Расёмон – ворота смерти

Паркер Ингрид Дж.

— Понимаю. Но это поможет нам найти убийцу. В университете действительно многие относились к Оэ с нескрываемой враждебностью, а кое-кто имел довольно веские основания для убийства. Но не все могли убить Оэ. Вот, например, Такахаси. Он явно ненавидел Оэ и кажется довольно неприятным человеком, похоже, способным на все. Однако он уже не так молод и физически слабоват, чтобы поднять Оэ. Оно, напротив, молод и, как помощник Оэ, сносил от него постоянные унижения и оскорбления. Он представляется слабохарактерным, но иногда затаенная обида вырывается наружу, и тогда только пролитая кровь может сравнять счет. Но и здесь мы имеем дело с человеком физически

неразвитым, а стало быть, не способным совершить подобное. — Акитада снова отпил из чарки и продолжил: — Зато Сато, Фудзивара и Исикава — довольно крепкие и сильные люди, и у всех них есть основания ненавидеть Оэ. Впрочем, у Сато нет особого мотива для убийства Оэ, который всего лишь публично не одобрял его поведения. Таким образом, остаются Исикава и Фудзивара, оба ввязавшиеся в ссору с Оэ с рукоприкладством незадолго до убийства. У Кобэ не уйдет много времени на то, чтобы прийти к такому выводу. Тем более что Такахаси уже упомянул Фудзивару.

— Ой-ой-ой! — воскликнул расстроенный Хирата. — Я почти хочу, чтобы это оказался Такахаси. Он самый злой человек, какого я знаю. А Фудзивара, напротив, один из лучших. Небеса не допустят, чтобы Кобэ совершил ошибку! Будем надеяться, что это убийство — дело рук кого-то постороннего.

— Как-то трудно представить себе, что посторонний знал, где найти Оэ в тот вечер. Да и с какой стати постороннему понадобилось так подвешивать тело?

— Но Кобэ все же, видимо, прав, усматривая связь между этим убийством и смертью девушки, — упорствовал Хирата. — А девушка была городская, из простонародья.

Акитада вздохнул. Его бывший учитель не лишен снобизма. Добрый и чуткий человек, он, однако, придерживался стойкого убеждения, что люди «благородных кровей» не способны совершить преступление, а вот горожане из бедных кварталов и трущоб от нищеты и лишений вполне могут применить насилие.

— Думайте что хотите, — сказал Акитада, — но вам придется рассказать Кобэ о записке шантажиста. От убийства не отмахнешься, и вы не вправе утаить от следствия факты, которые помогут установить мотив преступления. Не сомневаюсь, Кобэ скоро явится сюда со своими вопросами, так что приготовьтесь.

Эти слова встревожили Хирату.

— Ох, силы небесные! Об этом-то я и не подумал! — Схватившись за голову, он запричитал: — Ну что за беда! Что за несчастье!

Вдруг дверь в комнату приоткрылась, и в щель просунул голову Нисиоки. Выглядел он уже бодрее, к нему вернулись хорошее расположение духа и обычный цвет лица.

— Можно? — спросил он и, когда ему кивнули, вошел и сел, охотно приняв из рук Хираты чарку саке.

— Благодарю вас, профессор. Я пережил настоящее потрясение. Вы, наверное, уже слыхали, что именно я обнаружил несчастную жертву. — Хирата, еще не пришедший в себя, посочувствовал ему. — Благодарю вас, я постепенно оправлюсь. А к вам я зашел, чтобы предостеречь от полицейского капитана. Он явно ничего не смыслит в мотивах человеческих поступков и даже, похоже, гордится этим. Он был груб со мной, и я решил не делиться с ним своими соображениями. Кажется, он вбил себе в голову, что убийца — наш бедный Кролик.

Акитада кивнул:

— Да. Тут, боюсь, его мнение вряд ли изменится.

Нисиока просиял:

— Я смотрю, у вас сложилось то же впечатление. Так давайте же объединим наши усилия и найдем убийцу сами! Вам не показалось чудовищным то, как убийца привязал Оэ к статуе нашего высокочтимого учителя Конфуция? — Акитада и Хирата кивнули, а Нисиока страстно

продолжил: — А вот капитан слишком ограничен, чтобы придать этому значение. Мне же прежде всего интересно, что было в тот момент в голове у убийцы, что заставило его совершить такой чудовищный поступок. Совершенно очевидно, что этот человек не питал уважения к научной традиции, представленной великим мудрецом. С другой стороны, он тяготеет к символическим жестам. Вы согласны? — Акитада кивнул, и Нисиока заулыбался. — Так вот, у меня на примете всего два человека с таким мышлением. Ну и может быть, еще третий, хотя я не уверен, так как плоховато знаю его. — Он замолчал, выжидающе глядя на собеседников.

— И кто же они? — спросил Хирата.

Нисиока покачал головой:

— Поймите, доктор Хирата, высказывать подобные обвинения вслух сейчас преждевременно. На данном этапе лучше выждать и понаблюдать. — Он перевел взгляд на Акитаду: — Мне, конечно, интересно узнать, в одном ли направлении мы с вами мыслим.

— Я еще не составил мнения, — сказал Акитада. — Если у вас есть серьезные подозрения, то вам лучше поделиться ими с Кобэ. Ведь убийца пока на свободе, а значит, представляет собой опасность.

— Нет, с этим человеком я говорить отказываюсь. Он грубиян и невежа. К тому же уверяю вас, я привык проявлять осторожность. Я спокойно наблюдаю и иногда задаю кое-какие безобидные вопросы. Поверьте, я делаю это так тонко и деликатно, что предмет моего интереса никогда не догадывается о моих истинных побуждениях. — Нисиока улыбнулся, пару раз кивнул в подтверждение своих слов и продолжил: — Вот взять, к примеру, вечер, когда проводилось состязание. Так я мог с уверенностью предсказать убийство Оэ. Ведь все же все видели и слышали. — Он обратился к Акитаде: — Вы ведь тоже заметили?

— Если вы имеете в виду стычку с Фудзиварой, то я уже говорил, что считаю его неспособным на такое убийство.

У Нисиоки заблестели глазки.

— Фудзивара? Возможно, и нет. Хотя трудно о чем-то судить, когда имеешь дело с мямлей вроде него или даже с таким непостоянным, изменчивым характером, как у Сато. Вообще, на убийство способен любой, если его спровоцировать. У каждого есть какая-то своя чувствительная зона, куда он не хочет пустить других.

Акитада с подозрением посмотрел на Нисиоку и, не дожидаясь, когда он опять уклонится от темы, спросил:

— А что насчет Сато?

В торжествующей улыбке Нисиоки он уловил оттенок превосходства.

— Э-э! Так вам и об этом ничего не известно? Оэ предлагал обратиться к ректору университета с петицией об увольнении Сато. Я слышал, как Оэ говорил Оно, что у него наконец появились доказательства недостойного поведения Сато и он готов изложить их в письменном виде Сэссину. Полагаю, он узнал, что Сато развлекался здесь с проститутками.

— Кто такой Сэссин? — спросил Акитада.

— Это ректор университета. Я думал, вы знаете.

Тут вмешался Хирата:

— Уверен, что это обвинение — чудовищная клевета! А вы, Нисиока, удивляете меня тем, что разносите подобные сплетни. Бедный Сато виноват лишь в том, что дал несколько частных уроков, чтобы немного заработать. — Лицо Хираты приобрело нездоровый багровый оттенок, дыхание стало затрудненным.

— А вот и нет, доктор Хирата, это не клевета. Потому что Оэ знал об этих, с позволения сказать, частных уроках уже давно. — Нисиока опустошил свою чарку и встал. — Мне пора. Хочу поймать Фудзивару, пока Кобэ не добрался до него. Спасибо за саке.