Ради Инглиш

Харгров Э.М.

На следующей неделе Инглиш не появляется в школе. От Бека никаких вестей, из-за чего я начинаю паниковать. Вдруг что-то случилось. Я отправляю ему смс, чтобы узнать, как дела у Инглиш. На этот раз он тут же перезванивает.

— Ты можешь приехать к нам? — спрашивает он.

У меня душа уходит в пятки.

— Все в порядке?

Застонав, он отвечает:

— Если можно так назвать.

Его голос звучит ужасно — удрученный и вялый.

— Я приеду сразу же, как только улажу все свои дела по поводу завтрашнего

дня. Хорошо?

— Ладно. Планируй, что поужинаешь у нас. — Это не приглашение. Приказ.

— Хорошо.

— Инглиш безостановочно говорит о тебе.

— Прости.

— Нет, это, наоборот, хорошо. Из-за тебя она снова под радугой.

— Боже. Полагаю, это хорошо.

Закончив наш разговор, я опускаюсь на стул и задумываюсь о девочке, которая украла мое сердце. Не знаю, как справляются родители, когда с их детьми что-то случается. Она не мой ребенок, но каждый раз, когда я думаю о том, что ей могут причинить боль, у меня болит сердце за нее. Уверена, Бек сейчас себе места не находит. И сама мысль, что Инглиш могут с ним разлучить, — просто невыносима.

Когда я подъезжаю к их дому, уже просто не нахожу себе места. Бек открывает дверь, и его взлохмаченные волосы и небритое лицо говорят мне обо всем. Он впускает меня в дом. Его родители тоже здесь. Я никогда раньше не встречалась с его отцом, поэтому нас представляют друг другу. Инглиш не выбегает мне навстречу, как обычно это делает.

— Привет, мисс Монро. — Из-за ее грустного голоса мое сердце ухает вниз.

— Привет, Кексик. Что готовите?

— Пиццу. Папа заказал.

У каждого вырывается смешок, потому что она не до конца поняла мой вопрос. Когда я объясняю ей, Инглиш тоже начинает смеяться. Потом Анна говорит:

— Медвежонок, как насчет того, чтобы заглянуть к себе в комнату на пару минут?

— Зачем?

— Чтобы папочка и мисс Монро смогли поговорить.

— Ладно, — произносит она с большой ухмылкой на лице. И что это значит?

Когда они уходят, Бек спрашивает:

— Так?..

— Она была очень замкнута в школе. Ее болтливость также исчезла.

Бек вздыхает.

— Я подумал, тебе это тоже нужно. Она боится спать одна. Если Инглиш засыпает в своей комнате, ей снится кошмар, и она прибегает ко мне в кровать.

Прикоснувшись к его руке, я говорю:

— У нас в школе очень хороший психолог. Нам стоит показать ей Инглиш. Я думаю, она поможет ей справиться со страхами.

Отец Бека, Марк, добавляет:

— Думаю, это отличная идея. Тем более сейчас, если случится самое худшее.

— Что это значит? — спрашиваю я.

В глазах обоих мужчин читается боль. Затем Бек говорит:

— Мой адвокат сказал, есть возможность, что матери дадут право на визиты.

Такое ощущение, словно Бек пнул меня своей кроссовкой. Весь воздух испаряется из моих легких, и я осматриваюсь по сторонам, стоя там, в тишине,

словно уличный мим, пока внутри меня разгорается пожар. А потом меня прорывает.

— Но ведь это… это безумие! Эта женщина заявилась на детскую площадку, наговорила Инглиш кучу гадостей, напугала ее до чертиков, а теперь вы говорите, что суд может счесть безопасным визиты этой гребанной суки?

Бек и Марк уставились на меня с широко открытыми глазами. Рот Марка то открывается, то закрывается, как у рыбы. Когда я, наконец, осознаю, что только что наговорила, тут же прижимаю руки ко рту и невразумительно бормочу:

— Простите меня.

Марк говорит Беку:

— Мне нравится ее настрой.

Бек откидывает назад голову и заливисто смеется.

Прижав ладони к щекам, говорю:

— Я не соображала, что говорила. Мой злобный рот сказал все за меня.

— Да, пап, у нее очень испорченный рот.

Не могу поверить, что Бек вот так просто толкнул меня под автобус. Я бросаю на него взгляд, полный презрения. Марк смеется и говорит:

— Ну, она не сказала ничего из того, чего бы я не слышал.

— Но мы только что познакомились с вами, и ради всего святого, я ведь учительница вашей внучки.

— Угу, я как раз пришел сюда, чтобы обсуждать систему образования, — он говорит это с таким серьезным выражением лица, что на долю секунды мне кажется, что он правда пришел сюда за этим, но затем усмехается и я понимаю, отец Бека просто дразнится.

— Итак, может вернемся к тому, зачем мы здесь собрались? Инглиш? — спрашиваю я.

Лицо Бека снова становится похожим на лицо волнующегося родителя.

— Я сделаю все, чтобы помочь ей. Все, что ты сочтешь нужным. Я знаю, как сильно ты за нее переживаешь, поэтому, если ты считаешь, что психолог — это хорошая идея, я только за.

— Я думаю, это хорошее начало.

— Бек, а ты уже говорил с ней о… — начинает Марк.

— Пап, не сейчас.

— Но, сын, ты ведь слышал Джона. Ты единственный, кто…

Тон Бека становится более предупреждающим.

— Пап. Не сейчас. Потом.

— Может, вы хотите, чтобы я ушла и провела время с девочками? — спрашиваю я.

Быстрое «Нет» от Бека решает все вопросы. Мне очень некомфортно присутствовать при их таинственном разговоре — это чертовски неудобно.

— Шеридан, какую пиццу ты предпочитаешь? Я собираюсь заказать в «Пицца Палацио», — интересуется Бек.

— Любую, я не привередлива.

Он идет делать заказ, и комната погружается в тишину. Может, я смогу незаметно проскользнуть к заднему выходу, и никто не заметит.

— Итак, Шеридан, ты из Атланты? — спрашивает Марк.

— Нет, сэр, из южной Джорджии. Небольшой городок Морганвилль.

Он кивает, будто это название ему знакомо.

— Вы там когда-нибудь бывали? — интересуюсь я.