Расёмон – ворота смерти
Шрифт:
— Лучше скажите капитану все, что его интересует, — посоветовал Акитада, стараясь успокоить старика. — Насколько я понимаю, он задает подобные вопросы всем без исключения. Что касается меня, то я ушел перед последним отделением конкурса, а остаток вечера провел дома за чтением в своей комнате. Ни с кем из домашних или слуг не разговаривал, поскольку в этом не было необходимости.
— А я пошел домой, когда все выступления закончились, — промолвил Хирата. — Было поздно, но дочь, наверное, слышала, как я вернулся.
Писец деловито строчил, занося на бумагу их показания.
— Э-э… Может быть, теперь, когда мы закончили, вы выпьете чарочку саке, капитан? — смущенно предложил Хирата.
— Я не пью во время следствия, — сухо сказал Кобэ и, посмотрев на Акитаду, добавил: — Мне пришло в голову, Сугавара, что вы тоже и рослый, и довольно крепкий для такой работенки.
Акитада онемел от изумления.
Кобэ смерил его и Хирату прищуренным взглядом:
— Мне сообщили, что вы очень дружны. Что вы, Сугавара, многим обязаны Хирате. Вы для него почти как сын, потому что он воспитал вас.
Акитада побагровел от ярости.
— Это не совсем так. Не пойму только, куда вы клоните, капитан?
Кобэ не ответил и снова перевел взгляд на Хирату:
— Такахаси утверждает, что вы с Оэ были в очень плохих отношениях после прошлогодних экзаменов.
Хирата покраснел и смутился.
— Это неправда. Мы с Оэ никогда не дружили, но служебные и деловые отношения всегда поддерживали.
Кобэ задумчиво хмыкнул:
— Думается мне, что-то было не так с этими экзаменами. И вот еще вопрос, откуда у Оэ новый летний дом. — Он покачал головой. — Тут попахивает шантажом, а шантаж — хороший мотив для убийства.
Хирата побелел и схватился за грудь. В ужасе уставившись на Кобэ, он выдохнул:
— Вы обвиняете меня в убийстве Оэ?
— Да это же просто смешно! — не выдержал Акитада, но тут же смекнул, что из-за допущенной Кобэ ошибки они теперь не могут рассказать ему о записке. Он истолковал бы это как отчаянную попытку свалить вину на мертвого человека.
Капитан выглядел довольным.
— Ничего смешного, просто я рассматриваю все возможности. Конечно, — прибавил он, разглядывая свои ногти, — Хирата не в том возрасте и не столь физически силен, чтобы пойти на такое дело одному, но в таком случае у него мог быть помощник. — И он пристально посмотрел на Акитаду.
Хирата с трудом поднялся на ноги и закричал:
— Какое безумие выдвигать такие предположения!.. Это ложь!
Вдруг он застонал, ноги его подкосились, и он упал. Акитада бросился к нему. Лоб Хираты покрылся испариной, губы посинели.
— Что с вами, профессор? — испуганно спросил Акитада, приподнимая его голову. — Может, послать за лекарем?
— Вот вам удобный случай получить передышку, — заметил Кобэ, глядя на них. — Не сомневаюсь, что наш добрый профессор поправится, как только я уйду.
Хирата, поддерживаемый Акитадой, пробормотал:
— Нет-нет, это пустяки. Сейчас пройдет.
Но он по-прежнему хватал ртом воздух, хотя лицо его было уже не таким пепельно-бледным.
— Вы только не волнуйтесь, профессор, — говорил Акитада, помогая Хирате сесть. — Это капитан так развлекается,
Тот, нагло улыбнувшись, поднялся.
— Я же сказал вам, что ни для кого не делаю исключений. Можете оба идти по домам, но не вздумайте покидать город.
Глава 12
Дом зонтичных дел мастера
Довольный своими успехами в запускании воздушных змеев, Тора покинул университет и отправился выполнять второе поручение. Он с опозданием сообразил, что провел за детской забавой неоправданно много времени, отведенного на расследование. К тому же Тора еще надеялся заглянуть к Мичико. Пустой желудок, громко урча, настойчиво напоминал ему об ужине, но, не обращая внимания на голод и ноющие от усталости ноги, он торопливо направился в шестой квартал расспросить прохожих, где находится дом зонтичных дел мастера Хисии.
Сгущались сумерки, но Тора быстро нашел улицу, где жили в основном бедные ремесленники. Низенькие ветхие домишки теснились один к другому, почти соединяясь карнизами. Такие кварталы Тора знал хорошо. Там, где кончалось жилье, начинались незаселенные пустоши, местами разбитые на маленькие огороды и садики, но в основном представлявшие собой дикие заросли, где бегали голодные собаки.
Вскоре он заметил вывеску зонтичных дел мастера, однако прошел мимо дома, решив осмотреться и, если удастся, поболтать с соседями в надежде собрать какие-нибудь сплетни. Дойдя до конца квартала и так и не встретив ни души — многие, наверное, в этот час ужинали, — Тора вдруг услышал громкий звук распахнувшейся двери, потом сердитый женский голос и чей-то жалобный крик. Обернувшись, он увидел: из дома зонтичных дел мастера выскочила девчушка-служанка с огромной корзиной в руке. На пороге же стояла толстая грудастая тетка и грозила ей вслед кулаком.
Подождав, когда толстуха уберется в дом. Тора побежал за девчушкой. Он настиг ее уже на следующем углу.
— Добрый вечер, сестричка, — сказал Тора, зашагав рядом.
Девочка — на вид лет десяти или одиннадцати — вздрогнула от неожиданности и обратила к нему свое милое заплаканное личико. Она была очень бледная и худенькая, в глазах стояли слезы.
— Простите меня, господин, но мне нужно спешить, — прошептала она и пустилась бежать.
— Погоди! — Тора припустил за ней. — Я пойду с тобой. Ты ведь работаешь у зонтичных дел мастера? Да?
Девочка замедлила шаг.
— Да. — Она неуверенно посмотрела на него, но его дружеская улыбка немного успокоила ее.
— Ты уж прости, что я напугал тебя, сестричка. Просто я слышал, как ты кричала. Это что же, твоя хозяйка?
Слезы снова хлынули из глаз девочки. Она утирала их грязной рукой, оставляя на лице черные разводы.
— Она всегда бьет меня. Я, правда, стараюсь все исполнять, но я маленькая и быстро устаю. А еще я все время хочу есть. Если бы она давала мне больше еды, я была бы сильнее.