Ради большой любви

Соболева Лариса Павловна

Утром все были собраны и молчали – сегодня предстоял трудный день, о нем и думали. Бомбей, вернувшийся вчера позже всех, когда Малика уже спала, сообщил:

– Показал наркоша, где Кешу с Лялькой держат, я вчера вечером ездил туда с ним. Дом видел издали, чтобы случайно не засекли меня. Это на окраине деревни, десять километров от черты города. Рядом, с одной стороны, заброшенный дом, там несколько лет назад случилась поножовщина, пьяные братья перебили друг друга, поэтому суеверный народ не селится в нем. А с другой стороны запущенные

огороды. Охраны снаружи нет, вся торчит в доме, наркоша говорит, что там обычно пять-шесть человек дежурит.

– А где их держат? – спросила Маля.

– Монтана, ну, где держат обычно заложников? В подполе, конечно.

– Две недели в подполе?! – расстроилась Малика. – Там же сырость и темнота… Сволочь!

– Не кипи, – остудил ее Бомбей. – Не страшно просидеть в подвале, страшно оттуда никогда не выйти. Я погнал, у меня еще уйма дел. Монтана, выдай бабок…

Клим поехал вместе с Князевым и Маликой на завод, ему предстояло вступить в должность. Он был хмур и сосредоточен, нервничал, но скрывал это. Собственно, нервничали все. А в приемной их ждал новый сюрприз: Оскар читал газету, но, увидев патрона, судорожно спрятал ее, словно провинившийся ученик, под стол. Его поведение заинтересовало Князева.

– Что ты читал?

– Да так… утреннюю прессу…

– Дай-ка мне.

– Да там нет ничего стоящего… – Он осекся, потому что патрон едва не испепелил его взглядом. Пришлось вытащить мятый комок. – Простите, не хотел вас огорчать.

В кабинете Князев развернул газету, и глаза его поползли на лоб. Клим подошел к нему, склонился, с сочувствием покосился на Малику. Она тоже опасливо приблизилась к ним и, вытянув шею, заглянула через плечо Князева.

Полстраницы было усеяно фотографиями, текста оказалось совсем немного. Заголовок гласил: «Седина в бороду – завод по боку». На снимках Князев и Малика. На первом снимке – она поправляет ему галстук у джипа. На втором – оба под ивой в кафе в позах воркующих голубей. На третьем – Князев обнял Малику – вид со спины. На четвертой фотографии – поцелуй на балконе, Малика при этом голая.

– «Генеральному директору завода «Сельхозмашиностроение» господину Князеву П.П. некогда заниматься проблемами предприятия… – вслух прочел Клим, шумно втянул воздух носом, ибо произносить данный текст было неловко, особенно в присутствии тех, о ком написано. – После интервью жены он старательно реабилитирует себя в глазах общественности, доказывая, что не импотент. Его новая возлюбленная весьма недурна собой, занимает должность личного охранника господина Князева П.П. Как видно на фото, она охраняет его не только днем, но и ночью. Разве удивительно, что такой человек, как Князев, привел завод к краху…» М-да, мелковато, гнусно. А я предупреждал.

– Убью, – прошипел Князев, раздувая ноздри.

– Я не была голой, – потрясенно вымолвила Малика.

– Этого уже не докажешь, – процедил Павел. – Кто автор?

– «П. Ржевский», – прочел Клим.

– Угу, прикрылся псевдонимом, – кипел Князев, доставая из ящика листы. – Короче, Клим, ты должен этого «Поручика Ржевского» вычислить, то есть узнать его настоящее имя. Интервью у Галки брал некий Скляренко…

Вот на него досье, составленное Ермаком, но мне нужен существенный компромат на него, а не просто информация. Я его размажу по асфальту.

– Да плюнь ты на эту мразь.

– Дудки! Мразь тоже должна отвечать. На этом закончим.

– Значит, за нами следил не Гриб, а корреспондент? – дошло до Малики. – Но я же не была голой… – повторила она.

– Не расслабляйся, – взревел Князев. – Может, мы не заметили слежку Гриба. Между прочим, он недаром спрашивал, когда ты завалишь меня, забыла? Поостережемся. Клим, позови охранников в загородный дом, иначе в следующем выпуске я появлюсь в окружении геев. Держи камеру, найди зарядное устройство, сам поставь ее на то место, куда ставил Ермак. Да, вызови Захарчука, пусть срочно летит сюда. Через два часа едем к Югову.

Глава 18

Клим предоставил Урванцевой для допросов свой кабинет, а сам осваивал кресло Князева. Елена Петровна, наклонив голову вперед, внимательно ловя каждое слово, выслушала вахтера, дежурившего в ночь убийства Ермакова. Это пока был главный свидетель, потому что он, во-первых, слышал выстрел, а во-вторых – вахтеры обычно наблюдательные люди. Она сопоставляла, взвешивала, неторопливо задавала вопросы:

– В котором часу вы слышали выстрел?

– В десять минут второго, я тогда посмотрел на часы, проснулся и посмотрел. Даже не понял, что выстрелили…

– Вам сдают ключи от кабинетов, кто в ту ночь не сдал?

– Ермаков… Ах, ну да, его же… Последнее время допоздна сидит у себя главный инженер, а то и ночует в кабинете. А мне что – пускай. И в ту ночь он тоже остался.

– Кто еще?

– Колчин всегда забывает сдать ключ.

– Так сдал он ключ или не сдал?

– В тот раз сдал. Точно помню…

– Колчин сдал ключ, – перечисляла она действия зама Князева, а вахтер подтверждал кивками головы, – потом вышел отсюда, направился к автомобилю и выехал с территории завода, так? Вам ведь с места дежурства видна площадка перед зданием?

– Я не присматривался, куда он пошел, – растерялся вахтер. – Он сдал ключ, я записал в журнал, повесил его… и все.

– Значит, вы не видели, как Колчин выходил отсюда?

– Раз сдал ключ, значит, вышел.

– А кто еще задержался?

– Референт Князева. Он часто задерживается и в тот раз был здесь до семи, ушел, потом в восемь вернулся… забыл что-то… ну и опять ушел в девять… или в полдесятого, я не помню точно, потому что не записывал.

– Скажите, запасной выход есть в этом здании?

– А как же! На случай пожара, но он всегда заперт.

– Покажите-ка мне его.

Вахтер повел ее к лестнице, спустившись немного ниже первого этажа, он показал дверь, расположенную напротив входа в подвал и бомбоубежище. Пожарный ход был перекрыт железной перекладиной, на которой висел небольшой замок, слегка поржавевший. Урванцева подошла ближе и повернулась к вахтеру:

– Сидя на своем месте, вы не видите, кто и когда здесь проходит, так?

– Не-а, не вижу. Мне главное – посторонних на входе не пропустить.