Ранние формы религии

Токарев Сергей Алксандрович

Наконец, глава Венской школы народоведения Йозеф Гекель попытался подвести итоги изучению проблемы тотемизма в новейшее время. Отказываясь начисто от прежних взглядов «культурно-исторической школы» на Тотемизм как на явление, свойственное лишь одному «культурному кругу», Гекель решает проблему чисто эклектически. Он полагает, что тотемизм развивался из разных источников; но из них главное значение он придает личному тотемизму, а также «социализированию» животных-духов-хранителей [71] , тем самым возвращаясь к безнадежно устаревшему взгляду некоторых американских этнографов конца XIX в.

71

Haekel J. Der heutige Stand des Totemismusproblems//Mit-teilungen der Anthropologischen Gesellschaft in Wien. 1953. B. 82. H. 1–3. S. 47–48..

Иначе говоря, многие современные буржуазные ученые ухитряются как-то закрывать глаза на то самое существенное в тотемизме, что многие из их предшественников хорошо видели: на его чисто коллективный характер. Искажая историю, они ставят в начале развития

индивидуальные формы верований; ставя факты на голову, они выводят и обрядовую практику тотемизма и самые верования из мифов, социальную же основу тотемизма вообще отбрасывают [72] .

72

Особняком стоят теоретические исследования французского этнографа Клода Леви-Строса (L'evi-Strauss С. Anthropologie structurale. P., 1958; Le Tot'emisme aujourd’hui. P., 1962; La pens'ee sauvage. P., 1962). Взгляды Леви-Строса, рассматривающего тотемизм с точки зрения защищаемой им «структуральной» методологии, представляют бесспорный интерес, хотя во многом весьма уязвимы. Они заслуживают особого разбора, для которого здесь нет места.

Советские ученые о тотемизме

Совсем иначе подходят к проблеме тотемизма советские ученые. Критически принимая наиболее ценные достижения буржуазной науки, советские этнографы всесторонне рассматривают эту проблему.

Одним из первых приблизился к правильному пониманию тотемической проблемы С. П. Толстов. Он указал (1931) на то, что для тотемизма чрезвычайно существенно «чувство связи» человеческой группы «с занимаемой ею территорией», «с производительными силами этой территории». Толстов считает, что «…чувство производственной связи с данным видом (или видами) животных и растений лежит в основе тотемистической идеологии» [73] . Правда, Толстов неосновательно противопоставлял это «чувство связи с территорией» чувству «кровного родства» с тотемом; он считал, что идея «кровного родства», как и вера в происхождение людей от тотема, еще не могла существовать в эпоху зарождения тотемизма, ибо это была еще «дородовая эпоха» [74] . В более поздней работе (1935) С. П. Толстов определял тотемизм как «идеологию общества, кровные и отсюда и социальные связи которого основаны на групповом браке» [75] . Эта мысль в значительной мере верна, хотя и одностороння. Можно согласиться с С. П. Толстовым, что «тотемизм не есть идеология родового строя в целом», но едва ли можно с ним согласиться, что «тотемизм старше рода» [76] . Было бы более правильно сказать, что тотемизм есть религия раннеродового общества.

73

Толстов С. П. Проблемы дородового общества//Советская этнография. 1931. № 3–4. С. 91.

74

Там же.

75

Толстов С. П. Пережитки тотемизма и дуальной организации у туркмен//Проблемы истории докапиталистических обществ. 1935. № 9—10. С. 26.

76

Там же.

Почти так определил сущность тотемизма А. М. Золотарев. «Тотемизм есть первая форма религиозного осознания родственных отношений», — очень удачно формулировал он. «Тотемизм возник как первая форма осознания родства в человеческом коллективе еще на почве примитивного охотничье-собирательского хозяйства палеолита». В эпоху же позднего, т. е. отцовско-родового, строя тотемизм лишается своей почвы: «Осознание кровного родства делает излишним тотемическое представление о родстве, и совместно с расцветом отцовского рода постепенно отмирает тотемизм». Золотарев правильно понял и значение мифологических образов «тотемических предков»: «Тотемический предок есть персонификация, впрочем никогда не принимающая строго персональной формы, коллектива в зверино-мифологическом образе» [77] .

77

Золотарев А. Пережитки тотемизма у народов Сибири. Л., 1934. С. 6.

То же самое правильное, хотя и несколько иными словами выраженное понимание сущности тотемизма можно найти у Д. К. Зеленина: «В тотемизме на мир диких животных было перенесено социально-родовое устройство людей, и тотемизм можно определить как идеологический союз родовой организации людей с тою или иною породою животных. Базою таких тотемических союзов могли послужить те действительные, реальные союзы, которые заключали между собою два различных экзогамных рода в целях обслуживания друг друга брачными связями» [78] .

78

Зеленин Д. К. Идеологическое перенесение на диких животных социально-родовой организации людей//Известия АН СССР. Отд. общ. наук. 1936. № 4. С. 403. Впрочем, в других работах Зеленин сильно отклонился от этой точки зрения: см., например, его «Культ онгонов в Сибири» (Л., 1936).

Много внимания уделил проблеме тотемизма Д. Е. Хай-тун. Его понимание проблемы в целом совпадает с взглядами других советских этнографов («тотемизм — религия возникающего рода» и т. п.) [79] , хотя он и склонен несколько суживать само содержание тотемических верований, сводя их к вере в происхождение людей от тотема,

а все остальные стороны тотемизма рассматривать как вторичные [80] . Бесспорной заслугой Д. Е. Хайтуна является то, что он показал более широкую распространенность тотемизма в прошлом и настоящем, чем принято было считать, обнаружил наличие тотемических верований или их пережитков у народов всех частей света, в том числе у тех, у которых Фрэзер не мог найти тотемизма.

79

См.: Хайтун Д. Е. Тотемизм, его сущность и происхождение. С. 149.

80

См.: там же. С. 50–51, 142–148.

Правильно в основном, как мне кажется, и понимание тотемизма А. Ф. Анисимовым, который видит в «центральной идее тотемизма» исторически возникшее «идеологическое отражение специфических особенностей раннеродового общества — кровнородственной структуры общественных групп, в форме которой развивалось исторически общественное производство» [81] .

Одной из последних работ, где рассматривается тотемизм, является книга Ю. И. Семенова, посвященная становлению и ранней истории человеческого общества. Тотемизм для Ю. И. Семенова — «первая форма осознания единства человеческого коллектива», возникшая «как отражение объективного единства первобытного человеческого стада» [82] . Вслед за С. П. Толстовым Семенов считает, что тотемизм зародился еще на дородовой стадии, в эпоху «человеческого стада», свидетельством его он считает известные находки ритуально захороненных медвежьих черепов в пещерах Драхенлох и др. Ю. И. Семенов придает большую роль в возникновении тотемических верований практике охотничьей маскировки, порождающей идею близости человека к животному. Тотемическую табуацию и веру в тотемических предков Ю. И. Семенов считает вторичными и более поздними элементами тотемизма. Существенно расходясь с другими советскими исследователями тотемизма, Семенов первоначальный тотемизм не считает религией. По его мнению, тотемизм лишь постепенно «обрастал» магическими обрядами и тем самым «оказался неразрывно связанным» с религией [83] .

81

Анисимов А. Ф. Религия эвенков. М., 1958. С. 54. Из зарубежных ученых-марксистов всех ближе подошел к правильной точке зрения на тотемизм, по моему мнению, А. Донини, хотя с ним и не во всем можно согласиться (Donini A.Lineamenti di storia delle religioni. P. 46–47, 75–76).

82

Семенов Ю. И. Возникновение человеческого общества. Красноярск, 1962. С. 376.

83

См.: там же. С. 478–479.

Таким образом, почва для решения проблемы тотемизма в достаточной мере подготовлена трудами лучших буржуазных, а в особенности советских исследователей. В этом смысле нужно лишь резюмировать достигнутые результаты. Но наша задача здесь состоит также и в другом: мы должны постараться рассмотреть тотемизм не только сам по себе, но в рамках общей истории религии, т. е. определить связь его с другими первобытными и более поздними формами религии.

Тотемизм у австралийцев

Классической страной тотемизма является, бесспорно, Австралия. Ее коренное население можно считать находившимся еще в XIX в. (если пользоваться периодизацией Моргана — Энгельса) на средней ступени дикости или в переходном состоянии от средней к высшей ступени дикости. Бродячие охотничьи племена австралийцев жили еще общинно-родовым бытом; у большинства из них господствовал примитивный материнский род, у других совершился уже (по причинам, не совсем для нас ясным) переход к мужскому счету родства, что, впрочем, нисколько не нарушало их примитивного общественного уклада. Никаких даже зародышей экономического расслоения у австралийцев не было, зато существовало развитое расчленение коллективов, связанное с примитивным возрастно-половым разделением труда: мужчины охотились, женщины и подростки собирали растительную пищу.

У нас имеются многочисленные и очень точные описания быта, культуры, верований австралийцев. В частности, хорошо и подробно описаны их тотемические верования и обряды. Есть и сводки фактического материала по австралийскому тотемизму: работы Э. Фаттера, Г. Рохейма [84] .

Тотемические верования и обряды были распространены, по-видимому, у всех австралийских племен [85] ; у многих из них, в частности у племен Центральной Австралии, тотемизм составлял господствующую форму религии и наложил свой отпечаток и на некоторые из тех верований и обрядов, которые сами по себе, может быть, имели иное происхождение. Ни у одного другого из известных нам народов земного шара тотемизм не достигает такого развития, как у народов Австралии. Это дает нам право рассчитывать, что именно здесь скорее, чем где-либо в другом месте, можно уловить условия развития этой формы религии.

84

Vatter Е. Der australische Totemismus. Hamburg, 1925; R^oheim G. Australian totemism, a psycho-analytic study in anthropology. L, 1925.

85

Как исключение можно отметить только два племени, относительно которых имеются свидетельства — и то не очень надежные — об отсутствии у них элементов тотемизма; это племя ниоль-ниоль на северо-западном берегу (Klaatsch Н. Schlussbericht "uber meine Reise nach Australien//Zeitsclirift f"ur Ethnologie. 1907. S. 637) и чепара на восточном (Howitt A. The Natives Tribes of South-East Australia. L., 1904. P. 136–137).