Рациональность как фундаментальная характеристика социальных систем. Постнеклассический (универсумный) подход
Шрифт:
Рациональность как знание, соответствующее действительности, предстает в работе Б. Фливберга. Обсуждая отношения рациональности и власти, данный автор указывает, что власть способна «определять» рациональность, искажая «реальную» рациональность как действительное положение вещей 25 . Такая искаженная рациональность подчиняется идеологической программе власти. Последняя способна стать фактором, препятствующим эффективному взаимодействию социологической науки (как сферы истинного знания об обществе) и общества 26 . Истинность и осмысленность (знание, теоретическая осознанность) объединены в интерпретации рациональности А.Г. Здравомысловым. Данные признаки конституируют рациональность как культурную ценность, основания которой связаны со способностью человека к коммуникации 27 . «Если мы признаем в качестве основной ценности культуры Знание, то мы стоим на позициях принципа рациональности» 28 .
25
Фливберг Б. Рациональность и власть: еще раз о кейс-стади // Социологические исследования. – 2007. – №1.
– С. 64–67.
26
Тощенко Ж. Т., Романовский Н. В. Публичная или профессионально-публичная социология? // Социологические исследования. – 2009. – №4.
– С. 25.
27
Здравомыслов А. Г.
28
Здравомыслов А. Г. Рациональность и властные отношения // Вопросы социологии. – 1996. – №6.
– С.8.
Интерпретация рациональности в значении истинности существенно сужает возможности операционального использования данной категории для изучения социальных систем. Выбор истины (образца, маркирующего рациональность) в рамках такого подхода остается в известном смысле произвольным: авторы не подвергает сомнению законность интерпретации рациональности как истинности, ссылаясь на интуитивное понимание данного обстоятельства. Более того, рассуждения, признанные истинными в рамках одного образца рациональности, могут оказаться ложными (иррациональными) в рамках другого. Например, вновь созданная научная теория, являющаяся рациональной в смысле ее соответствия стандартам познавательной деятельности, может не способствовать социальной консолидации, а, напротив, порождать конфликты и разобщенность в обществе (следовательно, быть иррациональной). С другой стороны, суждения, получившие существование на уровне массового сознания и способствующие консолидации отдельных общностей и общества в целом, могут не иметь признака законосообразности и не соответствовать стандартам когнитивной деятельности, что неоднократно имело место в истории обществ. Тем самым, рациональное может оказаться иррациональным, а истина – ложью. Таким образом, интерпретация рациональности как коррелята истинности не способствует синтезу подходов к пониманию рациональности, а, напротив, утверждает их плюралистичность.
3. Рациональность как целесообразность. Рациональность в данном понимании выступает как выражение объективированной тем или иным образом связи цели деятельности и средств ее достижения. Рационализация предполагает осознание цели деятельности, логическое соотнесение цели, средств и последствий ее достижения. На данном основании В. Парето построил классификацию логических и нелогических действий. Собственно логическими итальянский социолог считает действия, логическое соответствие цели и средств в которых очевидно не только для действующего субъекта, но и для «тех, кто обладают более обширными познаниями», т.е. в данном смысле объективировано 29 . Иные действия он классифицирует как нелогические. Вместе с тем, В. Парето подчеркивает, что нелогические действия не следует отождествлять с алогическими. Так, действия, соотношение цели и средств в которых не становится объективированным в указанном выше смысле, но артикулировано в контексте некоторых индивидуальных сознаний, предстают в его концепции как субъективно логические. Таким образом, в той или иной мере логическими в концепции В. Парето являются действия, соотношение цели и средств в которых осознано индивидуальным и групповым субъектом социального действия, а субъективная цель идентична цели объективной.
29
Парето В. Компендиум по общей социологии / пер. с итал. А.А. Зотова. – М., 2008. – С. 30–31.
В данной интерпретации рациональность предстает также в теории социального действия М. Вебера. Социолог связывает рациональность с «интеллектуальным пониманием», которое позволяет сконструировать модель связи цели и средств (идеальный тип), выражающую целерациональный тип социального действия 30 . Как отмечает Ю.Н. Давыдов, рациональность у Вебера выражает предельную целесообразность, максимальное соответствие целей и средств их достижения в любой из сфер человеческой деятельности 31 . Другие типы социального действия характеризуются различной степенью иррациональности. Упомянутая модель служит для «измерения» эмпирически фиксируемого поведения социальных субъектов для выявления отклонения от нормы связи цели и средств (иррациональности), что приводит к пониманию наблюдаемых фактов 32 . М. Вебер выделил шесть типов поведения, четкость границ между которыми проблемна: 1) более или менее приближенно достигнутый правильный тип (объективная рациональность); 2) субъективно целерационально ориентированный тип; 3) более или менее осознанное и более или менее однозначно целерационально ориентированное поведение; 4) нецелерациональное поведение, но понятное по своим смысловым связям; 5) поведение, мотивированное более или менее понятной смысловой связью, прерываемой непонятными, отчасти также определяющими ее моментами; 6) поведение, мотивированное совершенно непонятными психическими и физическими данностями «в» человеке и «связанными» с ним 33 . Таким образом, данная типологизация построена по принципу соотнесения действий индивида с логической моделью связи средств с целью деятельности. Такая модель есть своего рода эталон рациональности, максимально выраженный в действиях правильно-рационального (объективная рациональность) и целерационального типов. Углубляя данный вывод, Н.Н. Зарубина отмечает, что рационализация сопряжена с удвоением мира и упорядочиванием, объяснением его на основе нахождения трансцендентных точек, позволяющих мир оценить 34 . Вместе с тем, данная трактовка рациональности сталкивается со значительными трудностями в интерпретации рациональности современного общества. «Текучая» современность с ее размытыми стандартами рациональности 35 , наступление эпохи постмодерна, существенной чертой которой стала «играизация» с ее «упорядочением неупорядоченности» 36 , утверждают детерминирующую роль случайного, сиюминутного, неупорядоченного, нестандартизированного - иррациональных факторов социальной жизни. В этих условиях исследователи вместо того, чтобы постулировать в качестве рациональности модель связи цели и средств как способ рационального измерения реальности, указывают на появление «гибридного типа рациональности» 37 , «пострациональности» 38 , на множественность форм рациональности и перехода рациональности в свою противоположность, на включение в поле рациональности иррациональных элементов, которые трактуются как новые формы рациональности 39 . В контексте таких флуктуаций рациональность утрачивает свою качественную определенность, в связи с чем ее объяснительная способность как теоретической модели существенно снижается. Более того, в рамках постмодернистского дискурса с его тотальным релятивизмом наблюдается тенденция к отмене рациональности как устойчивой характеристики социальной реальности. Такая тенденция выражается в по сути бесконечном умножении не связанных друг с другом смыслов рациональности. Это порождает бессмысленность употребления понятия рациональности в научном контексте ввиду крайней размытости его содержания.
30
Вебер М. Основные социологические понятия // Избранные произведения. – М.: Наука, 1990. – С. 604–605.
31
Давыдов Ю. Н. М. Вебер и проблема интерпретации рациональности // Вопросы социологии. – 1996. – Вып. 6 – С.71–77.
32
Вебер М. О некоторых категориях «понимающей» социологии // Избранные произведения. – М.: Наука, 1990. – С. 497.
33
Там же.
– С. 503.
34
Зарубина Н. Н. Трансформации рациональности
35
Бауман З. Текучая современность. – М., СПб.: Питер, 2008.
– 240 с.
36
Кравченко С. А. Нелинейная социокультурная динамика: играизационный подход. – М.: МГИМО-Университет, 2006. – С. 119.
37
Там же.
38
Анохин В. Б., Трошичев А. Н. Пострациональность сетевого общества // Философские проблемы информационных технологий и киберпространства. – 2010. – № 1. – С. 3–8.
39
Зарубина Н. Н. Трансформации рациональности в глобализирующемся мире: влияние денег // Социологические исследования. – 2009. – № 4. – С. 45.
Но утверждение связи цели и средств как способа рационального измерения реальности также не решает проблему существенного признака рациональности. В данной версии остаются невыясненными основания, исходя из которых в качестве рациональности рассматривается логическая связь цели и средств деятельности. Таким основанием приведенные авторы называют очевидность, которая в теории В. Парето выражена в интерпретации связи цели и средств групповым социальным субъектом, в теории М. Вебера - интеллектуальном понимании смысловых связей. Проблематичность данного основания состоит в том, что такая очевидность всегда имеет культурную обусловленность: содержание очевидности является неодинаковым в различных культурных контекстах, в рамках различных исторических периодов существования и развития обществ и имеет зависимость от господствующих мировоззренческих парадигм. Данное обстоятельство приводит к утверждению многих историко-культурных типов рациональности, что в конечном итоге размывает исходный критерий рациональности (рациональность оказывается неидентичной самой себе) и создает указанную во введении теоретико-методологическую проблему.
Наиболее ясной называет трактовку рациональности как целесообразности Н.И. Лапин. По его мнению, «рациональное - это то, что непротиворечиво связывает цели и средства, и то, что открыто или доступно разуму всех разумных существ» 40 . Открытость, доступность разуму, по мысли данного автора, освобождает путь к коммуникативной рациональности. Считаем, что такую доступность следует понимать как форму объективации связи цели и средств, которую объяснил В. Парето, в определении логических действий. Рациональность как целесообразность предстает у О.Т. Вите, который приводит интерпретацию рационального как способа обоснования целенаправленного поведения 41 . «Обычным пониманием» называет трактовку рациональности как целесообразности Е.А. Мамчур: рациональной является деятельность, направленная к некоторой сознательно поставленной цели, причем для достижения этой цели используются адекватные, т.е. ведущие к этой цели, средства 42 .
40
Лапин Н. И. Проблема рациональности и перспективы развития российской социологии // Вопросы социологии. – 1996. – №6.- С. 77.
41
Вите О. Т. Политический процесс как сфера иррационального действия // Вопросы социологии. – 1996. – №6. – С. 87–91.
42
Мамчур Е. А. Релятивизм в трактовке научного знания и критерии научной рациональности // Философия науки. Вып. 5: Философия науки в поисках новых путей. – – М.: ИФ РАН, 1999. – С. 16.
Другим критерием рациональности в рамках данной версии предлагается считать факт реализации цели: «если цель достигнута, действия и средства были рациональны; если же цель не достигнута, действия не были рациональны» 43 . Такой критерий делает невозможным рациональное соотнесение целей и средств деятельности на этапе планирования действий и, следовательно, приводит к невозможности рационального выбора средств. Действительно, достижению цели могут способствовать случайные, рефлективно не оформленные, неизвестные субъекту действия факторы, существование которых субъект не может учесть при планировании деятельности. Тем самым соотнесение целей и средств деятельности становится игрой, в которой всегда сохраняется риск выбора нецелесообразных средств.
43
Никифоров А. Л. Соотношение рациональности и свободы в человеческой деятельности // Рациональность на перепутье: в 2 кн. Кн. 1. – М., 1999. – С. 298.
При всей теоретической ясности данной интерпретации рациональности остается нерешенной проблема размытости исходного ее критерия, что лишает нас доказательных оснований для того, чтобы предпочесть данную версию другим. Очевидность, априорная ясность - вот ответ на вопрос о том, почему рациональность следует трактовать как целесообразность. Вместе с тем, такой ответ находится за пределами научного дискурса, так как научное знание есть знание выводное, что делает его строгим и непротиворечивым. Очевидность же - категория субъективная, не основанная на научных выводах.
4. Рациональность как нормативность, стандартизованность, конвенциональность. Попытка преодолеть указанную выше трудность, возникающую при планировании деятельности, содержится в утверждении правил и норм связи цели и средств деятельности, в качестве руководства и критерия по выбору целесообразных средств 44 . Совокупность норм и правил, складывающихся в процессе накопления опыта целедостижения, ценностно-ориентированного поведения, формирует стандарты связи цели и средств в различных сферах практики, маркируемые как стандарты рациональности. Такие стандарты выступают формой объективации и деиндивидуализации способов деятельности. С данной точки зрения рациональной является деятельность, в которой упомянутые стандарты воплощены, нерациональной - деятельность, в которой стандарты рациональности нарушены. В ряде случаев применяется требование логического обоснования действующей нормы, регулирующей деятельность. Так, по мнению В. Пироженко, деятельность, которая не согласуется с логически обоснованной нормой и не соотносится с ней, не является рациональной 45 .
44
Там же.
– С. 298–299.
45
Пироженко В. Наукова раціональність: ціннісна норма і методологічний регулятив // Вісник Національної Академії наук України. – 2002. – №8. – С. 45.
Рациональное как нормативное, выражающее совокупность стандартов социально-группового поведения, обслуживающих социально значимые для данного социума цели, обсуждает А.И. Ракитов 46 . А.Б. Белозеров применяет определение рациональности как «совокупности общепринятых правил, стандартов, норм и ценностей на основе объективных характеристик человеческого бытия» 47 . В.И. Бакштановский и Ю.В. Согомонов используют категорию рациональности как характеристику морали, выражающую императив следования универсальным и абстрактным правилам рыночного и политического поведения, приверженность соответствующим им ценностям. Данный императив позволяет отделить рациональное поведение «как от косного обычая, так и от произвола и вседозволенности» 48 .
46
Ракитов А. И. Рациональность и теоретическое познание // Вопросы философии. – 1982. – №11. – С. 69.
47
Белозеров А. Б. Коммуникативная рациональность в контексте постнеклассической науки // Вестник Поморского университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. – 2011. – № 2. – С. 62.
48
Бакштановский В. И., Согомонов Ю. В. Социология морали: нормативно-ценностные системы // Социологические исследования. – 2003. – №5.
– С. 10.