Рабыня Малуша и другие истории
Шрифт:
– У меня есть с собой пара тысяч, я готов ей отдать эти деньги, – Александр полез было в карман френча, но отец остановил его:
– Оставь их себе, тебе они тоже понадобятся.
На следующее утро Александр уехал в свою часть.
Оставшись только с Аглаей, Мария Игнатьевна занялась, как ей наказывал муж, неспешным сбором вещей в дорогу. Но одновременно она смогла договориться с хозяином дома об организации экскурсии в Чуфут-Кале в сопровождении неплохо говорящего по-русски его старшего сына.
Вместе с Аглаей они осмотрели
Уставшие, они спустились с горы и, отдохнув и слегка перекусив в харчевне у какого-то местного торговца, нашли-таки в себе силы заинтересоваться ханским дворцом.
Сопровождавший их молодой татарин за умеренную плату договорился с соотечественниками, допустившими женщин внутрь дворцового комплекса.
Мария Игнатьевна, откровенно говоря, была несколько разочарована тем, что увидела. По ее представлениям, ханский дворец должен выглядеть, во-первых, огромным, во-вторых, покрытым золотом с изящными арабскими орнаментами и надписями вязью.
К ее великому разочарованию, внутренние помещения дворца оказались системой совсем небольших комнат, а в гаремном корпусе могло разместиться не более десятка наложниц. Да и тем здесь было бы тесновато.
– Я почему-то представляла, что здесь все отделано золотом, – обратилась она к смотрителю.
– У нас очень яркое солнце, мадам, – пояснил тот. – Было бы очень неуютно в его бликах. А ценные породы дерева с инкрустацией глушат свет и создают интимную обстановку.
– Пожалуй, вы правы, – согласилась та. – Золото только бы раздражало. А дерево в сочетании с серебряным орнаментом смотрятся превосходно.
Усталые женщины вернулись в арендованный дом, где хозяйка попросила Аглаю ограничить обед только чаем с печеньем.
За чаепитием Мария Игнатьевна начала тяжелый для себя разговор, касающийся судьбы девушки:
– Скажи, Аглая, у тебя есть планы на будущее?
После небольшой паузы девушка ответила:
– Спасибо вам с Владимиром Георгиевичем, что вы приютили меня. Я, правда, очень благодарна вам за все. Я даже не знаю, что было бы со мной, если бы не вы. Бог воздаст вам за вашу доброту к сироте.
– Ну, что ты! Ты ведь была почти членом нашей семьи. А дальше-то как? Ты же должна понимать, что нам придется уехать почти в никуда и неизвестно еще, что с нами будет.
– Я понимаю, – опустив голову, тихо проговорила Аглая. – Вон Капитоша зовет меня к себе. Вдовый он, хочет податься в свою деревню. Там у него малолетний сынишка и старики родители.
Наступила недолгая пауза, которую наконец прервала Мария Игнатьевна:
– Капитон – единственный сын у родителей?
– Да, кажется. И сестер у него нет.
– Единственная опора у родителей и сына. Что ж, пожалуй, вы с ним решили правильно. И ему уезжать за границу нет никакого резона. А так вы пригляделись друг к другу, делить вам
Помолчав немного, хозяйка продолжила:
– Ты на Сашу сердца не держи…
– Да я не обижаюсь, сама виновата.
– Понимаешь, девочка, как бы мы ни хотели, все равно мы будем помнить, что где-то в России есть наш внук или внучка. И, как знать, – Мария Игнатьевна осеклась, понимая неестественность продолжения разговора в том же духе. – Мы тут посоветовались с Владимиром Георгиевичем и решили обеспечить тебя деньгами хотя бы на первое время. Сумма, конечно, не так велика, как хотелось бы, но…
– Ну, что вы, зачем, – запротестовала было Аглая, но хозяйка остановила ее:
– Не возражай, это вопрос решенный. На что жить-то будете, подумала?
– Спасибо, – поблагодарила девушка. – Я никогда не забуду вашу доброту ко мне. Буду молиться за вас…
– И вот еще, – Мария Игнатьевна сняла с пальца перстенек с изумрудиком. – Возьми на память.
– Ой, что вы! – зарделась девушка. – Зачем мне такое? Я же ничего подобного не носила. Нет, нет…
– Да подожди ты, – засмеялась Мария Игнатьевна, – если родится девочка, подаришь ей на свадьбу в качестве свадебного подарка от нас.
– А если мальчик?
– Тогда его невесте.
– Я привяжу его на цепку и буду носить на груди…
– Нет. Лучше зашей куда-нибудь в одежду. Времена-то вон какие преступные, увидят – отнимут непременно.
– Ваша правда. Я зашью его в нижнюю рубашку.
– Вот и правильно
– Марья Игнатьевна, можно вас попросить?
– О чем?
– Можно мне посмотреть на карточку Александра Владимировича? Мы, чай, боле не увидимся.
– Отчего же нельзя, – улыбнулась та. – Я и сама с удовольствием посмотрю на нашего молодца.
Обратив внимание на одну из фотографий, где среди однополчан сидел Александр Владимирович, Аглая робко попросила:
– Вы не могли бы подарить мне хоть бы вот эту карточку? Если вам не очень жалко…
Мария Игнатьевна взялась было за фотографию, чтобы освободить ее из уголков, но вдруг остановилась.
– Знаешь что, девочка? Не стоит тебе брать фотографию Саши. Прежде всего, здесь изображены враги новой власти. Увидят – начнутся расспросы-допросы: кто здесь, почему хранишь? Беды не оберешься. И потом, Капитону будет не очень приятно, что ты хранишь память об Александре. Пойми меня правильно, деточка…
– Я понимаю. Вы правы…
– Кстати, у Капитона есть фотографическая карточка, где он заснят в форме?
– Ой, он показывал мне. Сидит, руки сложил, в папахе – такой смешной…
– Скажи ему, чтобы он ее уничтожил, а лучше отдал нам. Мы сохраним и будем время от времени вспоминать о вас.
– Хорошо, я обязательно скажу…
Через четыре дня в дом, где жила Мария Игнатьевна с Аглаей, прискакал поручик Афанасьев с денщиком полковника.
– Васечка, что случилось? – встревожилась женщина.