Рабыня Дома Цветущей Сакуры
Шрифт:
На следующий день я вновь прихожу в комнату Кейтаро, чтобы сделать ему перевязку. Только я разматываю бинт, как в комнату впархивает вестник. Я изумленно замираю. С надеждой и страхом оборачиваюсь к Кейтаро. Он ободряюще кивает мне:
– Это твой.
Вновь перевожу недоверчивый взгляд на птицу. Она медленно тает в воздухе, оставляя вместо себя лишь дешевую серо-желтую бумагу. Я не решаюсь подойти и взять ее, но меня подгоняет голос Кейтаро:
– Читай. Ты ждала его.
Мое поведение кажется мне верхом наглости,
«Сначала я сердился, что ты бросила меня. Но я знаю, что ты сделала это, чтобы меня спасти. Я очень скучаю и жду тебя. Пожалуйста, возвращайся скорее».
У меня перехватывает дыхание. Комок подкатывает к горлу, но я заставляю себя не плакать. Пару мне понадобилось, чтобы прийти в норму. Затем я ловко складываю бумагу и прячу письмо за пояс. Обернувшись, я приступаю к перевязке. Кейтаро наблюдает за процессом и вдруг спрашивает:
– С кем остался твой брат?
– Со своим отцом, - отвечаю глухо.
– Со своим?
– мужчина цепляется в последнее слово и выделяет его интонацией. Боковым зрением я отмечаю, что он внимательно смотрит на меня.
– Это не твой отец?
– Нет, - еще ниже склоняю голову.
– Ты очень переживаешь о брате, - Кейтаро произносит это так, словно уличает меня в преступлении.
– А это плохо?
– я не рискую смотреть ему в глаза. Мне стыдно, что он увидит в них то, как я жила последнее время. Что узнает откуда у меня на лице появился след, на который он обратил внимание на невольничьем рынке.
– Это странно, - задумчиво говорит Кейтаро.
– Девушка, ставшая рабыней в одном из Древних Домов, неожиданно переживает не о себе, а о брате, который находится в родном городе.
Мне нечего сказать и я поджимаю губы. Молча накладываю повязку и стараюсь не касаться Кейтаро. Моя энергия почему-то неистово стремится к нему.
– Что такого страшного может произойти с твоим братом дома?
– не дождавшись моей реакции спрашивает Кейтаро.
Я хмурюсь, пытаясь подобрать слова, чтобы ситуация с моим отчимом и братом не казалась такой плачевной. Молчание вновь затягивается и мне все же приходится сказать:
– Наша мама умерла, потому я взяла на себя ее обязанности. И сейчас, когда я уехала…
– Отец не сможет тебя заменить и присмотреть за собственным сыном?
– в голосе Кейтаро звучит ирония. Возможно, ему мои переживания действительно кажутся смешными. Но едва я представляю пьяного разгневанного отчима, и мне сразу же становится страшно за Вилана. Я переживаю, чтобы брата не выгнали ночевать в сарай, как когда-то сделали со мной. Я могу лишь надеяться, что соседка сдержит слово и присмотрит за ним.
– Я надеюсь, что он… - мне сложно даются эти слова. Приходится сделать резкий вдох посреди фразы и закончить: - Присмотрит за Виланом.
–
– У вас необычные имена. И если отцы у вас разные, то имена выбирала мама?
– Да, - я завязываю узелок и покорно складываю руки на колени, не решаясь первой закончит разговор. Вопреки тому, что мне не нравится выбранная тема, голос Кейтаро меня успокаивает.
– Она попала в империю после войны. Ее пленили ребенком, и долгое время она была рабыней.
– Чужеземка, - понятливо выдыхает Кейтаро.
– Это объясняет твою внешность.
Мужчина замолкает, и я решаюсь поднять голову. Но в этом заключается моя ошибка. Едва мои глаза сталкиваются с медовыми радужками, я мгновенно утопаю в них. Кейтаро смотрит на меня странно. Интерес в его взгляде смешался с ностальгией. Он будто взирает на давнюю знакомую, которую не видел долгое время, и хотел бы узнать то, что произошло с ней во время разлуки.
– Я могу идти?
– хрипло переспрашиваю. Кейтаро молча кивает.
Я скорее опускаю голову, поднимаюсь и выхожу в коридор. Мое сердце стучит так громко, что кажется его можно услышать на соседней улице.
Следующие несколько дней проходят спокойно. Рана Кейтаро постепенно затягивается. Я продолжаю делать ему перевязки. Во время них мы разговариваем, но больше мужчина не касается темы моего брата. Он спрашивает о том какая погода мне нравится, какие цветы и музыка, знаю ли я что-то о поэзии.
Мне нравится с ним говорить. А еще больше мне нравится его слушать. Кейтаро интересный собеседник.
Но его задумчивый взгляд меня пугает. Он заставляет думать о том, что господин хочет мной «воспользоваться». Хотя пока он не предпринимает никаких попыток это сделать. И мне начинает казаться, что он соврал. Или же передумал.
Но установившееся спокойствие прерывает гость, который приходит к калитке в сумерках. Я бросаюсь отпереть ее и растерянно замираю, когда во двор заходит девушка. Ее волосы еще чернее ее одежды, а глаза темно-зеленые с вкраплениями желтых пятнышек возле зрачка. Она останавливается напротив меня, осматривает придирчивым взглядом и произносит:
– Мне нужен господин Дома Цветущей Сакуры. Позови его немедленно!
35
От такого натиска я теряюсь. Отступаю на шаг назад, осматривая дорогую одежду гостьи. Она взирает на меня враждебно с толикой брезгливости и превосходства. Кажется, что это я вторглась в ее дом, а не наоборот. Даже в сумерках я различаю какая гладкая и ровная у нее кожа, ухоженные руки с аккуратными ноготками и тонкие золотые браслеты на запястьях.
– Как вас представить?
– спрашиваю опомнившись. Склоняю голову в знак приветствия. Но гостья не спешит становиться вежливой. Она обходит меня и сама направляется к дому, а когда я бросаюсь за ней, торопит меня: