Рапсодия для ускорителя

Зан Тимоти

– Не знаю...
– протянул Билко, выслушав предложение госпожи Кулашавы в моем изложении.
– Это не очень хорошо пахнет.

– Что конкретно?

– Все вместе, - сказал он.
– Хотя бы вот это: мне не верится, будто она настолько торопится, что согласна на развалину вроде "Сергея Рока". Чем плох "Сергей Рок"?
– спокойно спросил я, хотя мне и не хотелось принимать оскорбление на свой счет.
– Пусть развалина, зато с безупречным послужным списком.

– Не забывайте о ее ящиках, - вставил Джимми,

прыгавший в кресле от возбуждения.
– Ей потребовался транспортный корабль, в который их можно было бы запихнуть.

– Кстати, о ящиках, - спохватился Билко.
– Уважаемая ученая дама сообщила тебе, что в них находится?

– По ее словам, научное оборудование, - ответил я.

– Что-то многовато научного оборудования! Так я ей и поверил!

– Историки и археологи больше не обходятся одними увеличительными стеклами и пинцетами, - напомнил я.

– О чем мы, собственно, спорим?
– опять вмешался Джимми.
– Дело-то ясное: если в космосе болтаются потерявшиеся люди, наша обязанность помочь им.

– По-моему, нашей ученой даме нет никакого дела до людей на борту, проворчал Билко.

– Это же типичный колумбов синдром: бороться за честь первооткрывательницы нового мира.

– Не правильнее ли назвать его старым миром?
– скептически заметил Джимми.

Билко бросил на него свирепый взгляд.

– Называй, как угодно, - это ничего не меняет. Я повернулся к Ронде.

– А ты что помалкиваешь?

– Потому и молчу, что не считаю, что мое мнение имеет значение, - тихо ответила она.
– Ты владелец и капитан корабля, да и решение у тебя готово. Разве не так?

– Похоже на то, - согласился я.
– Но мне не хочется ставить вас перед свершившимся фактом. Если у кого-то есть серьезные доводы в пользу того, чтобы ответить ей отказом, выкладывайте.

– Я придерживаюсь вашей позиции, - заявил Джимми.

– Спасибо, - терпеливо ответил я.
– Но я спрашиваю, есть ли возражения. Билко?

– Не возражение, а нехорошее предчувствие, - мрачно отозвался он. Если бы ты позволил мне заглянуть в ее ящики, я бы, возможно, подкрепил его фактами.

Я поморщился.

– Предлагаю компромисс. Можешь провести сканирование на предметный состав, а также радарное зондирование. Только не забывай, что всем этим и еще массой иных проверок уже занимались на таможне планеты Ангорски. Кажется, багаж пассажира не вызвал там нареканий. Другие соображения?

Я посмотрел на Ронду, на Билко, снова на Ронду. Ни она, ни он не были осчастливлены открывшейся перспективой, однако новых возражений не последовало. Видимо, они рассудили, что спорить дальше бессмысленно.

– Значит, решено, - подытожил я, выдержав паузу.
– Я сообщаю госпоже Кулашаве о нашей готовности и узнаю у нее координаты. Мы с Билко вычисляем вектор, а ты, Джимми, составляешь программу. Вопросов нет? Отлично. Все по местам!

Кулашава восприняла мое сообщение как само собой разумеющееся. Казалось, она удивилась

бы, если бы команда не взяла под козырек. Чтобы достичь точки с указанными ею координатами с Парекса, потребовалось бы путешествие продолжительностью в десять часов, тогда как нам в данный момент хватило бы и шести часов полета. Я не понял, порадовало ли ее это обстоятельство или она приняла его всего лишь за очередной пример выполнения Вселенной морального императива - подчиняться всем ее планам и прихотям.

Однако ее реакция не отменяла главного: расстояние было вполне приемлемым, а вычисление курса - обычной рутиной. К тому моменту, когда мы с Билко закончили работу над вектором, у Джимми уже было готово несколько программ на выбор. Мы устремились к заданной точке, а я, дождавшись, пока все успокоится, отправился с визитом к Ронде.

Задача бортинженера состоит в обеспечении взлета и посадки; в глубоком космосе ему почти нечем заниматься. Тем не менее мы почти никогда не видели Ронду в комнате отдыха: она предпочитала оставаться на своем рабочем месте, контролируя работу двигателей, внимая в одиночестве концерту Джимми и мастеря бижутерию, отделанную бисером, - такое у нее хобби.

Когда я появился, она как раз трудилась над очередной вещицей.

– Вот решил посмотреть, как ты поживаешь, - сказал я, просовывая голову в люк.

– Все в порядке, - откликнулась она, поднимая глаза.

– Хорошо.
– Я встал у нее за спиной и залюбовался ее работой. Изделие еще не было готово, но уже притягивало взгляд.
– Интересное решение, похвалил я.
– . Свежее сочетание цветов. Что это будет?
– Гребень, ответила она.
– Чтобы волосы не падали на лоб.

– Очень мило.
– Я сел на откидное сиденье.
– Вообще-то я пришел, чтобы поговорить с тобой об этом нашем новом задании. Тебе оно как будто не по нраву?

– Совершенно не по нраву, - подтвердила она.
– Обнаружить "Мир свободы" и даже слетать к нему невредно, но беда в том, что это поставит пятно на чистый послужной список "Сергея Рока", которым ты только что хвастался.

– Знаю, но это дело поправимое, - возразил я.
– Кулашава заплатила нам вполне достаточно, чтобы стереть пятно.

– Вот именно!
– хмуро бросила Ронда.
– Причина твоего согласия именно это меня на самом деле беспокоит. Ты совершенно уверен, что клюнул не только на деньги? Разве тобой движут альтруистические соображения?

– Я ведь рассказывал: когда речь шла только о деньгах, я ответил отказом. Но теперь, когда мы знаем, что к чему...

– А мы знаем, что к чему?
– перебила она меня.
– Продумала ли Кулашава, как она поступит, когда окажется там? Есть ли у нее подробный план? Она что, предложит всем спасенным набиться в пассажирскую каюту "Сергея Рока" и стартовать к Земле? Или пообещает им угодья на Брансвике или на Товариществе?

Она указала рукой в сторону пассажирской каюты.