Расёмон – ворота смерти
Шрифт:
Высказав все это на одном дыхании, девочка разрыдалась. Тора нащупал в рукаве монеты.
— Послушай, я сегодня еще не ужинал. Пойдем-ка съедим с тобой по миске горячей лапши, — предложил он.
Бледное худенькое личико девочки просияло, но она покачала головой.
— Не могу. Мне нужно принести хозяевам овощей к ужину. Если опоздаю, она поколотит меня еще сильнее.
— Не бойся, пойдем. — Тора взял ее за тоненькую руку и освободил от громадной корзины. — Я собирался повидаться с твоим
Они направились к ближайшему овощному рынку, разместившемуся возле храма. Тора сам проверял покупки, смотрел, чтобы девочке положили самую крупную редьку, самые свежие грибы, а потом остановился перед продавцом лапши и велел налить им две большие порции.
Тот подал им две дымящиеся миски с жирной похлебкой, густо сдобренной лапшой и овощами.
— Ну вот, теперь поедим. И пожалуйста, не спеши, — сказал Тора девчушке. — Я поговорю с твоим хозяином.
— А хозяина еще дома нет. Только хозяйка и ее гость. — Девочка жадно смотрела на еду, облизывая губы.
Наблюдая за ней, Тора вдруг вспомнил про маленького князя. Примерно одного возраста, они принадлежали к разным сословиям, но оба были печальны, напуганы и одиноки. Самому Торе тоже досталась не слишком сладкая жизнь, но по крайней мере он не знал недостатка в любви и детских забавах.
— Не беспокойся об этом. Ешь! — решительно сказал он. Они уселись на ступеньках храма. У Торы почти пропал аппетит, когда он наблюдал за тем, как жадно девочка набросилась на еду. Подождав, когда она разделается с лапшой, он спросил: — А хозяин тоже тебя бьет?
Девочка покачала головой:
— Не-ет! Он добрый, только целый день продает на большом рынке зонты, а я остаюсь с ней. Иногда по вечерам он спрашивает, сытно ли я ела или откуда у меня синяки, но она всегда рядом и прожигает меня глазами, словно демон, поэтому я говорю «да» или «я упала с лестницы». А она называет меня неуклюжей глупой девчонкой и говорит, что вынуждена выполнять всю работу сама, так как не может позволить себе нанять приличную прислугу.
— А твои родители?
— Отец умер, а мать не может содержать меня — у нее еще пятеро младшеньких.
— Вот оно что… — Тора перелил остатки своего супа в ее миску. — Я не очень голоден, — соврал он. Когда девочка доела и его порцию, Тора спросил: — А разве у супругов Хисия нет взрослой дочери? С ней можно поговорить?
— Ее убили пару дней назад, — спокойно сообщила девочка. Несомненно, собственные тяготы волновали ее больше. — Да она почти никогда и не бывала дома. Только ночевала, да и то не всегда. Она была дочкой хозяина, а хозяйка его вторая жена.
— Они, наверное, сильно опечалились, узнав про эту беду, — предположил Тора.
— Ну, хозяин-то плакал. — Девочка поставила миски одну в другую. —
— Неужели? Так они что же, не ладили?
Девочка кивнула:
— Постоянно ссорились. Хозяин даже уходил, чтобы не видеть этого.
— Из-за чего же они ссорились?
— У молодой госпожи было много хороших вещичек, и хозяйка вечно таскала их у нее. Молодой госпоже это не нравилось, и она попрекала хозяйку — нет-нет да и напомнит ей о ее гостях, а та очень злилась.
Тора навострил уши.
— Так к твоему хозяину многие ходили?
— Нет, не к хозяину. — Девочка встала и отнесла пустые миски торговцу. Вернувшись, она сказала: — Нам нужно идти. Спасибо вам большое за вкусную похлебку. — И, взяв в руки свою ношу, добавила: — У меня теперь появились силы, так что будет легче нести корзину.
— Ни за что! — Тора вырвал корзину у нее из рук. — Такой здоровенный парень, как я, не позволит маленькой госпоже нести тяжелые кочаны и редьки.
Девочка хихикнула:
— Я не госпожа. А вам, господин, не следует таскать за меня овощи.
— Я не гордый, понесу. Пошли, по дороге еще поболтаем. Так что там про этих гостей?
Лицо девочки вдруг стало серьезным.
— Они приходят к хозяйке. У нее и сейчас сидит один. Она говорит, что это ее родственники из деревни, только я видела их в городе.
Просвистев несколько нот из расхожей похабной песенки, Тора спросил:
— А дочка? Она тоже принимала у себя гостей?
— Нет. Разве хозяйка позволила бы ей? Она так завидовала госпоже Омаки, особенно когда та начала получать подарки от своего мужчины.
Тора ласково посмотрел на девочку. Какое же она смышленое дитя!
— Так она, стало быть, собиралась замуж? Что же это за парень, с которым она была обручена?
Это слово привело девочку в замешательство.
— Обручена? Не понимаю, что это. Ухажера госпожи Омаки я никогда не видела. А хозяйка только и делала, что обзывала ее шлюхой и сучкой. Я знаю, что означают эти слова, и думаю, она не стала бы так обзываться, если бы госпожа Омаки собиралась замуж. Правда же?
— Правда. Ну что ж, вот, значит, какие дела… — Тора остановился перед домом зонтичных дел мастера и окинул его внимательным взглядом. — Они поселили тебя в комнате госпожи Омаки?
— Нет. Я сплю на кухне. А комната госпожи Омаки находится наверху, в задней части дома. Хозяйка заперла ее, потому что вещи госпожи Омаки пока еще там. — Девочка боязливо посмотрела наверх. — Я туда не хожу. Души умерших остаются в доме сорок девять дней и ночей, и я уверена: душа госпожи Омаки очень сердится на хозяйку за то, что та носит ее вещи.