Расцвет и упадок государства

ван Кревельд Мартин

Первоначально количество выпущенных банкнот оказалось слишком велико, что привело в 1696 г. к финансовому кризису. Однако, в отличие от похожих экспериментов в других странах, Банк выжил. Хотя он находился в частном владении, его воспринимали почти как правительственный институт. Хотя у него не было монополии, после принятия в 1720 г. «Закона о мыльном пузыре» (Bubble Act), он стал единственным учреждением, имевшим лицензию на выпуск банкнот, погашаемых менее чем через шесть месяцев; поэтому он выигрывал по отношению к своим конкурентам, а его банкноты находились в обращении наравне с монетами. Учреждение Банка внесло свой вклад в значительное увеличение государственных заимствований в период между 1685 и 1700 гг. — от 800 тыс. до 13,8 млн ф. ст. К 1714 г. цифра вновь увеличилась более чем вдвое, и все же Банк не потерял платежеспособности и не испытывал трудностей в исполнении своих обязательств. Поскольку люди были готовы брать новые бумаги в уплату за старые, заем стал постоянным или возобновляемым. Это означало, что реальные издержки казны равнялись лишь сумме выплачиваемого процента, который составлял вначале 8 % годовых, а затем упал до 5 % или даже 4 %. Кредиторы получали то, что, по сути, являлось аннуитетом.

Реформы 1694–1696 гг. были ключевыми в создании той финансовой мощи, которой обладала Британия в XVIII–XIX вв. [571] Впервые за всю историю были созданы деньги в форме банкнот, которые сохраняли стабильность, что привело к росту их количества в обращении без заметного увеличения инфляции. Исчезли и проблемы, возникавшие в результате меняющегося соотношения ценности золота и серебра. Хотя серебряные монеты остались в обращении, их значимость уменьшилась, и когда после 1750 г. чеканка новых серебряных монет практически прекратилась, Великобритания фактически оказалась в условиях золотого стандарта [572] .

Как только появилась увеличивающаяся в количестве, но стабильная валюта, свободная от произвольного внешнего вмешательства, была открыта дорога к промышленной революции, которой суждено было начиная с 60-х годов XVIII в. сделать из Великобритании мирового экономического лидера. Этот успех стал возможным именно благодаря разделению государства и личности монарха. После 1694 г. не монарх, а уже государство, действующее посредством Банка и опирающееся на союз правительства и города, гарантировало размен банкнот.

571

Об учреждении Банка Англии и его результатах см.: Е. Lipson, The Economic History of England (London: Black, 1931), vol. III, p. 240ff.

572

С Oman, The Coinage of England (London: Pordes, 1967 [1931]), p. 352.

Тем временем в странах континентальной Европы развитие финансовой системы происходило гораздо медленнее. Когда в 1715 г. умер Людовик XIV, регент, герцог Орлеанский, обнаружил, что казна пуста; пытаясь пополнить ее, он обратился к некоему Джону Ло, шотландцу, который бежал во Францию после того, как убил человека на дуэли из-за женщины. Знаменитый к тому времени своим умением работать с числами, Ло был автором книги «Деньги и торговля, рассмотренные в связи с предложением об обеспечении нации деньгами» (1705). Созданный им Банк Франции взял на себя часть правительственного долга, а взамен он получил разрешение открыть в Париже банк, выпускающий банкноты; обеспечением последних были не металлические деньги, а баснословное богатство, якобы имевшееся на французских территориях в Луизиане, на которые Ло и его партнеры из Миссисипской компании приобрели права. Эта схема в первые три года была настолько успешна, что цена акций Миссисипской компании возросла в 30 раз по сравнению с номиналом. Затем, однако, ветер подул в другую сторону, и люди стали пытаться получить свою «бумажную» прибыль в виде наличных денег. В один из дней так много людей осадило банк, требуя вернуть им их деньги, что 15 человек погибли в давке. Сам Ло бежал за границу, крах его компании потянул на дно множество других, и в результате введение бумажных денег во Франции было отложено почти до конца века. Поскольку не было центрального банка, свободного от королевского вмешательства, французские billets d'etat [573] не могли внушить доверия общественности и часто продавались на 30 или даже 40 % ниже своего номинала [574] .

573

Государственные облигации (франц.). — Прим. пер.

574

J. P. du Verney, Examine du livre intitule «Reflexions sur les finances et le commerce» (Paris: n. p., 1754), vol. I, p. 225.

Хотя все страны континентальной Европы продолжали использовать металлические деньги, они также одна за другой начали открывать публичные жиробанки (т. е. банки, выпускающие банкноты), чьи бумаги обращались наравне с монетами и заняли место последних при осуществлении крупных операций. К 1710 г. такие банки появились в Голландии и Австрийской империи; в Пруссии жиробанк был основан Фридрихом Великим в 1765 г., а в 70-е годы XVIII в. подобные эксперименты были проведены в Испании, России [575] и (вновь, по прошествии 70 лет) во Франции, где в 1776 г. Тюрго учредил caisse d'escompte [576] . Однако ни один из этих банков даже близко не подошел к успеху Банка Англии, как в отношении управления правительственным долгом, так и с точки зрения увеличения количества денег в обращении. В частности, затея с caisse d' escompte окончилась оглушительным провалом: поставленное перед необходимостью выплачивать королевский долг и финансировать военные расходы в период быстро падающих доходов, Национальное собрание напечатало слишком много ассигнатов, в результате чего последовали гиперинфляция и крах валюты [577] . К 1797 г., когда Директория использовала военную добычу, полученную Наполеоном в Италии, чтобы положить конец этому эксперименту, Франция вернулась к более примитивной денежной системе и вновь стала использовать монеты, если не бартер. Тем временем банкноты Банка Англии (в полную противоположность Франции) стали практически единственной валютой, используемой в Лондоне, величайшем центре банковской и коммерческой активности того времени. И только в провинциях обращались банкноты, выпущенные другими банками, гораздо меньшими, чем центральный.

575

О происхождении бумажных денег в России см.: W. M. Pinter, Russia's Economic Policy Under Nicholas I (Ithaca, NY: Cornell University Press, 1967), p. 207–209.

576

Касса учета векселей (франц.). — Прим. пер.

577

О caisse d' escompte и ее крахе во время Французской революции см.: J. F. Bosher, French Finances, 1770–1795 (Cambridge: Cambridge University Press, 1970), особенно p. 231–275.

При этом истинная демонстрация власти Банка Англии (и вместе с ним — Британского государства) над деньгами все еще была в будущем. 22 февраля 1797 г. французские войска, в числе которых были и бывшие заключенные, высадились в Уэльсе на мысе Каррегуастад неподалеку от Фишгарда; их быстро окружили и взяли в плен, предположительно причиной стало то, что они приняли стоящую вдалеке группу женщин в валлийских костюмах за английских солдат. Однако довольно быстро поползли слухи о «вторжении», что привело к массовому изъятию вкладов из Банка Англии. Результатом стало «столь вопиющее поругание доверия, собственности и свободы, которое… редко проявлялось со стороны союза банкротства и тирании» (Эдмунд Бёрк) [578] . По «Закону об ограничении банковской деятельности» от 3 мая 1797 г. конвертируемость бумажных денег в золото была приостановлена, вначале как чрезвычайная мера на семь недель, а затем на целых 24 года; в результате банкноты Банка Англии превратились (вместе с банкнотами, выпущенными Банком Шотландии) в «принудительные деньги» [579] . В 1812 г. cause celebre [580] , рассмотренное Парламентом, привело к созданию нового термина «узаконенное платежное средство», означавшего, что люди обязаны принимать бумажные деньги в уплату долга, даже если первоначальный долговой контракт предусматривал уплату золотом. Как и следовало ожидать, это привело к снижению ценности фунта стерлингов и по отношению к драгоценным металлам, и по отношению к зарубежным валютам. В период с 1793 по 1810 г. количество банкнот в обращении, выросло на 170 %. И все же результатом была лишь умеренная инфляция, а британская экономика в этот период продолжала быстро расти.

578

Бёрк Э. Размышления о революции во Франции. London: Overseas Publications Interchange Ltd., 1992. С 205.

579

Сегодня мы бы говорили о неконвертируемой валюте. Ранее, однако, валюты привязывались не друг к другу, а к золоту. «Принудительные» деньги не были связаны с золотом, так что людей надо было «принуждать» принимать их к оплате.

580

Известное, знаменитое дело (франц.). — Прим. пер.

К тому времени во Франции и в Соединенных Штатах уже существовали банки, которые, хотя и находились в частном владении (во Франции Наполеон и его семья были одними из самых крупных акционеров), выполняли ряд функций центральных банков, принимая правительственные вклады и используя их для выпуска банкнот. Однако

ни Банк США, ни Банк Франции не являлись единственными в своей стране учреждениями, выпускающими бумажные деньги; даже Банк Англии до 1844 г. не обладал в этой сфере монополией. Тем временем в обращении оставалось огромное количество разнообразных банкнот, эмитированных разными учреждениями и постоянно менявших свою ценность относительно друг друга, а иногда даже полностью обесценивавшихся в случае паники или разорения банка. Дорога к установлению государственной монополии в Соединенных Штатах оказалась особенно трудной. Хотя процесс чеканки денег был централизован в 1798–1799 гг., президент Джексон в 1833 г. перевел правительственные вклады из Банка США в банки штатов — банки-любимчики, как их окрестили, — тем самым превратив первый во всего лишь primus inter pares [581] . Решение, принятое Верховным Судом в 1837 г., подтвердило право банков штатов и частных банков на выпуск банкнот. Это привело к тому, что банковское дело вплоть до 1861 г. стало открытым для всех. В 1859 г. справочник Ходжеса «Подлинные банкноты Америки» (Hodges's Genuine Bank Notes of America) упоминал не менее 9916 различных банкнот, выпущенных 1365 различными банками. Несмотря на это, еще 200 подлинных (и 5400 поддельных) банкнот не было включено в список.

581

Первый среди равных (лат.). — Прим. пер.

Тем не менее с началом Гражданской войны правительство Соединенных Штатов еще ярче продемонстрировало, что может сделать современное государство, которое сконцентрировало в своих руках финансовую власть. В начале войны армия США насчитывала в общей сложности 28 тыс. человек, к ее окончанию армия «северян» насчитывала уже около 1 млн человек (не говоря уж о 450-тысячной армии Конфедерации в период ее наибольшей численности). Во многих отношениях это была первая современная война. Опираясь на сеть железных дорог и телеграфной связи, размеры вооруженных сил и материально-техническое обеспечение армии достигли грандиозных масштабов, доселе невиданных и истории [582] . Очевидно, что мероприятие такого масштаба нельзя было финансировать традиционными средствами, т. е. расчетами в драгоценных металлах или даже обязательствами расплатиться таким образом в будущем. В декабре 1861 г., дабы сохранить национальные запасы драгоценных металлов для ведения войны, Конгресс отменил размен бумажных денег на металлические. Три месяца спустя федеральное правительство получило от Конгресса одобрение «Акта о законных платежных средствах», позволившего ему выпускать «гринбэки» — государственные бумажные деньги, не подлежащие обмену на золото или серебро.

582

Достижения федерального правительства в области материально-технического обеспечения описаны в работе: J. C. Huston, The Sinews of War (Washington, DC: OCMH, 1966), p. 159–239.

Как только юридические преграды были убраны, заработали печатные станки. К 1865 г. из бумаги было произведено не менее 640 млн долл.: поразительная сумма, учитывая, что в среднем федеральные расходы в 1856–1860 гг. составляли всего лишь 69 млн долл. в год; но и эта сумма бледнеет на фоне государственного долга, который до войны составлял 170 млн долл., а к ее окончанию возрос до 2756 млн [583] . В том же году был введен 10 %-ный налог на конвертацию других банкнот в федеральную валюту, благодаря чему они медленно, но верно вытеснялись из обращения. Процесс был завершен Актом Конгресса, который окончательно покончил со всеми банкнотами, кроме выпущенных Казначейством США. Однако дело не обошлось без сопротивления. В 1870 г. в деле Хепберн против Гризуолда Верховный Суд отменил правительственную монополию как противоречащую «Пятой поправке», однако президент Грант быстро добавил двух верховных судей, заставив суд поменять мнение на следующий же год. С тех пор федеральные банкноты, подобающим образом напечатанные (и часто, по всей видимости, подвергавшиеся подделке), стали единственной национальной валютой. В 1875 г. «Акт о возобновлении размена» разрешил правительству производить обмен банкнот на металлические деньги начиная с 1879 г. Однако к тому времени люди настолько стали доверять бумажным деньгам, что не требовали ни золота, ни серебра, а охотно принимали банкноты.

583

Данные из следующих источников: R. F. Bensel, Yankee Leviathan: The Origins of Central State Authority in America, 1859–1877 (Cambridge: Cambridge University Press, 1990), p. 169; US Bureau of Census, Historical Statistics of the United States: Colonial Times to 1970 (Washington, DC: US Government Printing Office, 1975), pt. 2, p. 1106.

Не удивительно, что Гражданская война стала также поворотным пунктом в эволюции системы налогообложения. Первый подоходный налог в истории США был установлен 5 августа 1861 г. Следующим шагом стал акт 1862 г. о внутренних доходах, который ввел целую серию новых налогов, включая налоги на марки, акцизы, налоги на предметы роскоши, налоги с продаж и налог на наследство. Для сбора этих налогов было создано Налоговое управление США (Bureau of Internal Revenue). Очень быстро оно раскинуло свои щупальца в виде сети отделений в 185 налоговых округах, превратившись таким образом в самый мощный гражданский орган принуждения в распоряжении федерального правительства, причем многие граждане впервые в жизни вступили в контакт с последним именно через эту службу. Конечно, после войны подоходный налог был упразднен, однако остальные налоги, введенные в военное время — налоги «на грех» (алкоголь, сигареты и т. д.), акцизы, налоги на наследство и др., — остались навсегда. К 1865 г. доля внутренних налогов в общем объеме федеральных доходов увеличилась более чем втрое, с 20 до 65 %, и с тех пор никогда не падала ниже 32 %. Вдобавок, как будто это налоговое бремя и без того было недостаточно тяжелым, на Севере налоги, взимаемые штатами, также выросли в 3–6 раз за период с 1860 по 1870 г. [584]

584

Е. Foner, Reconstruction: America's Unfinished Revolution 1863–1877 (New York: Harper and Row, 1988), p. 469–470.

Открытие новых золотых приисков в Калифорнии и Австралии начиная с 1850 г. привело к временному снижению ценности золота в сравнении с серебром [585] . Крупнейшие страны воспользовались случаем и одна за другой стали изымать из обращения серебряные деньги, оставляя свою валюту привязанной лишь к золоту. В 1894 г., когда США одними из последних последовали этому примеру, переход был завершен практически полностью. К тому времени Британия (с 1819 г.), Франция, Италия (после периода corso forzato [586] в 1881–1888 гг.), Бельгия, Германия, Швейцария, Дания, Нидерланды, Австро-Венгрия и Россия уже перешли на золотой стандарт [587] . Теоретически любой человек в любой из этих стран мог прийти в банк и поменять банкноты на золото; впрочем, за исключением Лондона, осмелившийся на такое скорее всего вернулся бы с пустыми руками, если требуемая сумма была сколь-нибудь существенной [588] . Со временем банки разных стран стали соревноваться друг с другом, пытаясь напечатать банкноты самого мелкого достоинства (в Швеции, например, выпускалась банкнота достоинством в одну крону, ценность которой была едва ли больше одного британского шиллинга или 25 центов США), благодаря чему все больше драгоценного металла оседало в их хранилищах. Однако власть государства уже была настолько сильна, что это едва ли имело значение. Если ассигнаты времен Французской революции продавались за 0,5 % от номинальной цены через семь лет после их выпуска [589] , то государственные банкноты перед 1914 г. в буквальном смысле были так же хороши, как золото.

585

Данные о добыче и относительной ценности двух металлов см. в работе: К. Helfferich, Money (New York: Kelley, 1969 [1927]), p. 109–111.

586

Принудительный курс (итал.). — Прим. пер.

587

Подробности см. в работе: М. de Cecco, Money and Empire: The International Gold Standard, 1890–1914 (Totowa, NJ: Rowman and Littlefield, 1975).

588

G. Cassell, The Downfall of the Gold Standard (Oxford: Oxford University Press, 1936), p. 15–19.

589

Данные из: H. See, «Histoire economique de la France,» in F. H. Capie, ed., Major Inflations in History (Aldershot: Elgar, 1991), p. 11.