Рапсодия под солнцем
Шрифт:
— Твой, — вторит мне Мур и вновь накрывает мои губы, утягивая в еще один поцелуй.
Часть 15. Помочь?
Аман
Меня разбудил отец Ниррая, что зашел сообщить об отъезде, и я, дождавшись, когда все внешние шумы стихнут, снова закуриваю. Я понимаю, что Ирсан прав и Ниррая нужно выпустить, но мне страшно. Не за свою жизнь, естественно, и не за людей за океаном, а из-за того, что он так и останется таким диким.
Докурив, я выдыхаю дым и, больше не думая, открываю прозрачную крышку «холодильника». Взяв Ниррая на руки, отношу в его комнату
Он распахивает глаза и, резко сев, шипит на меня.
— Прости, — сразу говорю ему спокойно, даже с нежностью. Я говорю с ним так, как говорил бы с настоящим Нирраем, когда он не врубает свои колючки. — Я знаю, что напугал тебя своим поведением, но я переживал за тебя и за людей, которые тут были. Теперь всё хорошо, тут кроме нас никого нет. Есть хочешь?
Надо было сразу захватить пакет на всякий случай, а не спрашивать у дикого вампира, который вряд ли меня вообще понимает.
Он смотрит на меня подозрительно и увеличивает расстояние между нами, отползая назад.
— Я тебя не обижу, Ниррай, — говорю ему чистую правду и протягиваю руку, ладонью вверх, не предпринимая попыток сократить расстояние.
Ниррай выпускает и клыки, и когти, показывая, что доверия ко мне ноль целых ноль десятых. И я, огорченно вздохнув, разворачиваюсь к нему спиной, пытаясь дать понять, что я, в отличие от него, ему доверяю. Он кидается тут же, прижимаясь ко мне и держа когти около моего горла, и проводит носом по моей шее. Я прикрываю глаза и расслабляюсь в сильных руках, не переживая, что он может меня сейчас разодрать. Даже если я ошибаюсь, это не важно.
Ниррай чуть щекочет меня носом и перебирается на другую сторону моей шеи, нюхая уже там. Он медленно, изучающе проводит языком по коже, и я отклоняю голову вбок.
— Хочешь укусить? Кусай, — говорю тихо. Да укусы вампира для вампира болезненны, но я уже знаю, что это такое. Не знаю, правда, понравится ли ему вкус.
Мне в горло упирается его коготь, отчего так и тянет усмехнуться, но я остаюсь спокойным и этого не делаю. А он впивается в мою шею, и по мне проходится какое-то онемение, такое чуть прохладное и покалывающее. Но, пошевелив пальцем на руке, понимаю, что его Сила меня не сковала. Возможно, это его желание, чтобы я замер, влияет на манеру заморозки, и мне не больно. Я просто чувствую, как моя кровь, струясь, убегает в его жадно присосавшийся рот, он даже урчит от удовольствия. Голодный…
Он пьёт и пьет, и я вижу, как моя кожа бледнеет, а Сила работает, не давая мне сдохнуть от кровопотери. Сам теперь есть хочу безумно сильно, но и намека не даю, чтобы он остановился. Лишь когда его язык проходится по ранкам, заживляя их, хотя мне подобное не обязательно, но очень приятно, я глажу его по колену.
Меня освобождают из захвата, и я снова поворачиваюсь к нему, протягивая руку. Ниррай удивленно, приподняв брови, пялится на мою ладонь, и я медленно накрываю его пальцы, чуть поглаживая их. Не боюсь я его когтей. Самому бы понять, как такие выпускать. Вдруг пригодится.
Ниррай тыкает мою ладонь пальцем
Я поднимаюсь и тяну его за собой, но он тянет меня обратно на себя.
Чувствую, сейчас меня раскорябают, но раз он не понимает, я не знаю, как ему еще объяснить. Цепляю его ногу и тяну к краю кровати. А он, словно играется со мной, хватает меня за ногу. Так, ладно…
— Ниррай, мне нужна еда. Я хочу есть. Пойдем со мной, пожалуйста, а то я сейчас сам тебя попробую.
— П… поркет? — спрашивает, выговаривая каждую букву, и я его поправляю.
— Пакет. Кровь.
Наконец-то Ниррай встает и идет, не знаю, куда он меня ведет, но руку не отпускает.
Мы так и идем по коридору, пока он не тормозит, теперь моя очередь тянуть его в сторону кухни, где в холодильнике лежат пакеты с кровью. Кровь сородича на верхней полке. Кровь Ниррая на второй, а вся остальная распихана по остальным, даже в дверце есть.
Я достаю пакет с его кровью, потому что это моя еда, но Ниррай вырывает его и, обнюхав, морщится, отбрасывая на пол.
— Нет. Нельзя так делать, — строго говорю ему и тянусь к валяющемуся пакету, поднимаю и, проколов зубами, пью. Вкусно… Я прикрываю глаза, наслаждаясь вкусом, и мою руку отпускают. А затем слышу, как он распахивает холодильник и, повернувшись, вижу, как он берет кровь сородича и, обнюхав ее, так же отшвыривает на пол. Зато пакет с обычной, неизвестно чьей кровью, ему очень даже нравится, и он, проколов его, пьет. Я заканчиваю со своей порцией и, выкинув в мусор использованную упаковку, возвращаюсь к Нирраю, поднимая с пола пакет и укладывая его назад на полочку. А дождавшись, когда он наестся, показываю пальцем на полку, с которой ему можно брать, и на него, и поясняю:
— Твое, — а потом показываю на верхние две и добавляю: — Нет.
Как ему еще объяснить, что кидаться едой нельзя, я не знаю.
Ниррай указывает на себя и спрашивает:
— Твое?
И это так забавно, что не могу сдержать улыбку, а вопрос оставляю без ответа, вместо этого беру его руку и, указывая на него, говорю:
— Ниррай, — а переведя на себя, представляюсь: — Аман.
Замечательно, знакомство у нас… Он запомнит вообще или забьёт?
— А-ман, — повторяет и улыбается, оскаливаясь. Ну, ему явно нравится мое имя… Ну или он планирует откусить мне голову, этот вариант тоже исключать не стоит.
А вот чем дальше заняться с ним я не знаю, так-то плана у меня никакого, действую по обстоятельствам. Но, опустив взгляд на его рубашку, я замечаю осколок стекла, что застрял в петлице, и понимаю, что дальше у нас будет весело.
— Идём? — я протягиваю ему руку, приглашая с собой. Он берет мою ладонь в свою, и я веду его обратно в царские покои. Интересно, Ниррай не прибьет меня, когда узнает, что я водил в его комнату его вампирскую сущность, когда он отсутствовал? Или это не считается?