Ради большой любви

Соболева Лариса Павловна

Маля отдала ему кошелек, он вышел из машины.

– Тебе купить?

– Не хочу.

– Тогда дорогое куплю, – обрадовался он и помчался за угол.

Малика выбирала, какой диск послушать, когда вдруг к окошку машины наклонился незнакомый мужчина с неопрятными длинными волосами:

– Вы Малика Асина? Вы были телохранительницей Князева.

– Допустим, – насторожилась она, ее рука сама скользнула в сумочку и там задержалась. Маля заподозрила, что этот человек пришел от Гриба, и, возможно, не один. – Что вам нужно?

– У меня к вам дело. Вы

не могли бы выйти?

– Говорите, я не выйду.

– Не бойтесь… Разрешите мне сесть к вам?

– Садитесь, – разрешила она.

Он суетливо забрался на заднее сиденье, секунду-другую глядел прямо ей в глаза, словно решался на какой-то ответственный шаг.

– Я покажу вам две фотографии. – Из барсетки он вынул одну и показал, предупредив: – Только из моих рук.

Маля опешила: на полутемном снимке, причем достаточно четком, она стреляет в спину Князеву. Подняла брови и перевела глаза на неизвестного, но ничего более не прочла на его лице. Скляренко отдал должное самообладанию Малики, однако не надо быть великим физиономистом, чтобы понять: она в смятении, вряд ли паника не завладела этой женщиной. Он достал еще одну фотографию. На ней Маля направляла пистолет прямо, то есть была сфотографирована анфас.

– Хороший ракурс, да? – Нет, он не издевался, он действительно был убежден в хорошей работе. – После этого выстрела вы чуть не уложили меня наповал. Видите – на скуле до сих пор ссадина? Это от осколков камня. – Он спрятал обе фотографии. – Вы обратили внимание, что на снимках стоят число, год и точное время? Не хотите, чтоб эти фотографии попали в газету и все узнали, кто на самом деле стрелял в Князева?

– Говорите лучше, что вам от меня нужно.

– Совсем немного. Пятнадцать штук зелени. И я отдам вам фотографии вместе с пленкой. Бизнес, сударыня. Небольшой. Разве ваше спокойствие не стоит нескольких пачек баксов? Это же мелочь, а я не скаредный.

– Где и когда вы хотите получить деньги?

– Сегодня, скажем, через пару часиков.

– Такие деньги я не ношу с собой. За два часа их не достану, за три тоже…

– Сегодня, сегодня. Я ведь знаю, чем чревата отсрочка. Даю вам время до вечера, встретимся в «Копейке», это кафешка на набережной. Там светло, людно, и вы меня не пристрелите. Шучу. Не та сумма, чтобы из-за нее стрелять, верно? Думаю, за Князева вам отвалили тысяч сто, а? Да, и еще хочу предупредить: ваших сообщников, проживающих в доме Князева, я знаю. Приходите одна, завершим честную сделку и разойдемся красиво, идет?

– Попробую достать деньги до вечера, – пообещала она.

– Тогда в шесть.

Он выполз из машины и торопливо ушел, ведь подходил Чемергес, жадно поедая мороженое и держа в руке второй брикет.

– Сделаем запросы в города, чтобы подтвердили адреса, – сказала Марта Ивановна. – А что на диске?

– Собственно, на нем то же, что и в статье, только подробнее, – доложил Князев. – Тетрис копается в диске, может, выудит полезные факты.

– Неплохо, неплохо, – произнесла Марта Ивановна. – Надо бы и на оставшихся

контрагентов добыть компромат. Раз «Форсинг» занимается этой чертовщиной, то должна быть связь со всеми твоими поставщиками и закупщиками. Без сомнения, это все одна хорошо организованная банда.

– Заводы, поставлявшие комплектующие и оборудование, подлинные, – вступила в диалог Урванцева. – Договоренность с руководителями за определенную сумму, чтобы сделали поставки с опозданием, скорей всего, была, но доказать это практически невозможно.

– А ведь они действительно просто работают, – высказал мысли вслух Клим. – Зарегистрировал фирму с уставным капиталом десять тысяч рублей – и отнимай у ротозеев предприятия, продавай и снимай сливки… Паша, – он предупредительно выставил ладони перед собой, – я не тебя имею в виду, говоря о ротозеях.

– С «Форсингом» все ясно, – сказала Урванцева. – Давайте начнем сборку. Вот что меня заинтересовало в информации Лободы: агенты на предприятиях, то есть шпионы, набирались из слабых личностей в окружении руководителей. Именно такой шпион застрелил Ермакова, и завязан он с «Форсингом» на чем-то крупном. Это и есть мотив, правда, он не определен точно. И еще любопытный момент: превращение достоинств в недостатки. А это уже работа СМИ. На Пал Палыча за последнее время много грязи вылито.

Князев как раз читал газетку с описанием своего загадочного исчезновения из клиники Югова. Одновременно он слушал, что говорилось, а на последней фразе Урванцевой в голос расхохотался:

– Вы юмористы. Они же теперь меня искать будут.

– Это их дело, – сказала Урванцева. – Лучший способ спрятаться – быть на виду, что вам удается. Газеты и журналы, писавшие грязные статейки, я беру на себя, вернее, редакторов, которые дают команду «фас» подчиненным.

– Кстати, мне нужен журналист П. Ржевский, – вспомнил Князев. – Будьте любезны, узнайте, кто это такой.

– Зачем он вам? – полюбопытствовала Урванцева.

– У меня чисто мужское желание – в морду ему дать.

– Пал Палыч, нанесение телесных повреждений наказуемо.

– Согласен на самое страшное наказание, но в морду дам.

– Шутки в сторону, – отмахнулась Урванцева, хотя Князев не шутил. – Клим, Лиана заверяет, что с ней в «Кабачке» был не Гриб.

– Да? – вытаращился тот и указал подбородком на Бомбея, скромно сидевшего в углу. – Вон спросите у него.

– А вы кто? – повернулась к нему Урванцева.

– Бомбей, – ответил тот вяло.

– А имя-отчество?

– Нету, – развел он руки в стороны. – И меня нет. Я никто.

– Ничего не понимаю, – тряхнула головой она. – Как это нет?

– Он типа… бомж, – пояснил Клим.

– И Гриба я знаю так же хорошо, как собственные единственные кроссовки, – с достоинством сказал Бомбей. – Князев нам сообщил, что у Гриба свиданка в забегаловке «Кабачок», он просил посмотреть с кем. Мы поехали туда…

– Я вошел в ресторан раньше Лианы, – подхватил Клим. – Она подсела к Грибу, а не к кому-то другому.