расстраивайся. Но не могу же я провести всю жизнь в страхе перед этим человеком. Позволь мне покончить с этим раз и навсегда, - она поцеловала Карен в щеку.
– Со мной все будет хорошо.
– Кажется, ты тоже сошла с ума.
– Да, подлежу освидетельствованию, - согласилась с ней Лейк и побежала через улицу навстречу Дэниэлю.
– Эй, Джонни, - крикнула она, - не держи ее возле себя всю ночь.
С беспокойным видом Карен наблюдала, как удалялись фигуры Лейк и Дэниэля.
– Послушай, - мягко сказал Джонни.
– Не беспокойся за свою подругу. Она взрослая девушка. Она сумеет постоять за себя.
Карен покачала головой.
– Нет, совсем нет. Не знаю, для чего она это делает?
– Может, он до сих пор много значит для нее?
– высказал догадку Джонни, начиная ощущать, как мороз пробирает его до костей. Ему очень хотелось как можно скорее уйти с этой улицы.
– Не думаю.
Джонни вздохнул.
– Может,
К ним подкатило такси.
– Садись, поехали.
Карен колебалась. Если она на самом деле подруга Лейк, то должна следить за ней, заботиться о ней.
– Поехали, маленькая крольчиха, - Джонни держал открытой для нее дверцу, ухмыляясь при этом.
Он вел себя так, словно она была единственным человеком на свете, с которым он хотел провести предстоящую ночь.
"Сегодняшняя ночь - моя ночь", - решительно подумала Карен.
Она, сделав шаг вперед, села в машину.
Когда они переходили через Бродвей, Дэниэль взял Лейк под руку. Движение отличалось особой свирепостью, к тому же они шли на красный свет, поэтому она не отдернула руку. Он отпустил ее, когда они достигли противоположной стороны.
– Прекрасно выглядишь, - сказала она.
– Лучше, чем заслуживаешь.
Дэниэль, закинув голову, расхохотался. Несколько людей оглянулись на него.
– Что-то ты очень похожа сейчас на пуританку Мне не следовало поручать тебя нежным заботам этой маленькой "хаузфрау". ( Hausfrau– нем.
– домохозяйка.
– Прим. пер.)
– Навряд ли ты бы меня оставил, во-первых, а во-вторых, Карен - не "хаузфрау".
– Нет, именно так. Поэтому она тебе и нравится, - он весело, беспечно улыбнулся.
– Соль земли. Они не похожи на нас.
Он остановился возле бара, пользовавшегося особой популярностью среди актеров.
– Может, здесь?
"Мне нечего здесь делать, - медленно размышляла Лейк.
– Я сейчас вот могу повернуться и пойти прочь, он меня не остановит. У него больше нет власти надо мной. Все было и быльем поросло. Он ничего для меня не значит".
– Отлично, - сказала она бесстрастным тоном, быстро проходя впереди него в бар.
Здесь было очень мило, прекрасное местечко - мебель темного дерева, длинная стойка, столы, покрытые белой писчей бумагой, на которой меценаты от искусства могли попытать собственные художественные таланты. В стаканчике из-под сока торчали разноцветные карандаши. Официант (скорее, безработный актер) предложил им меню после театра. Взяв заказ на выпивку, он удалился. Через несколько минут на столике появились стаканчики с мартини. Дэниэль поднес свой к губам, не спуская с нее глаз.
Он все еще волновал ее - она была вынуждена это признать, отчасти из-за испытываемой ею опасности. Вот здесь, перед ней, - ее смерть, подумала она. Он был для нее злом, он ее пугал, внушал страх, но он в то же время заставлял ее чувствовать себя живой, наполнял каким-то чувством своей необходимости, растворял ее одиночество. Кроме того, были и кое-какие другие соображения - соображения, которые она не осмеливалась даже неслышно прошептать. Это причиняло ей ужасную боль. Причиняло всегда.