Рапсодия в тумане
Шрифт:
— Да наплевать мне на мнение других. Всегда так было. Просто… Я всю жизнь знал, чего хочу и как правильно. А теперь… Херня теперь, — и ухо свое одеялом накрывает, прячась от меня.
— А теперь тебе нужно заново понять как правильно. Самому. А пока ты думаешь, я посплю. Не вертись.
Потянувшись, укладываюсь поудобнее и предпринимаю вторую попытку. На этот раз удачнее.
Глава 31. Все вокруг видят во мне какого-то монстра
Аман
Два копошунчика, что сначала
Да, знаю, я все перечеркнул, все испортил, но так будет правильнее. Мы и не должны были пересекаться никогда . Мы из разных миров. Он, который от макушки до кончиков пальцев вызывает либо обожание, либо раздражение. Весь такой на вид безучастный, но при этом делающий столь многое. А я… я просто ученый, который на все забил, с этой всей кутерьмой вокруг. Наверное, не будь в этом мире ДС, все сложилось бы иначе, и мы бы так никогда и не познакомились.
Я бы хотел заботиться о нем, пускай Ниррай называет это синдромом родителя, но я так чувствую, я просто не могу иначе. И он не может, он от заботы бежит как от огня. Как вообще вышло, что мы стали чуточку ближе? Во всем виноват Фредрикссон, за которым мы рванули, только ему уже спасибо не сказать, благодаря, похоже, кому-то из знакомых или родственников Ирсана.
А еще… Все вокруг видят во мне какого-то монстра. Как это произошло? Почему? Я ведь зла никому не делал, по сути. Ну да, с Муром не совсем хорошо вышло при встрече, но вот он как раз и не думает, что я плохой и замешан в чем-то ужасном. А вот Ирсан так думал. Да, он был невыспавшийся, но… С чего он это взял? Я ведь вел себя с ним вполне нормально, ну прикусил пальчик разок, но это не то, из-за чего меня теперь стоит считать не пойми кем.
Да и брат, по сути, не лучше: косится на меня, толкается. Он реально думает, что если передо мной будет полуголый парень, я на него накинусь?
К Муру я пошел сознательно. Нет, находясь еще в городе, я не думал, что обижульки моего брата доведут до секса втроем, но вот в той студии… Там было все ясно. Я мог уйти, меня никто не держал, не заставлял, и уж точно к Муру силой не тянул, но я сам сделал этот шаг. Потому что теперь, как бы сильно мне не хотелось обратно, как бы сильно мне не хотелось быть с Нирраем, я этого сделать не могу. Все. Черта проведена, есть до и после.
В любом случае, останься я там, меня бы либо убили, либо заставили делать то, чего Ниррай не хочет. Никто не вправе решать такой вопрос, не считаясь с его мнением, это неправильно.
Но как же хочется обратно! Я уже не претендую ни на что, но просто побыть рядом, посмотреть издалека, проскользнуть мимо него незаметной
Не выдержав этих мыслей, я снова бегу, на этот раз не из города, а всего лишь из комнаты на кухню, где беру припрятанный в углу холодильника пакет и наливаю кровь в кружку. Немножко. Хочется-то гораздо большего, хочется его всего. И в этот раз не голод от исцеленных ран тому виной, точно не он.
Усевшись на подоконник, я смотрю н а розоватые лепестк и и дышу горьким шоколадом. Тут нет примесей в виде виски, тут нет запаха табака. Хотя последнее можно добавить и самому.
Закуриваю и, прикрыв глаза, пытаюсь представить его рядом с собой. Он бы сел на другой край подоконника, курил бы, возможно, молчал, думая о своем, или пытался мне доказать, что я не прав в чем-то. Но это пока не узнал бы про Мура. Тогда он, наверное, просто бы ушел. И правильно сделал. Я бы тоже от себя ушел. Особенно сейчас.
И сделать это несложно, я точно знаю где закопаны кусочки шкатулки, ведь сам прятал их по городу. Можно взять один и переплавить в пулю. Ствол к виску, нажать на спусковой крючок и все. Только в этом случае я оставлю брата справляться со всем в одиночку, а я обещал, что «вместе, несмотря ни на что».
Сигарета заканчивается слишком быстро, хоть я и пытался оттянуть этот момент, да и кровь выпивается в итоге, но я так и продолжаю сидеть, смотря куда-то в прошлое, туда, где еще не было никакой черты.
В себя меня приводят тихие шаги, но единственное, что делаю — открываю глаза, чтобы увидеть Ирсана. Взлохмаченные цветные волосы забавно топорщатся, а сам он зевает, прикрывая рот рукой, футболка слегка задирается, показывая край трусов. Надел все-таки, додумался. Как жил вообще этот юный соблазнитель? Почему одинок?
— А мне внушал о важности режима, — говорит обвинительно, проходя к раковине, чтобы налить себе воды.
Да я не прочь поспать, только не получается, мысли клюют, как голуби хлебушек.
— Не всегда все так, как нужно. Выспался? — спрашиваю, но на самом деле вообще не вижу смысла в этом разговоре. Зачем? Кому это надо?
Ирсан прислоняется к подоконнику, отпивает воды и спрашивает:
— Переживаешь? Из-за того, что вас ищут или за того парня?
— Все вместе…
Я переживаю, да, но думаю сейчас не о том, правда, и говорить об этом вслух кажется чем-то странным, несвойственным. И ощущение такое, словно ко мне в душу лезут, пытаясь ее выпотрошить. Знаю, это все оттого, что нужно поспать, что Ирсан не устраивает пытки для меня, но и открыться… Не могу.
— Я тоже. Ну, в смысле, не из-за Ниррая, но мысли покоя не дают. Колоколами бьют так, что, кажется, черепушка скоро от их звона разлетится.
— И что собираешься делать?
— Вернусь к начальной точке и продолжу. Как иначе? Звон сам не пройдет, покоя не даст. Я чувствую, что упускаю что-то важное, знать бы что…
— Главное, сам не потеряйся в процессе. Ирсан… Я тебя обидел чем-то?
— Что? — удивленно смотрит на меня своими глазами-звездочками. — Нет, конечно. Наоборот… Ко мне никто и никогда не относился так, как ты.