Рапсодия под солнцем

МайГрид Нален

Ирс растягивает меня бережно, не прекращая гладить мои ноги, целовать живот. Он такой аккуратный, нежный, что у меня в груди расплывается радость. Если бы мой самый первый раз был таким, я бы точно не побежал потом жаловаться Аману, и ему бы не пришлось из-за этого драться.

Правда Ирс простату даже и не пытается у меня искать, но это мелочи, я ему потом покажу ее местоположение, когда сверху буду, потому что сейчас я пребываю в такой неге, что больше и добавить сюда нечего, разве что…

Я притягиваю Ирса к себе за плечи и, приподнявшись, целую, передавая ему

свои эмоции, показывая, что мне с ним замечательно. А оторвавшись от губ, что мне так нравится целовать, я улыбаюсь ему и сообщаю:

— Я готов…

Ирс вынимает из меня пальцы, и я подталкиваю его лечь на спину, чтобы найти упаковку презервативов и, достав один, раскатать по его члену, оседлав при этом его ноги. Ирс не может ни секундочки продержаться, не дотрагиваясь до меня. Он гладит везде, куда только дотягивается, и смотрит на меня так восторженно, словно я его загаданный и очень желанный подарочек. Не могу не улыбаться, больше нет лишних мыслей, грусти, волнения, есть только мы, и нам явно хорошо друг с другом.

Я перебираюсь выше и, наклонившись, целую его губы, чтобы следом придержать его член и плавно на него осесть. Шумно вдыхаю воздух, когда он уже во мне полностью, и откидываю голову назад, пытаюсь привыкнуть. Хорошо… Идеально даже.

Ирс шумно выдыхает и сжимает мои бедра, но, словно одумавшись, тут же их поглаживает. Хотя больно мне не было.

Когда мы оба привыкли, я начинаю двигаться, приподнимая бедра, а потом опускаю голову и встречаюсь взглядом с его звездочками. И вдруг понимаю, что не знаю их настоящий цвет, но сейчас нам не до разговоров. Да и как говорить, когда изо рта лишь стоны льются?

Движения становятся быстрее, а удовольствие грозит свести с ума, поэтому я наклоняюсь, упираясь руками в подушки, и двигаю бедрами так, чтобы мой член потирался о его живот. Становится совсем хорошо, так что вытерпеть это просто невозможно, меня начинает накрывать. Ещё. Еще немножко.

Тело начинает сковывать судорогой блаженства, я замираю и только и могу выдохнуть:

— Толкнись-толкнись…

Ирс, подняв бедра, входит в меня глубже, и я, громко простонав, кончаю на его живот. Мои ноги потрясывает, и я уже готов рухнуть, но член, даже излившись, и не думает опадать.

Тяжело дыша, я дотягиваюсь до одного из халатов и протираю им живот Ирса, чтобы рухнуть на него и, чмокнув в щеку, сказать:

— Теперь ты.

Ирс обхватывает меня и, перевернув, продолжает уже самостоятельно, и это мне нравится еще больше. Я сжимаю его плечи, закидываю ноги на его бедра и теряюсь в этих обалденных ощущениях. Потому что с ним всё как надо, потому что с ним идеально.

Ирс ускоряется, двигается все быстрее и быстрее, а я задыхаюсь, захлебываюсь стонами. От наслаждения у меня даже кончики пальцев покалывает. Ритм становится более резким, сбивчивым, а потом он стонет так чарующе, что у меня сердце в груди ёкает. Ловлю тяжелое дыхание, дотрагиваясь до его губ в легком поцелуе.

Он отходит быстро и куда-то спешит. Аккуратно выйдя из меня и избавившись от презерватива, сползает вниз и медленно берет в рот мой член. Всхлипываю от тесноты, от жара,

от просто громадного удовольствия. Ирс начинает действовать более активно, а я больше не могу, совсем. Сжимаю пальцами подушки и громко вскрикиваю, изливаясь. Я даже предупредить его не смог, потому что язык просто отказался разговаривать. Ирс замирает, и я протягиваю ослабевшую руку к нему, чтобы погладить его по волосам. «Ничего, можно выплюнуть», — хочу ему сказать, но не успеваю, слыша, как он сглатывает. Проведя по головке языком, он выпускает член и принимается целовать мои бедра. А я улыбаюсь, ничего не могу с собой поделать. Это было прекрасно, и внутри словно птички поют.

— Иди ко мне, Ириска моя… — зову его тихонько, а он подхватывает меня, прижимая к себе и взлетает.

Мы вылетаем из беседки и куда-то быстро летим, но я даже по сторонам не смотрю, жмусь довольно к своей Ириске, вдыхаю его запах и радуюсь.

Мы опускаемся прямо в воды океана, и уже там меня целуют, на что я, естественно, отвечаю.

— Какого цвета твои глаза? — спрашиваю я, продолжая удерживаться за Ирса ногами, и откидываюсь спиной назад, раскидывая руки в разные стороны. Волны омывают живот, слегка холодя разгоряченную кожу.

— Самые обыкновенные. Светло-зеленые. А волосы русые.

— Какие же они обыкновенные, если они твои? Не может такого быть, — вглядываюсь в его глаза, пытаясь представить.

— Почему это?

— Потому что ты весь необыкновенный, — объясняю я простую истину; провожу ладонью по животу, цепляю чужой локоть и приподнимаюсь. — Ты необыкновенный для меня, Ирсан. Мне все равно будешь ли ты вечно ходить с сине-фиолетовыми волосами или с натуральными, с глазами-звездочками или светло-зелеными, добавишь ли ты еще татуировок на пока еще свободную местами кожу или вообще их все сведешь. Ты для меня все равно всегда будешь самым необыкновенным. Потому что это внутри тебя и в ощущениях, которые я испытываю рядом с тобой. Я с тобой счастлив.

Восторженные звездочки приближаются ко мне, и Ирс накрывает мои губы поцелуем. А нацеловавшись, мы немножечко купаемся, но я не особо сильно рвусь, потому что хочется лениться или вздремнуть. Поэтому Ирс забирает меня из прохладных вод океана и уносит обратно в беседку, где мы за собой прибираем, и, так же на ручках, меня возвращают в нашу комнату, где усаживают на кровать и снова целуют. Я уже начинаю подумывать, что сон откладывается, что нашлись дела поинтереснее, но тут в нашу дверь стучат. Это Мур. И он, в отличие от меня, не барабанит, как ненормальный.

Приходится облачиться в чистые халаты и разрешить ему войти. Мур заходит в комнату в таком же халате, как у нас, и внаглую усаживается на краешек кровати, закидывая ногу на ногу, а я жмусь ближе к Ирсану, обвивая его руками.

— Аш, я хочу воспользоваться твоими профессиональными качествами.

— Это какими? — удивляюсь я, не понимая, к чему он клонит.

— Как какими? Ты же у нас гениальный изобретатель!

— Если учесть, что я практически ничего не изобрел за последние годы, то твое утверждение спорно. Ты уверен, что правильно брата выбрал?