Рапсодия в тумане

МайГрид Нален

— Сядь, — велю ему, грея мясо с гарниром и включая чайник.

Пират сейчас очень послушный, что настораживает. Садится на стул: нога на ногу, руки на коленки. Я так и жду подвоха.

— А ты так только одного человека можешь или и толпу? — интересуется.

— И толпу, — отвечаю и морщусь от воспоминаний. Могу, но больше так делать не хочу. Сразу после перерождения я еще не знал, как себя контролировать, даже думать об этом не мог. Голод был так силен и всепоглощающ, что сегодняшняя жажда с мальчишкой — ерунда, и не сравнить

даже.

— И всех надолго?

— Могу и долго. Зачем тебе?

— Классно же. Столько простора для творчества. Можно, например, фокусы в театре показывать, а пока зрители не двигаются, ключи поворовать и местами поменять.

— О, да, очень умно, — ставлю перед пиратом тарелку с ужином и принимаюсь за заварку чая.

— Конечно! Они пока будут выяснять и разборки устраивать, можно столько всего обчистить… Или ты только для еды пользуешься?

— Для еды. И я не имею никакого желания состоять в списке разыскиваемых. Жить в океане на плоту пару сотен лет — не то, чего бы я хотел.

— Зря. Хороший список, и люди там интересные, — пират берет вилку и принимается за еду, а я ставлю перед ним кружку с чаем и сажусь напротив. Наблюдаю за ним, пока пью горячий ягодный напиток. Как он с такой внешностью в карманники попал — непонятно. Волосы ярко-рыжие, еще и косичка, глаз повязкой прикрыт. Да и прикид внимание притягивает, одни кожаные перчатки чего стоят.

— А янтарь нафига?

— Нужен, — коротко отвечаю. Не собираюсь я ему рассказывать о собственных слабостях.

— А кровь зачем?

Снова смотрю на него как на идиота. Серьезно? Не допер еще?!

— Я вампир, я пью чужую кровь, — все-таки поясняю.

— Зачем?

— А ты зачем ешь?

— Тогда зачем тебе дома рис?

— Чтобы таких как ты дома у себя не держать, испивая на ужин. Че прицепился-то?! Я тебе не энциклопедия.

— Те че, жалко, что ли? Я не прицепился, а веду беседу за ужином. Это типа вежливо.

Глаза закатываю. Вот что он за человек такой? Ни страха, ни волнения. Сидит, лопает и вопросы задает. Где его чувство самосохранения?

— Я могу есть обычную еду, только от нее нет насыщения, и она не помогает, когда я теряю силу, — все же поясняю я. — Это как… питаться быстрыми макаронами с мясом, в которых вообще нет мяса, но при этом хотеть мяса. Так себе пример, но не знаю, как тебе еще объяснить.

— Если слопать много макарон, точно можно наесться. Я не проверял, но уверен, сытость будет. Так что да, так себе пример. А зачем ешь тогда? В прикол?

— Да, пытаюсь создавать для себя иллюзию того, что еще человек. Да и тело совсем без еды страдает. Я же не пью кровь каждый день.

Да я вообще кровь четыре года не пил, а тут сорвался. И все из-за этого… пирата.

— Почему?

— Есть желание приходить ко мне на ужин? — улыбаюсь, веселясь от представленной картинки, где он бы заглядывал в гости меня покормить.

— Есть дело до моих желаний? Чет до этого ты не особо интересовался.

—

Сам виноват, не стоило в меня стрелять. Ну и в сквер приходить тоже, я был голоден.

— Что мне надо было с тобой сделать? — вопрошает, вскидывая вверх брови. — Стриптиз станцевать? Простите, танцы не мой профиль.

— Можешь так просто раздеться.

Разговор определенно свернул не туда. Как вообще болтовня о еде могла привести к такому?

— Угу, и в сливках изваляться, чтобы вкуснее было? О’кей, в следующий раз дома буду ходить именно так, в ожидании, — доев, отодвигает тарелку, а кружку двигает ближе.

— Ты и без сливок вкусный, — говорю и, поднявшись, отношу грязную посуду в моешницу.

— Сомнительный комплимент. Бывают невкусные? И ты мне торчишь раф.

— Бывают невкусные. Бывают даже противные.

Беседа эта конечно… Вот и зачем ему это? А я теперь пытаюсь представить его голым… И дело тут совсем не в еде. Другим голодом гоним…

— Так зачем, говоришь, ты меня сюда припер?

— Надо было бросить на травке? — спрашиваю, возвращаясь к столу и нависая над ним.

— Надо было дать допить мой раф. Два раза мне кофе испортил!

Дергаю пальцами за подбородок вверх, чтобы в глаз его заглянуть.

— Я куплю тебе раф в следующий раз.

— Упущенный момент вернуть не выйдет, так что стыдись теперь, кайфолом.

— Хорошо. Не буду покупать тебе раф, если ты так не хочешь.

— Ты ранил меня в самое сердце! — и отстраняется, убирая подбородок от моих пальцев. Это даже скучно.

— Допивай, и я тебя провожу, — говорю и беру свою кружку с чаем; не садясь на стул, отпиваю.

— Переживаешь, что ль?

— Не хочу, чтобы запомнил адрес, а то припрешься еще.

— Вот и верь после этого вампирам. То приходи, ужином будешь, то не хочу, не буду . И кому верить после такого?!

— Т ак ты ведь не покормить меня придешь. Спиздить что-нибудь или потребовать, еще вариант, что приведешь кого, а такое мне не уперлось.

— Да ты меня видел? Я сама честность, считай, ангел во плоти, а ты такие выводы обо мне. Эх, нет справедливости в мире.

— Сейчас договоришься, и оставлю тебя себе, — предупреждаю я, пока пират отставляет кружку и поднимается из-за стола.

— Не, хреновая идея. Взаперти я чахну, грустнею, глупости начинаю творить, кровь портится, запах, все дела. Невыгодное приобретение.

Ничего больше не говорю этому балаболу и, шагнув ближе, подхватываю под ребрами, к себе на плечо закидывая. Под задорное и громкое «юху-у-у!» — вылетаю из квартиры и мчу его по новому адресу, что успел почувствовать, пока возвращался. Тут недалеко, всего-то соседняя многоэтажка, где кофейня. Если бы не решетки на окнах, мы бы на манер птичек чутка в воздухе попарили. Но из-за них приходится старым добрым способом, по лестнице, на семнадцатый этаж. С помощью силы открываю дверь и ставлю его на пол в коридор е.