Расчудесный Хуливуд
Шрифт:
Глава тридцать третья
"У Милорда" было полно народу. Майк Риальто, время от времени подрабатывающий частным сыщиком, а остальные часы заполняющий сводничеством и мошенничеством, вынув из глазницы стеклянный глаз, сидел в нише у окна за порцией океанической рыбы. Боско, расположившись напротив него, держал единственную руку на "Книге Тэль" Уильяма Блейка.
– Свистун куда-то уезжал. Он уже вернулся? – спросил Риальто.
– Если даже
– А раньше ты про него всегда все знал.
– Перед этим, – недовольным голосом уточнил Боско.
– Перед чем это – перед этим?
– Перед тем, как в его жизнь вернулась Фэй.
– Ну, такое бывало и раньше. Свистун ведь падок на женщин.
– Много раз бывало. Только сейчас все по-другому.
– Как это? – спросил Риальто.
– Думаю, что в данном случае мы столкнулись… – Боско сделал паузу и произнес заключительные слова не без колебания, как будто они звучали для него самого в диковинку, – … с настоящей любовью.
– С настоящей любовью? Ну и ну.
– Я говорю о том, что Свистуну хочется выяснить, любит ли его по-настоящему давнишняя возлюбленная. Он готов предоставить ей гарантии собственной любви, поэтому срывается с места и отправляется на поиски ребенка, найти которого у него нет ни малейших шансов, если сам Господь Бог не даст ему в прикупе парочку козырей.
– Но если ему не найти ребенка, то что сулят ему все эти поиски?
– Если он не сумеет выполнить единственное, о чем она его за всю жизнь попросила, а она все равно не пошлет его подальше, это послужит для него доказательством ее любви.
– Мудрено! Затеять такие хлопоты – и все ради того, чтобы у тебя ничего не вышло.
– Послушай, – возразил Боско, – бывает и такая любовь, и этакая. Я потерял ребенка – в каком-то смысле, разумеется, – и Канаан тоже – и тоже в каком-то смысле, вот и Свистун от нас не захотел отставать. – Он презрительно щелкнул языком, а затем помахал в воздухе единственной рукою, разгоняя дурные мысли, как если бы они были стаей мух. – Пусть побегает. Пусть разорится на бесконечных перелетах. Пусть дойдет до упора.
– А кто против? Я ведь в чужие дела не лезу.
– Вот и не лезь.
– Я никогда и не заговаривал на эту тему. Но сейчас, раз уж речь все равно зашла о ней, нельзя не задуматься над ценой такого расследования. И такой, не исключено, победы. И цена, уверяю тебя, будет непомерной. Так или иначе, непомерной.
– А тебе известен кто-нибудь, обзаведшийся домашним очагом задарма?
– Тсс, – прошипел Риальто. – Смотри, кто пришел.
Свистун проследовал по проходу и уселся за столик рядом с Боско.
– Ну, и что тут произошло в мое отсутствие? – спросил он.
– Малолетнюю проститутку изнасиловали и убили «розочкой».
– Поэтому-то на панели нынче так тихо?
– Такие истории малолеток всегда пугают. Ветеранов и ветеранш это, правда, не останавливает. Тех, кто носит бритву за голенищем. Наоборот, ослабление конкурентной борьбы их только радует.
– А мне позавчера повезло на скачках, – сказал Риальто. – Сорок к одному. А поставил сотню. Наконец-то удача привалила.
– А тебе, Боско, что-нибудь привалило?
– Ну, дом у меня не сгорел, машина пока на ходу, стоит сухая погода и не болит культя.
– Значит, и у тебя полоса удачи, – сказал Свистун.
– Не могу пожаловаться. Свистун покачал головой.
К столику подошла Ширли Хайтауэр. Она спросила у Свистуна, не принести ли ему чего-нибудь. Он заказал кофе и кусок пирога, и она отошла.
– Сбежавшего мальчишку бывает чрезвычайно трудно найти, – как частный сыщик частному сыщику сказал Риальто. – А через два, три года после побега – это и вовсе дохлый номер.
– Может, это и дохлый номер, – возразил Свистун. – Только дама, попросившая меня разыскать его, так не думает.
Ширли вернулась с его заказом, и троица за столиком сразу же замолчала. Каждый из них глубоко задумался.
К тому времени, как в кофейню прибыла Фэй, Свистун прикончил пирог, гамбургер и тарелку какого-то супа. Риальто спросил, почему это он обедает в обратном порядке. И с этими словами ушел из кофейни, а Боско отправился поработать за стойкой, оставив Свистуна в полном одиночестве.
Поэтому только сам Свистун обратил внимание на то, как изменилось ее лицо, пока она шла по залу навстречу ему. Сперва радостное и полное надежды, оно затем стало грустным – и эта грусть возобладала надо всем. Ей не понадобилось много времени, чтобы понять, что его поиски ни к чему не привели.
Как раз в это время освободилась соседняя ниша у окна, и Свистун пересел туда вместе с Фэй. О делах он предпочитал беседовать в отдельной нише. Присматриваясь одновременно ко всему, что происходит по сторонам.
– Ну, и где же ты был? – спросила она.
– В Рысце Собачьей, потом в Джонсон-сити, потом в Моудивиле, графство Пикетт, и наконец у Шарлотты Дживерн здесь, в Долине.
– Шарлотта Дживерн?
Это имя показалось ей знакомым, но как-то смутно знакомым: так бывает с предметами, обстоятельствами и людьми, которых мы запомнили, но вспоминать о которых нам не хочется.
– Она выступала свидетельницей на суде. Женщина, продавшая дом и…
– Ага, понятно, – резко, почти грубо, перебила Фэй. Похоже, она рассердилась на него за то, что он заставил ее вспомнить об этом. – А чего ради тебя к ней понесло?