Расцвет и упадок государства
Шрифт:
Даже с учетом всего этого, факт остается фактом, что современные средства уничтожения и поражения никогда не стали бы возможными, если бы не существовало государств, их министерств обороны (которые до 1945 г. назывались военными министерствами) и регулярных армий в униформе, управляемых бюрократическими методами [634] . Вооруженные силы большинства политических организаций прошлого были недостаточно организованы, носили в значительной степени временный характер и поэтому не могли предоставить достаточное поле для военно-технического прогресса. Особенно верно это было в отношении феодальных ополчений и наемных войск в Европе и в других странах. Первые были воинами лишь «по совместительству» и, если не были заняты охотой и тому подобными аристократическими забавами, большую часть своего времени тратили на управление своими имениями. Вторые либо вели кочевую жизнь, переходя от одного нанимателя к другому, либо просто отправлялись домой каждый раз, когда заканчивалась война. Однако почти то же самое можно сказать о постоянных армиях, созданных в ряде империй, о которых говорилось в главе 1 этой книги. Немногие из них действительно можно было считать профессиональными вооруженными силами в современном смысле этого слова, учитывая тот факт, что командный состав часто выбирался не столько за военные способности, сколько по признаку лояльности.
634
Взаимоотношения между возникновением государства, регулярной армии и рывком в развитии военных технологий никогда не исследовались. Некоторые комментарии см. в: М. van Creveld, «The Rise and Fall of Military Technology,» Science in Context, 7, 2, 1994, p. 329ff.
Как только современное государство начало создавать регулярные, постоянные армию и флот, ситуация изменилась. В гораздо большей степени,
635
J. H. Plumb, The Origins of Political Stability: England 1675–1725 (Boston: Houghton Mifflin, 1967), p. 119.
636
L. Mumford, The Myth of the Machine (New York: Harcourt, 1970) p. 150–151.
Когда растущий профессионализм соединился с промышленной революцией, начавшейся в Великобритании и распространившейся за ее пределы, это не могло не привести к взрывообразному развитию. Вооруженные пушками, сделанными по новой системе Грибоваля, войска Наполеона моментально расправились бы с армией Фридриха каких-нибудь 30 или 40 лет назад; но каким бы ни был прогресс, имевший место в период с 1760 по 1815 г. он по идет ни в какое сравнение с теми изменениями, которые стали происходить одно за другим начиная с 1830 г. Вначале появились капсюли, в результате чего стал не нужен кремень для высекания искры и поджигания пороха. Затем заряжающиеся с дула мушкеты, которые, если не считать замены деревянных шомполов железными, не претерпели почти никаких изменений с Бленхейма до Ватерлоо, были заменены на казнозарядные нарезные ружья, скорострельность которых в 3–6 раз превышала скорострельность мушкетов и которые обладали большей дальнобойностью. К тому же после проведения некоторых испытаний выяснилось, что эти ружья стреляют с большей точностью, не говоря уже о том, что, будучи заряжаемыми с казенной части, а не с дула, впервые в истории они позволили людям стрелять, находясь в укрытии, и не обязательно стоя. Параллельно происходило развитие артиллерии. Начиная с 1850-х годов бронзовые и железные гладкоствольные орудия, заряжающиеся с дула, все больше вытеснялись стальными, заряжающимися с казенной части. К 1870 г. самыми лучшими пушками были признаны прусские. Производимые фирмой Круппа, они превосходили пушки времен Наполеона по дальнобойности в 3 раза, а по скорострельности — в 4–5 раз. Впервые с XVI в. определенный прогресс коснулся и боеприпасов: цельные железные ядра были заменены шрапнелью и осколочно-фугасными гранатами с взрывателем замедленного действия [637] .
637
Краткий обзор военно-технического прогресса XIX см.: В. Brodie and F. Brodie, From Cross Bow to H Bomb (Bloomington: Indiana University Press, 1959), p. 124–171.
Еще большее значение для развития возможностей государства в области войны и завоевательной политики имело совершенствование военной инфраструктуры. Традиционно военный транспорт ограничивался подводами, запряженными лошадьми, а военные средства связи — верховыми посыльными; но теперь сети телеграфной связи и железных дорог стали покрывать территории целых стран (а затем и континентов), и это кардинальным образом способствовало усилению контроля государства над территориями, населением и вооруженными силами. Первый телеграф — не электрический, а оптический — появился во Франции в первые годы революции и, как и следовало ожидать, стоило ему появиться, как его стали применять в военном деле [638] . В течение следующих 30 лет Испания (в которой утверждали, что спроектировали систему более значимую, чем французская) [639] , Великобритания, Пруссия и Россия последовали примеру Франции, строя системы, которые связывали Лондон с Дувром и Портсмутом, Берлин с Триром и Москву с Варшавой. Хотя все эти системы немного отличались друг от друга с технической точки зрения, но с самого начала все они имели главную цель — служить военным нуждам государства. Примерно после 1830 г. на смену оптическому телеграфу пришел более эффективный электрический. Строительство линий связи шло параллельно со строительством железных дорог; учитывая тот факт, что эффективное функционирование последних зависело от правильного использования телеграфа, они часто были неразлучны, как сиамские близнецы [640] .
638
A. S. Field, «French Optical Telegraphy, 1793–1855: Hardware, Software, Administration,» Technology and Culture, 35, 2, 1994, p. 315–347.
639
A. Rumeu de Armas, «La hmea telegrafica Madrid-Cadiz (1800), primera de Espaca у segunda de Europe,» Hispania, 42, 152, 1982, p. 522–563.
640
Подробное описание см. в работе: D. Showalter, Railroads and Rifles: The Influence of Technological Developments on German Military Thought and Practice, 1815–1865 (Hamden, CT: Archon Books, 1975).
Уже в 50-е годы XIX в. французы начали строить сети железных дорог, которые были специально спроектированы для военных целей и которые сослужили им хорошую службу в войне 1859 г. против Австрии. Если бы не железные дороги и телеграф, Гражданская война в США была бы абсолютно немыслима. Конфликт 1861–1865 гг., действительно, заслуживает названия первой железнодорожной войны; принимая во внимание тот факт, что обе стороны часто ставили свои передвижения в зависимость от доступности железной дороги, как в случае вторжения Шермана на Юг, либо задавались целью перерезать линии, контролируемые противником (опять-таки пример Шермана, но на сей раз — его действия против Атланты в 1864 г.). Только благодаря железным дорогам федеральные войска смогли призвать за время войны не менее 2 млн человек — беспрецедентное достижение, учитывая тот факт, что все население составляло лишь 27 млн и было разбросано по огромной стране. Почти таким же беспрецедентным было число убитых, которое всего лишь за четыре года достигло 600 тыс. человек с обеих сторон.
Однако по-настоящему возможности того, на что способно государство, имея в своем распоряжении передовые технологии, еще предстояло продемонстрировать. В отличие от большинства европейских государств Пруссия не отменила воинскую повинность после 1815 г. Ее центральное расположение и равнинный ландшафт дали ей больше возможностей, чем другим европейским государствам, для использования железных дорог, как только в наличии появились необходимые для этого капитал и ноу-хау, — не слишком трудная задача для нации, которая, как мы уже убедились, имела лучшую в мире систему образования. Начиная с 1850-х годов эти факторы привели к созданию сети железных дорог, не имеющей равных по эффективности. Хотя сеть не использовалась исключительно в военных целях, Мольтке как глава генерального штаба был ex officio [641] членом комиссии, которая ею управляла; тот факт, что он также владел акциями железнодорожной компании, интересен, но в данном случае не имеет отношения к делу. Были разработаны планы мобилизации, исполнение которых снова и снова тщательно отрабатывалось с доскональной точностью. В 1866 г., когда пришло время первого серьезного испытания, весь мир, затаив дыхание, наблюдал, как самая маленькая из мировых держав поставила под ружье войска численностью 300 тыс. человек и сосредоточила их у австрийской границы, причем с беспрецедентной быстротой и организованностью. И действительно, преимущество прусских войск в 1866 и 1870 гг., которое они получили благодаря использованию железных дорог, было так велико, что исход обеих войн был предрешен еще до того, как прозвучал первый выстрел. Будучи поставлены в неравное положение, австрийцы и французы были вынуждены обороняться и уже так не смогли восстановить свои прежние позиции.
641
По должности (лат.). — Прим.
В то время как Гражданская война в США осталась почти незамеченной, в Европе — как выразился Мольтке, там всего лишь две толпы гонялись друг за другом по огромной полупустынной территории — победы Пруссии изучались очень внимательно. Начиная с 1873 г. одна страна за другой отказывалась от устаревшей военной системы и вводила всеобщую воинскую повинность для мужского населения. К 1914 г. это коснулось даже Японии, которая лишь недавно приняла то, что называлось «цивилизованными стандартами»; единственными исключениями оставались Великобритания и США, которые, однако, последовали примеру остальных во время Первой мировой войны. Система воинского призыва и эффективная система создания резервов (которая стала возможна благодаря железным дорогам), в свою очередь, позволили создавать чудовищные по численности армии; в августе 1914 г. самые крупные вооруженные силы насчитывали даже не сотни тысяч, а миллионы военнослужащих [642] . И на этом история отнюдь не заканчивается. Так, немецкая армия, которая, включая ее разнообразные резервы, насчитывала почти 4,5 млн человек в начале войны, выросла примерно до 6,5 млн человек в 1917 г.; в основном численность увеличивалась в технически оснащенных родах войск, таких как артиллерия, авиация и, в еще большей степени, войска связи. Между 1914 и 1918 гг. число носивших немецкую военную форму превысило 13 млн. Из них примерно 2 млн погибли. Общее число погибших в войне оценивается почти и 10 млн человек, не считая, возможно, стольких же, умерших от болезней, связанных с ведением войны.
642
О численности армий 1914 г. см.: Н. Kuhl, Der deutsche Generalstab in Vorbereitung und Durchfuehrung der Weltkrieg (Berlin: Mittler, 1920), p. 16, 63, 87, 103.
К этому времени к железной дороге и телеграфу добавились автомобиль, телефон и телетайп. Поставив себе на службу все эти изобретения, война также оказалась переломным моментом с точки зрения способности государства мобилизовывать всю экономику страны на военный лад. В результате вооруженные конфликты достигли прежде немыслимого размаха. Так, только между 1914 и 1916 гг. среднее потребление запасов в расчете на армейскую дивизию в день увеличилось в 3 раза — с 50 до 150 тонн [643] . В то время как в начале конфликта армия считалась очень хорошо подготовившейся в том случае, если ее запас насчитывал тысячу снарядов на артиллерийский ствол, то четыре года спустя некоторые батареи расходовали такое количество боеприпасов за день; тогда как расход немецкой армией боеприпасов для ручного стрелкового оружия достиг 300 млн выстрелов в месяц. Другие предметы снабжения, некоторые из них — традиционные (на протяжении всей войны фураж для лошадей оставался самым крупным по объему товаром, перевозимым из Великобритании во Францию), другие — недавно изобретенные — потреблялись и расходовались соразмерно. К инновациям относятся наземные и подводные мины, которые производились и использовались миллионами во всех воюющих государствах. Сюда же следует отнести сотни тысяч километров колючей проволоки, не говоря уже о том специфическом изобретении, которое никогда не применялось так широко, как во время Первой мировой войны, а именно — о боевых отравляющих веществах.
643
Довоенные цифры взяты из книги: Oberste Heeresleitung, Taschenbuch fur Offizier der Verkerhrstruppen (Berlin: Oberste Heeresleitung, 1913), p. 84; данные за 1916 г. — из работы: A. Henniker, Transportation on the Western Front, 1914–1918 (London: HMSO, 1937), p. 103.
В 1919–1939 гг. мысли и усилия многих людей были направлены на то, чтобы не дать государствам вовлечь человечество в новую катастрофу подобного рода [644] . Неудача этих попыток доказывает, что еще больше усилий было направлено на поиск более эффективных способов ведения войны между государствами. Некоторые из этих попыток были направлены на то, чтобы избежать повторения кровопролития, как, например, усилия британского военного теоретика Бэзила Лидделл-Гарта. Родившись в 1895 г., Лидделл-Гарт по возрасту как раз подходил для того, чтобы пережить газовую атаку на Сомме в 1916 г., так что с ужасами войны он был знаком не понаслышке. Когда он увидел имена большинства своих довоенных товарищей по Кембриджскому университету на мемориальных досках, установленных после 1919 г., он потерял свою прежнюю веру в мудрость британского генерального штаба [645] . Остаток своей жизни он посвятил поиску лучших (т. е. более быстрых и более экономичных) способов ведения военных действий. Его первым предложением стала так называемая стратегия непрямых действий, подразумевающая проведение сложных операций, направленных не «в лоб», как в 1914–1918 гг., а туда, где противник меньше всего их ожидает и где они могут причинить ему наибольший ущерб. Позднее, под влиянием другого английского военного реформатора, полковника (затем генерал-майора) Джона Фредерика Фуллера, он предложил проводить такие операции с помощью создававшегося в то время нового рода войск, а именно — бронетанковых сил. К середине 30-х годов Лидделл-Гарт завоевал международное признание и мог с полным правом утверждать, что изобрел тот вид военных операций, который позже стал известен под названием Blitzkrieg [646] , хотя в действительности существует мало доказательств, что его взгляды оказали серьезное влияние на военных практиков того времени [647] .
644
См. ниже, глава 6, раздел «Отмирание большой войны», с. 413–434.
645
Самая последняя работа, посвященная интеллектуальной биографии Лидделл-Гарта: A. Gat, «The Hidden Sources of Liddel Hart's Ideas,» War in History, 3, 3, July 1996, p. 293–308.
646
Молниеносная война (нем.). — Прим. пер.
647
См.: В. Bond, Liddell Hart: A Study of His Military Thought (London: Cassell, 1976), esp. p. 215ff.
В то время как попытка Лидделла Гарта найти более дешевые (т. е. более эффективные) средства ведения войны, имела по крайней мере то преимущество, что стремилась сберечь гражданскую часть триады, этого нельзя сказать о его итальянском коллеге-теоретике, генерале Джулио Дуэ. Будучи ранее армейским офицером, Дуэ неоднократно имел возможность наблюдать тщетность атак пехоты на укрепленные оборонительные позиции: между 1915 и 1917 гг. было предпринято не менее 11 попыток наступления на Изонцо, и все провалились с огромными потерями. Лучший способ просто должен был существовать, и ко времени окончания войны Дуэ решил, что нашел такой способ в лице авиации. Самолеты, впервые использовавшиеся в военных целях во время итальянско-турецкой войны 1911 г., а затем, в гораздо более широких масштабах — в 1914–1918 гг. [648] , обладали такими выдающимися качествами, как скорость и маневренность, которые позволяли им переключаться с одной цели на другую, независимо от рельефа местности и почти независимо от расстояния между ними. Поскольку невозможно защитить все объекты одновременно, это сделало самолеты наступательным оружием par exellence [649] . Вместо того, чтобы расходовать понапрасну потенциал военно-воздушных сил, атакуя самый сильный сектор противника, т. e. его вооруженные силы, Дуэ полагал, что они в первую очередь должны применяться против вражеских военно-воздушных баз, для того, чтобы получить превосходство в воздухе (этот термин он позаимствовал из военно-морской терминологии и определял как возможность свободно перемещаться в воздушном пространстве, не давая такой же возможности врагу), а затем — против центров сосредоточения гражданского населения [650] . Основываясь на наблюдениях за атаками немцев на Лондон во время Первой мировой войны, которые привели к ничтожным потерям, но при этом вызвали большую панику, Дуэ с уверенностью полагал, что такие «стратегические» бомбардировки поставят любую страну на колени за считанные дни и даже сделают наземные бои излишними и бесполезными.
648
См.: L. Kennet, The First Air War 1914–1918 (New York: Free Press, 1991).
649
По преимуществу, типичный (франц.). — Прим. пер.
650
Дуэ Дж. Господство в воздухе. М.:Издательство ACT; СПб.: Terra Fantastica, 2003, в частности гл. 1. Хороший обзор межвоенных дискуссий о роли военно-воздушных сил представлен в работе: Е. Warner, «Douhet, Mitchell, Seversky. Theories of Air Warfare» in E. M. Earle, ed., Makers of Modern Strategy (Princeton: Princeton University Press, 1943), p. 485–503.