Ранняя осень

Паркер Б Р

– Это вы?
– раздался голос Пэтти из гостиной.

– Да, - отозвался я.

– Зайдите сюда, я хочу посоветоваться с вами кое о чем.

Я зашел в гостиную. Она стояла перед большим окном, выходящим на задний двор, вся в лучах утреннего солнца.

– Ну, как я вам?
– томно спросила Пэтти.

На ней был голубой с металлическим отливом пеньюар. Она стояла в позе модели: ступни под прямым углом, колени чуть расслаблены, плечи назад, грудь вперед. Яркость солнечного света и достаточно тонкий материал пеньюара наглядно демонстрировали,

что больше на ней ничего не было.

– О, Господи, - вздохнул я.

– Нравится?
– игриво спросила Пэтти.

– Розочки в зубах не хватает, - попытался отшутиться я.

– Разве вам не нравится мой халатик?
– нахмурилась она и слегка выпятила нижнюю губку. Потом повернулась в пол-оборота, слегка расставила ноги и положила руки на бедра. Солнечный свет четко обрисовывал все ее контуры.

– Да. Халат красивый, - выдавил я.

Меня вдруг бросило в жар. Я нервно прокашлялся.

– Не хотите подойти ближе, чтобы получше рассмотреть?

– Мне и отсюда неплохо видно.

– А разве вам не хочется увидеть побольше?

Я отрицательно покачал головой.

Она загадочно улыбнулась и позволила халату распахнуться. Он повис, обрамляя ее обнаженное тело. Голубой цвет прекрасно гармонировал с цветом ее кожи.

– Так ты уверен, что не хочешь рассмотреть поближе?
– продолжала она.

– О, Господи-Иисусе, - воскликнул я.
– И откуда вы только берете эти диалоги.

– Чего?
– растерянно спросила она. Лицо вытянулось.

– Все это напоминает сцену из порноромана "Игра в свидания", если бы его можно было экранизировать.

Она покраснела. Распахнутый халат теперь вызывал скорее жалость, чем возбуждение.

– Значит, ты меня не хочешь, - отчетливо прошептала Пэтти.

– Конечно же хочу. Я хочу всех хорошеньких женщин, которые только попадаются на глаза. А если вижу лобок, то вообще теряю над собой контроль. Но не надо так делать. Это неправильно, детка.

Ее лицо все еще было красным. Говорила она по-прежнему шепотом, только теперь он стал более сиплым и менее театральным.

– Но почему?
– спросила она.
– Почему неправильно?

– Ну, во-первых, все это слишком наиграно.

– Наиграно?

– Да. Вроде как читаешь книжку "Все о женщине" и делаешь выписки.

В ее глазах появились слезы. Руки беспомощно повисли.

– Есть и другие причины. Пол, например. И другая женщина.

– Пол? А Пол-то тут при чем?
– Она уже не шептала. Голос стал грубым.
– Я что, должна спрашивать у него разрешения, чтобы с кем-то переспать?

– Дело не в разрешении. Когда Пол узнает, ему это не понравится.

– Что ты знаешь о моем сыне?
– бросила Пэтти.
– Думаешь, ему не наплевать? Или считаешь, что он будет думать обо мне хуже, чем сейчас?

– Нет, - отрезал я.
– Он будет думать хуже обо мне.

Секунд на пять она застыла, затем отработанным движением сбросила свой халатик на пол. Теперь она была совершенно обнаженная, только в туфельках из прозрачной пластмассы.

–

Все равно большую часть ты уже видел, - сказала она.
– Хочешь увидеть все?

Расставив руки, она медленно сделала полный оборот.

– Ну? Что тебе больше всего нравится?
– голос ее совсем сел. По щекам покатились слезы.
– Хочешь заплатить мне?
– она подошла поближе.
– Ты думаешь - я шлюха, так может хоть за деньги согласишься? Двадцать долларов, мистер? Получите большое удовольствие.

– Прекрати, - сказал я резко.

– А кто скажет Полу, что ты трахал его шлюху-мать?

Откуда он узнает, что ты запачкался?
– Голос ее дрожал и срывался. Она плакала.

– Ты сама ему скажешь при первом же удобном случае. Или расскажешь его папаше, а тот расскажет ему. И кроме того, ты забыла про другую женщину.

Пэтти Джакомин прижалась ко мне. Плечи ее сотрясались. Она плакала навзрыд.

– Пожалуйста, - умоляла она.
– Пожалуйста. Я хорошо себя вела. Я готовила. Я плачу. Прошу тебя.

Я обнял ее и успокаивающе похлопал по спине. Она уткнулась лицом мне в грудь. Руки повисли, как плети. Она отчаянно зарыдала. Я похлопывал ее по спине и пытался отвлечься. "Карл Хуббель обыграл Кронина, Рута, Герига, Симлюнса и Джилши Фокса на Матче всех звезд. Когда это было? В 1934 году? Рыдания не прекращались и даже, скорее, нарастали. Я уперся подбородком в ее макушку.
– Кто играл с Коузи на площадке в Холи Кросс? Кафтан. Джо Муллани? Дерми О'Коннел. Франк Офтринг.
– Она прижалась ко мне всем телом. Я сосредоточился еще сильнее.
– Попробую составить команду из всех звезд, которых я вообще видел. Мьюзиал, Джеки Робинсон, Риз и Брукс Робинсон, Уильямс, Димаггио, Мэйс, Рой Кампанелла, Санди Куфанс как левый защитник. Боб Джибсон как правый защитник, Джо Пейдж в нападении".
– Плач, наконец, начал ослабевать.

– Ну-ну, - шепнул я.
– Одевайся. Я приму холодный душ, и мы позавтракаем.

Она не шевелилась, но плакать перестала. Я опустил руки. Она отступила и грациозно присела на корточки, чтобы подобрать пеньюар. Небрежно перебросив его через руку и даже не взглянув на меня, она повернулась и удалилась в свою спальню.

Я пошел на кухню, встал у открытой задней двери и вдохнул ароматный весенний воздух. Налил чашечку кофе, сделал большой глоток и обжег язык. Одно из лучших противовозбудительных средств.

Минут через пятнадцать Пэтти вышла из спальни. Тем временем я пошарил по кухне и приготовил омлет с картофелем и луком. Когда она вошла на кухню, омлет как раз дожаривался. Она навела макияж и аккуратно причесалась, но лицо все равно было некрасивым, как и большинство лиц после плача.

– Присаживайтесь, - предложил я.
– Сегодня угощаю я.
– И налил ей кофе.

Она села.

– Некрасиво, конечно, получилось, но не надо придавать этому слишком большое значение, - медленно проговорил я.
– Я польщен вашим предложением. Вы не должны воспринимать мой отказ как отрицательное отношение к вам лично.