Расёмон – ворота смерти
Шрифт:
— Смотрите, господин! Вон туда смотрите! Видите самое высокое дерево среди тех сосен? Так вот на нем кто-то сидит.
Акитада попытался разглядеть, но слишком большое расстояние не позволило ему сделать это.
— Никого не вижу, — сказал он.
Хитомаро прикрыл рукой глаза от солнца.
— Нет, теперь там уже никого. Но клянусь, я видел какого-то человека. Правда, всего на короткий миг.
Акитада поспешил успокоить его:
— Знаешь, даже если кто-то залез на дерево, вовсе не обязательно, что он злоумышляет против нас. Иди-ка лучше отдохни.
Довольный тем, что ночь прошла мирно, Акитада
Дворец князя Абэ находился ближе всех к дому семьи Сугавара. После того как Акитада назвал свое имя, ему предложили пройти в тенистый сад. Там у небольшого прудика стоял пожилой господин, кормивший рыбок крошками рисовых лепешек. Положив визитную карточку Акитады на край деревянной веранды, он разглядывал ее, когда Акитада с поклоном предстал перед ним.
— Э-э… хм… — Пожилой господин поклонился гостю. — Э-э… Садо… Мура… Или как там написано?
Он снова заглянул в карточку, но Акитада поспешил разрешить его проблему:
— Меня зовут Сугавара, господин. Акитада Сугавара.
— О-о… Ну конечно, Сугавара! Так и вертелось на языке. Приходитесь кем-то… Хотя нет, вряд ли… Так по какому вопросу вы ко мне?
— Внук принца Ёакиры попросил меня расследовать исчезновение его дедушки. И я смел надеяться, что вы, возможно, поделитесь со мной вашими наблюдениями по поводу того, что произошло в монастыре Ниння.
Абэ изобразил улыбку.
— Монастырь Ниння? О да, это прекрасное место! Как сейчас его помню. Великолепные строения среди такой высокогорной красоты! А какие там сливы! Представьте, монахи выращивают их сами! Да, надобно будет как-нибудь съездить туда снова. Уж коль вы поинтересовались моим мнением, могу порекомендовать вам это место с самой лучшей стороны. Для восстановления здоровья оно поистине выше всяких похвал. Сам-то я страдаю от слабого зрения. — Он вытянул вперед голову и, всматриваясь в Акитаду, добавил: — Все какие-то точки перед глазами мелькают.
Страшное подозрение зародилось у Акитады.
— Вы помните принца Ёакиру? — спросил он.
— Ёакиру? — Абэ заулыбался и захлопал в ладоши. — Так вы пришли от Ёакиры! Ну и как он там? Я не виделся с ним уже тысячу лет. — Немного помолчав, Абэ вдруг нахмурился. — Подождите, о чем же мы говорили?
— Боюсь… — начал Акитада, но Абэ уже переключил внимание на рыбок в пруду.
— Плывите сюда, мои хорошие! — залопотал он. — У меня есть для вас кое-что вкусненькое!
Тогда Акитада громко сказал:
— Приятно было побеседовать с вами, господин. И большое спасибо за столь полезные советы.
Абэ оторвался от своего занятия, блаженно улыбнулся и помахал ему рукой.
— Не стоит благодарности! Мне самому было приятно… э-э… Ёсида.
Отвесив поклон, Акитада удалился. Несчастный старик! Даже если он был в здравом рассудке, когда случилась трагедия, то сейчас память явно покинула его. Но блаженное беспамятство, возможно, величайший из даров, подумал Акитада, когда взгляд его случайно упал на запоздало расцветший кустик мелких розочек у ворот. Рука его невольно потянулась к виску, где еще недавно пальчики Тамако касались его кожи, когда она прикрепляла цветущую веточку к его шляпе.
Следующий
У князя Янагиды с памятью оказалось все в порядке, зато у него была совсем другая проблема.
Он принял Акитаду в кабинете, стены которого были испещрены буддийскими росписями, а в почетном углу располагался небольшой алтарь со статуэткой Будды. Сам Янагида походил на эту статуэтку, но в несколько состарившемся виде — те же мягкие расплывчатые формы, те же округлые черты гладко выбритого лица с тяжелыми веками и неизменно блаженной улыбкой. Его шелковое одеяние отдаленно смахивало на монашескую ризу, а зажатые в одной руке четки довершали портрет.
Его светлость сохранял невозмутимое спокойствие, пока Акитада расположился и принял от прислуги чашку охлажденного фруктового сока. Но когда Акитада упомянул о мальчике, проявляющем беспокойство по поводу исчезновения дедушки, Янагида заметно встревожился.
— Исчезновение?! — удивленно переспросил он, всплеснув руками и позвякивая четками. — То есть вы хотите сказать, что до сих пор никто так и не сообщил ребенку о благословенном чуде? В таком случае вы сами должны растолковать ему понятие святого преображения. Что до меня, то это было одним из самых захватывающих впечатлений моей жизни! Вы только вообразите — быть свидетелем этой высшей награды за примерное благочестие! Убежден, на меня сошла благодать хотя бы потому, что просто находился там, был, так сказать, живым очевидцем! Да что говорить! Думаю, вы и сами понимаете это, иначе не пришли бы. Да, это был наисвятейший… наисвятейший момент! — В завершение этой речи Янагида закрыл глаза и глубоко вздохнул.
У Акитады екнуло сердце, и все же он спросил:
— Не окажете ли мне любезность, господин, и не поведаете ли в общих чертах о событиях, предшествовавших этому… э-э… чуду, чтобы я мог отчитаться перед юным князем Минамото?
Янагида кивнул:
— Разумеется. Разумеется! Что может быть проще и приятнее! Вся картина целиком запечатлелась у меня в мозгу! Было еще темно, когда Ёакира ступил в пределы святилища — да, да! именно святилищем отныне и следует называть его! — и приступил к молитвам. Мы сели снаружи, устремившись мыслями к тысячам вещей, из которых соткан этот мир, и пребывали в ожидании, пока он читал сутры. Мы все отчетливо слышали его голос. Читал он великолепно — не сбивался, не фальшивил, не пропустил ни единой строки! Это было захватывающее, поистине захватывающее ощущение! — Янагида вдруг сам начал читать строки молитвы, после каждой отщелкивая пальцами бусинки четок.
Дождавшись первой паузы, Акитада поспешил задать вопрос:
— Но вы сами участвовали в обследовании помещения сразу же после того, как принц… вознесся на небеса?
Янагида кивнул, молитвенно сложив ладони.
— Да. Это было мое почетное право и вместе с тем великое счастье. Именно тогда я понял, что мой друг преодолел пределы этого суетного мира, где томится дух вечного перерождения, и тогда же, глубоко потрясенный, я дал обет. Я намерен отринуть все мирское, совершить постриг и стать простым монахом в этом священном месте, где мой друг обрел вечное спасение. Так и передайте ребенку.