Рапсодия в тумане
Шрифт:
— Я не бегу… Ну точнее, сейчас-то, конечно, бегу, но вообще мне спешить больше некуда. А когда человеком был, да, пришлось — время уходило, и медлить было нельзя.
— Время слишком изменчиво, чтобы за ним гнаться. Мне проще тут, да и Бобик вон, отличный собеседник, — Руслен кивает на кота, который, не обращая на нас внимания, принялся лапу свою облизывать, водя по шерсти шершавым языком с веселым таким звуком.
— А у меня никогда не было зверей. Мне кажется, я даже никогда котов не трогал. Брат боялся, что у меня
— Хочешь, белку подарю?
— Бегать из города в город, да с белкой, наверняка очень нескучное занятие, но, боюсь, ее по дороге сдует. Жалко будет.
— Мне кажется, вы б сошлись. У тебя есть то, чего она лишилась.
— Не припомню, чтобы у белок были крылья, — с сомнением смотрю в глаза Руслена. Они у него добрые, светло-карие. Он улыбается и встает, возвышаясь надо мной так, что я чувствую себя совсем маленьким, и уходит. А возвращается неся в своей большой ладони крохотный комочек светло-серого цвета. Белочка… Только я в книжках других видел, но это явно какой-то родственник.
Руслен прикладывает руку к столу, а белка, спрыгнув, ведет носом и отправляется изучать тарелки с едой. Наблюдаю за ней так усердно, что пропускаю, как Руслен на стул садится. Зверюшка уже добралась до огурца, но тут ее лапку приподнимают, отвлекая, а мне показывая, что у нее тоже есть крылья. Ну не такие, как у меня, конечно, но это точно они. Меховая тонкая кожица.
— У кого только не встретишь крыльев, — улыбается и отпускает.
— А почему она больше не летает?
— Лапу повредила. Косточка срослась неправильно. Мне кажется, она может летать, просто боится. Но из-за этого со своими жить не может, вот и прибилась ко мне. Они вообще часто рядом с людьми селятся, уж больно им скворечники нравятся.
Я аккуратно дотрагиваюсь до шерстки, а она такая мягкая, такая шелковистая, одно удовольствие трогать эту кроху.
— Надо ей показать! Летать классно! Пойдем, — я вскакиваю со стула и с осторожностью беру белочку в руку, прижимая ее к себе. — Не бойся, я тебя не уроню.
Руслен тоже встает, выходя следом за нами на улицу. Я взлетаю прямо с крыльца, но высоко не поднимаюсь и медленно начинаю перемещаться между деревьями.
— Вот видишь, белочка, летать не страшно. Я очень люблю, и ты тоже любишь.
Я торможу около одного из деревьев, усаживая ее на ветку и поглаживая спинку.
— Давай, попробуй. Я поймаю тебя, если что.
Мельком замечаю, что Реслен смотрит на нас, задрав голову. И чуть не промаргиваю, как белка сигает с ветки, расправив лапки-крылья. Лечу за ней, но все в порядке, она добралась до нижней ветки. А стоит мне оказаться рядом с ней, тут же убегает, ловко карабкаясь по стволу. Мне даже слегка грустно становится. И я стремительно несусь к Руслену, обнимая его за шею.
— Я рад, но мне грустно, — сообщаю ему, болтаясь на его груди. Офигительно большой.
Руслен неуверенно
— Мне точно нельзя животных, я буду из-за каждого уходящего переживать, а они живут мало.
И тут мне на голову опускается что-то маленькое. Я уже по запаху определил кто это, но все равно задираю глаза и смотрю на белку.
— Ты вернулась…
Руслен, улыбаясь, подводит руку к моим волосам и снимает белку.
— Кажется, ты сегодня не мне одному понравился.
Смотрю в его глаза. И как понять? Понравился как зверушка или как человек? Ну, то есть, не как зверушка, конечно, а как что-то необычное.
— Как парень понравился?
— А ты хотел как девушка?
— Нет, как девушка точно не хотел.
Руслен наклоняется ко мне, и я уже с предвкушением ожидаю поцелуй, но он ведет голову в сторону, что меня прям расстраивает, и шепчет на ухо:
— Очаровательно притягательный.
Эй! Вообще-то, я уже на поцелуй настроился!
Я выжидаю долгие-предолгие секунды, пока он не принимает прежнее положение, и сам прижимаюсь к его губам своими. Слышу, как белка, цепляясь лапками за одежду, перебирается по руке Руслена вверх. А меня обнимают нормально, и уже две ладони греют меня через одежду. Приподнимают повыше и отвечают на поцелуй, ну или целуют. Да и какая разница как это называется, раз так приятно?..
Непередаваемо… Мне так хорошо и спокойно в крепких, но аккуратных объятьях. Заботы и проблемы отходят куда-то на задний план. Я словно отправился в долгожданный отпуск, после долгих лет непрерывной работы и наконец-то расслабился.
Раньше мне так не было. Не то чтобы у меня большой опыт, но все же. Первые отношения с другом, с которым у нас были одинаковые увлечения. С Луком мы вместе бежали и не останавливались. А с Муром и отношений-то не было, но и с ним было иначе, как-то ново, необычно, и в какой-то степени даже экзотично.
На меня перебегает белочка, и я не могу не улыбнуться, чем прерываю поцелуй. Руслен аккуратно ставит меня на землю, словно боится навредить. Это мило.
Руслен тушуется как-то, словно поцелуй совсем-совсем не ожидался, а может, так оно и есть на самом деле.
— Ты же не скажешь сейчас, что это было ошибкой? — спрашиваю я, потираясь головой о мягкую шерстку сидящей у меня на плече белочки.
— Это было самым чудесным событием за последнее время, — улыбается он. — Ты наелся?
— Намек, что мне пора?
А мне и правда пора, а то брат заволнуется и искать начнет. Только так не хочется уходить…
— Нет, просто хочется быть гостеприимным, но я тут что-то совсем одичал. Не вышло, да?
— Мне все нравится. Но мне, и правда, пора, пока меня не потеряли. Можно, я еще приду? Когда-нибудь…